Страница 149 из 175
— С кем вы переводили их через границу?
— Иногда сам.
— А в других случаях?
— Иногда — лесной лесник.
— Почему лесной лесник? Слово «лесной» имеет какое-нибудь значение, которое вы могли бы нам объяснить?
— Нет. Просто я его так называю.
— Хорошо. Как его зовут и где он живет?
— Не знаю.
— Как же он узнавал, что ваши люди ждут его?
— Иногда он заходил ко мне и спрашивал, не нуждается ли кто в помощи.
— Вы хотите сказать, что в первый раз он тоже пришел вдруг к вам в Сенец, постучал в дверь, не представился и сразу спросил, нет ли у вас на примете кого-нибудь, кто хочет перейти государственную границу? Между прочим, Сенец находится за многие километры от пограничной полосы.
— Не помню, как он вышел на меня.
— Значит, некоторых людей, после того как они какое-то время жили у вас, вы сопровождали сами. При обыске у вас нашли много карт и планов. Вы сказали, что собирали их — это ваше хобби. Тогда покажите нам путь, каким вы вели людей из Сенеца к западной границе. Мы подготовили вам карты. А потом покажете нам этот путь прямо на месте.
Выяснилось, что Губерт Пилчик никогда никого через границу не переводил и никаких тайных каналов не знал. Это была лишь попытка отвести обвинение в убийствах. Все названные им лица какое-то время жили у него и ждали, когда он переведет их через границу или организует переход. Например, семья крупного колбасника Павлика ждала целых три недели. Дело в том, что он хотел переводить их только по одному — это, мол, не так бросается в глаза. Но семья любой ценой хотела идти вместе. После трех недель ожидания они ушли из Сенеца и… сохранили себе жизнь. А вот Эммануэль и Рената Баллей уходили по одному. Ян Гурка в числе переведенных, о которых так охотно говорил Пилчик, не значился.
— Вы знаете Яна Гурку? — спросили его.
— Да… Я же его перевел,
— Почему вы не назвали его в числе других?
— Забыл. Их было много.
Не забыл. Он помнил про документы в мусорной яме. Но в Пльзене уже нашли бывшую подругу Яна Гурки, которой предложили опознать его вещи среди найденных в Сенеце. Она опознала все, что принадлежало ему, от одежды до золотой коронки, которую дантист Б. опознал как коронку своей — работы, которую он делал Яну Гурке.
— Откуда у вас вещи Гурки? — спросил и Пилчика.
— Он мне их подарил. За переход,
Невероятно, до чего были щедры к Пилчику все, кто хотел за границу. Гурка даже подарил ему золотую коронку. И гражданское удостоверение, которое нужно было и за границей для удостоверения личности; более того, шпионские службы щедро платили там за чехословацкие гражданские удостоверения. «Дядюшка» получил от Гурки также белье и одежду в чемоданчике.
Наконец-то Губерт Пилчик начал давать показания о Баллеях — слишком много было улик. Он признался в обоих убийствах и в своих намерениях убить также девочку и пани К., поскольку только они знали, что Баллей вручили свою судьбу ему. Отец и дочь проявили поразительную, немыслимую доверчивость. Зная, что граница находится в десятках километров отсюда, они тем не менее поверили, что именно здесь надо передвигаться тайными тропами.
6 марта шестидесятилетний Эммануэль Баллей вышел на автобусной остановке во Вшерубах и отправился с Губертом Пилчиком на смерть. Он был стар, серьезно болен, едва ходил. Через каждые несколько метров присаживался, хватался за сердце и принимал лекарства, Пилчик сказал ему, что надо добраться до маленького домика на краю деревни Некмарж, там его встретит «лесной лесник» и поведет через границу. На что он рассчитывал, если не был даже уверен, дойдет ли он до домика? Было холодно. Пилчик, сам шестидесятилетний, тащил Баллея, иногда взваливая его на спину. В домике вымотанный старый человек укрылся двумя одеялами — единственное, что он взял с собой в путь др желанного капиталистического мира, — и через полчаса заснул, чтобы никогда больше не проснуться.
Пилчик несколько раз ударил его резиновым шлангом с бронзовым наконечником. Хотел закопать труп в землю, но она еще не оттаяла. Тогда он решил сжечь его вместе с домиком. Нашел там бутылку с остатками минерального масла, полил труп и бросил спичку.
После этого он несколько раз виделся с Ренатой. До ее смерти оставалось десять дней. Она приходила к нему в Сенец, и он навещал ее у пани К.
— С отцом все в порядке, — уверял он. — Тебя тоже скоро переведу. Приготовься. Ждать осталось недолго.
Это случилось 17 марта, в субботу, — Пилчик любил убивать в конце недели. Рената пришла в Сенец накануне, в пятницу. После обеда он пожарил котлеты на дорогу.
— Иногда приходится ждать, пока лесной лесник освободится, — объяснил он. — А нет ничего хуже, если в животе бурчит от голода. -
В одиннадцатом часу вечера пустились в путь. «Возьми с собой только небольшой чемоданчик, — наставлял «дядюшка». — Положи только самое необходимое, остальное перешлю с оказией». При этом испытующе смотрел на нее. Перед ним был не больной старик, а молодая женщина, которая может побороться за свою жизнь. Она должна умереть тихо и быстро.
Всего полкилометра прошли они лесной тропой через редкий сосновый лес, и Рената отправилась в мир иной, к отцу. «Дядюшка» вернулся домой за лопатой. Удивляла и близость места убийства к дому Пилчика, и небрежность, с которой он спрятал жертву. Испытывал страх и поэтому спешил? Или, наоборот, им овладела уверенность в своей безнаказанности?
С Ренатой Баллей Пилчик познакомился еще в конце 1948 года в фотоателье. Она относилась к представителям тех слоев общества, которые ненавидели социализм и после Февраля мечтали уйти на Запад. Многие из них Пытались нелегально перейти границу. Видимо, тогда, в конце 1948 года, у Пилчика и возникла мысль прибрать к рукам имущество таких богатых беглецов. Одну страну они покинут, а до другой не дойдут. В такой ситуации, считал «дядюшка», легко будет скрыть преступление…
Итак, последний путь Баллеев был установлен точно. Тем настойчивее пытались пльзеньские криминалисты выяснить судьбу Яна Гурки.
— Его я тоже убил, — в конце концов признался Пилчик и добавил с торжеством: — Но пока не найдете труп, вы не можете повесить это убийство мне на шею! У вас нет доказательств!
Преследуя свои цели, «дядюшка» называл все новые и новые места, где он якобы закопал Яна Гурку. Когда его привозили на место, уверенно показывал на землю: здесь. Потом, сощурившись, наблюдал, как копают землю. Наконец, пожав плечами, заявлял: «Пожалуй, я ошибся. Это не здесь». Можно было впасть в отчаяние. В эту игру Губерт Пилчик играл хорошо.
Ян Гурка ушел из дома в конце мая 1951 года и пробыл у Пилчика в Сенеце около трех недель. Ему «дядюшка» тоже обещал, что скоро придет «лесной лесник», выезжал с ним искать сигнальные огни, которые якобы должны в нужное время загореться на западном направлении, но не загорались. Дважды они сами пытались выйти на связь с проводником, пускались в путь, но оба раза возвращались. Турка был тихий человек, любил готовить, покупал картошку для Пилчиков. В третий раз они уехали на велосипеде. Домой поздно ночью Пилчик вернулся один. Только спустя месяцы сын Гурки узнал, что его отца, от которого давно не было никаких вестей, уже нет в живых.
Пилчик упорно отказывался указать место, где закопал труп Гурки, им двигало не желание облегчить свою участь, утаив одно из преступлений, — он знал, что его все равно ждет высшая мера наказания, — а ненависть к тем, кто поймал его. Поэтому он как мог путал следствие, запирался, лгал,
А потом произошло следующее. В ночь с 8 на 9 сентября, когда, по плану Пилчика, должна была погибнуть маленькая Д., «дядюшка» из Семена сам свел счеты с жизнью. По недосмотру тюремщика он получил вместо одного два носовых платка, связал их вместе и сделал петлю. За камерой регулярно наблюдали, свет в ней горел постоянно. Однако в позе человека, лежащего на койке лицом к стене (чтобы свет не мешал спать), не было ничего подозрительного. Когда проверяющие вошли в камеру, Пилчик был уже мертв. Смерть от удушья.