Страница 4 из 105
— Свистнул одеяло и сбежал, — сказал Олег.
— Но ведь устроили?
— Но ведь сбежал?
— Постой-ка, — отвлек Коля Павлика. — Так у вас что, вроде месткома?
— Зачем? Мы сами по себе, — возразил тот, остывая. — Просто если человек голодный, или денег нет, или ночевать негде…
Коля сказал:
— Тогда я вам самый нужный клиент. И голодный, и денег нет, и ночевать негде.
Павлик усмехнулся:
— Ну, если только это — вполне в наших силах. Раз пришли к костру…
— Я смотрю, у вас тут не костер, а прямо гордый символ.
Олег, повернувшись к ним спиной, поворошил хворост.
— Стараемся, — сказал Павлик и покраснел.
Коля спросил:
— А нельзя ли, пока самые торжества не начались, у вашего гордого символа портянки посушить?
Кубышка презрительно фыркнула, но промолчала. Павлик растерянно пожал плечами:
— Пожалуйста…
Коля улыбнулся ему и снова подмигнул:
— Ладно уж, не будем осквернять святыню. А то отскочит уголек — и ходи потом на босу ногу.
Павлик заулыбался в ответ и опять начал объяснять:
— У нас еще дома одна компания была. Все рядом жили. В волейбол вместе, за город вместе. И сюда вот — тоже вместе… А вы издалека?
— С запада, — сказал Коля.
— А город у вас какой?
— Города у меня, к сожалению, нет. Ни города, ни дома, ни профессии. Человек без определенных занятий.
Рослый Олег сказал не оборачиваясь:
— Сплошная романтика. Не иначе как вор в законе.
Самолюбивый парень, подумал Коля без обиды, даже с симпатией. Не умеет быть вторым. Пять минут и то не умеет.
Так подумал, а вслух сказал:
— Воры без денег не бывают. Как раз профессия, и выгодная.
— Но ведь и вы, наверное, что-нибудь можете? Алюминиевая тарелка с бутербродами пошла по рукам, и Павлик взял три ломтя с кружками колбасы — один себе и два соседу. Коля кивнул в благодарность, откусил, прожевал и лишь тогда ответил:
— Что-нибудь каждый может.
— В очко играть? — спросил Олег.
Вот и обживаюсь на новом месте, подумал Коля, уже врага приобрел. Он и сейчас не чувствовал неприязни к Олегу, скорее жалость. Уж очень ставки были не равны. Парень изо всех сил утверждал себя, старался перед приятелями, перед лохматой девчонкой в вельветовых брючатах. Мог выиграть, а мог и проиграть. А Коля — чем он рисковал? Сегодня сюда, завтра отсюда. Если, конечно… А, ладно!
— Так уж сразу и в очко, — сказал он благодушно, — У меня профиль широкий. Мысли угадывать, судьбу предсказывать… Вот ты небось спортсмен?
Штаны на Олеге были шерстяные, тренировочные, синие с красным кантом.
— Допустим, — сказал Олег.
— А спичку с земли подымешь?
— Зубами, что ли?
— Ну, зачем зубы пачкать! Потом чистить придется…
Коля дожевал бутерброд и буднично уточнил:
— Взглядом. Взглядом — и в воздух.
Стало тихо. Ребята вытянули шеи, и даже Кубышка повернула к Коле щекастое лицо.
— А вы поднимете? — спросил Олег.
В ответ так же буднично прозвучало:
— А я подниму.
Белесый Павлик не выдержал — прервал повисшую паузу:
— Бывает, я читал. Йоги так делают. Передвигают предметы силой воли.
Олег сказал с вызовом:
— Йоги много чего делают. Они вон и стекло едят, и водку не пьют.
Возразить Коля не успел — в кустарнике зашуршало, и к костру шумно вышел новый человек. Ему было лет сорок. Шагал он крупно, и сам был крупный, и, еще не разглядев сидящих, спросил весело и громко:
— Ну что, молодые люди, к огоньку пустите?
— Костер для всех, — сказала девушка в джинсиках и подвинулась.
— Демократия? — уточнил тот и бросил на землю темный плащ. — А что, демократия мать порядка…
С легкостью, странной в крупном человеке, он сел на плащ и, достав сигарету, прикурил от уголька:
— Заодно и спичку сэкономим.
Раскрытую пачку он пустил по кругу. Олег отказался, худая и лохматая Даша закурила, а Павлик сигарету взял, но закуривать не стал — так и держал в руках. Чуть наклонившись к Коле, он спросил:
— Так как вы спичку-то?
И опять тот не успел ответить, потому что пришедший громко проговорил:
— А выпить не имеется?
Олег ответил с ехидной вежливостью:
— Видите ли, у нас в Ключе сухой закон. А законы — они для всех. Даже для начальника стройки.
Коля наклонился к Павлику:
— Начальник, что ли?
Тот кивнул:
— Ага. Викентьев.
Вот оно что, подумал Коля. Значит, начальник. Большой человек.
— Ну и как начальствует? Не обижает?
Павлик улыбнулся:
— Не… Шикарный мужик.
— А в чем его шик?
— Умный. Юморной.
— Это хорошо, — кивнул Коля, — эпоха такая, без юмора нельзя.
Парнишка ему нравился, соглашаться с ним было приятно.
Между тем Викентьев полулег на плаще, оперся о локоть и расположился с большими удобствами. Пожалуй, в костюме было холодновато, но, видно, начальник привык от погоды не зависеть.
— Значит, сухой закон? — переспросил он, — Жаль, что такие строгости. Сегодня я бы этот закон с наслаждением нарушил.
Ему протянули крупную, в обугленной кожуре, картофелину. Начальник покатал ее в ладонях.
— Золотая вещь! И сыт, и руки не зябнут. Он говорил негромко, внимания окружающих не искал, но ребята молчали и слушали, словно все, что он может сказать, заведомо интересно и важно, даже суждение о печеной картошке.
— Нарушил бы закон, — повторил он мечтательно, — уж больно повод подходящий. Вы вот у костерчика греетесь, а скоро вашим романтическим костерчикам конец. Тепло сегодня дали! Горячая вода пошла. Нынче проба, а с понедельника — все, служба. Так что, молодые люди, впредь греться будете у батарей центрального отопления. А в костерчиках только картошку печь… На теплоцентрали никто не работал?
Он обвел ребят веселыми глазами, и Павлик, на котором взгляд начальника задержался, пожал плечами:
— Вроде никто…
— Все равно молодцы, — щедро похвалил Викентьев, — сегодня мы все молодцы.
— Горячая вода это здорово, — поддержал Павлик. Но прежний оборванный разговор, видно, так и сидел в нем занозой. Он повернулся к Коле — Значит, как, вы говорите, йоги? Ну, со спичкой?
Коля сказал уклончиво:
— Йоги-то? Йоги люди серьезные. Они не то что спичку — сами в воздухе висят.
— Как висят? — изумился Павлик.
— Плашмя, — ответил Коля.
— И долго висят?
— Не полчаса, конечно, но висят. Фото было в журнале. А так бы и сам не поверил.
— Йоги под грузовик ложатся, и ничего, — поделился информацией кто-то из темноты.
Викентьев пожертвовал удобствами — сел на своем плаще и даже подался вперед.
— Любопытно, — проговорил он, — любопытно. Вы что же, молодые люди, все новички?
Спрошено было негромко, как бы даже с ленцой, но фраза вышла жестковатой.
— Почему же новички? — за всю компанию возразил Олег. — Зимовали.
— Так ведь и мерзли, небось?
— Естественно.
— А тогда где же восторги по поводу горячей воды? Это прозвучало благодушно, начальник пошучивал, но воспитанный Павлик на всякий случай примирительно заговорил:
— Нет, горячая вода, конечно, здорово…
— Однако как йоги висят, все же интересней?
— Одно другому… — рассудительно начал было Павлик, но Олег перебил:
— Да ладно тебе мямлить! Конечно, интересней. Понимаете, Виктор Васильевич, горячая вода у меня и дома была. А вот плашмя в воздухе там никто не висел.
Он говорил напористо, даже нахально, явно нарываясь — вот только на что? Колю внезапно возникший спор касался лишь краешком, результат не волновал, так что вполне можно было наблюдать его и слушать со стороны. Коля и слушал, причем с удовольствием. Забавно было глядеть, как вежливо сцепились два самолюбивых мужика, один в самой поре, другой мальчишка, один начальник, другой никто, но тем не менее неизвестно, у кого на лапе козыри. Пожалуй, начальнику даже потрудней — ему проигрывать не положено. Хотя, с другой стороны, и мальчишке не хочется — девочка в черных брючатах хоть и худа, хоть и лохмата, а хороша. Есть что-то в лице… порядочное, что ли…