Страница 38 из 44
— Мальчик моется в ванной. Когда он узнает, что отец дома, он… — теща тихо протопала у него за спиной в своих мягких тапочках, — он просто лопнет от радости.
Кругом чистота. Белоснежные тюлевые занавески еле колышутся. Балкон на кухне, видимо, только что вымыт и еще блестит, высыхая. Да, что там ни говори, а Гена — человек очень аккуратный. Жаль, что он не писатель, а то бы назвал свою книжку «Женщина, которая любила мыть балконы». Кто откажется купить книжку с таким названием?
— Мама, я не помешаю? Мне хочется сварить себе кофе.
Все-таки как хорошо дома! Счастье, пусть даже в нем большая доля иллюзии, дает уверенность в себе.
— Сначала ты поешь пирожки, а кофе я сама тебе сварю.
Гео сел в кресло и развернул свой любимый «Труд», но тут же сложил и бросил на стол: газета пойдет с кофе и сигаретой. С наслаждением вытянул ноги, закрыл глаза… Пахло мастикой — наверно, вчера натирали пол. На балконе ворковали голуби. Телефон! Как же он мог забыть? Резко отбросил кресло назад, да так, что сам чуть не потерял равновесие.
— Нет, Гео, он еще не вернулся… — Сонный голос жены майора был едва слышен. — Что-нибудь передать ему?
— Пожалуйста, очень прошу вас, пусть тут же позвонит мне, это крайне важно! Речь идет о… ну, он догадается, скажите ему только одно слово — «Эмилия»!
Сынишка пускал кораблики в ванной и так увлекся, что даже головы не поднял.
— Я не хочу пирожки, ешь их сам!
— Попробуй только сказать это бабушке, капитан!
Сын смилостивился, влез отцу на плечи, и так они появились на кухне. «Но, лошадка, но-о!» Здесь пахло тестом, кофе, закипавшем на плите, свежей брынзой — домом. Гео снял мальчика с плеч и усадил с собой рядом. Пирожки дымились и издавали умопомрачительный запах. Теща наливала в большую чашку пенящийся кофе — для «хозяина дома», в чашку поменьше — горячего молока Гошке, а себе — «былкав чай» из липы и шиповника. Гео почувствовал, что он растворяется в домашнем тепле и уюте. Для полного счастья не хватало все-таки газеты, и он послал мальчика в комнату за «Трудом».
…Так, сейчас лето, спортивные колонки не очень интересны. Может быть, на второй странице есть что почитать? Но и тут курортные настроения: скучная юридическая консультация в нижнем левом углу, потом про журналистов, которые «залечивают раны» в горах на берегу моря. Посмотрим, что нам даст третья страница, хотя в культурных вопросах мы не бог весть как сильны. «Сохранить молодость души», «Подарок на память», «Тело и мозг — неделимый сплав». Вдруг его взгляд уперся в заглавие небольшого стихотворения, данного в рубрике «Творчество трудящихся». Он лихорадочно погасил только что зажженную сигарету и быстро закрыл стрихотворение рукой. Малыш уже снова пытался оседлать его.
— Георгий, не трогай меня, посиди несколько минут спокойно…
Гео медленно отнял руку от газеты. «Упоенная бабочка». Ну, если в каждом легкокрылом видеть то, о чем думаешь днем и ночью… Гео рассмеялся. У него было такое чувство, будто цепи, которые долго сковывали тело и душу, постепенно, звено за звеном размыкаются и мягко падают. Он был совершенно счастлив. Ничего глупее такого названия нельзя придумать! Вдруг он стал читать стихотворение вслух, громко, с пафосом:
Гео торжественно завершил свое «выступление» именем автора Савена Савова.
— Мама, ты как полагаешь? — обернулся он к теще. — Скорее всего, это псевдоним, а?
— Не знаю, ты у нее спроси, — пошутила теща.
— Именно это я и сделаю! — крикнул Гео, как будто издал боевой клич любимых Гошкиных индейцев, молниеносно свернул газету, сунул в задний карман брюк, сорвался с места — и только его и видели.
Редакция газеты «Труд» занимала три этажа массивного здания с узкими окнами. Гео Филипов с ходу пересек полотно бульвара буквально под носом у трамвая, сунулся в тесное пространство между двумя служебными машинами, заглушил мотор и в несколько прыжков очутился в маленьком, явно наспех сколоченном бюро пропусков. Поспешность его была лишней — он хорошо знал, что редакции утренних газет работают после полудня, — но кто бы мог ждать на его месте? Кто не бросился бы вперед в последнем рывке? Может, он найдет кого-нибудь в отделе культуры. Может, хотя бы машинистка печатает срочный материал…
— Поднимитесь, посмотрите сами, если не верите мне, — сказала без обиды дежурная. Весь облик Гео говорил о том, что дело у него крайне важное.
— А бухгалтерия, касса?
— Это пожалуйста — второй этаж, налево.
Он заглянул в бухгалтерию, но там женский квартет так упоенно болтал о чем-то, что ему было просто жаль разрушать гармонию общения, тем более что едва ли какая-нибудь из этих женщин могла ему помочь. В кассе сидела молодая женщина, одна. Гео сразу понял, что ей скучно. На вид она была приветлива и мила.
— Извините, ради бога, я хотел бы спросить вас о стихотворении в сегодняшнем номере вашей газеты — не знаю, читали ли вы его…
— Это ваше стихотворение? — кассирша вся засветилась, потом решила перейти на более официальный тон. — Вы в первый раз печатаетесь? Но ведь нигде не платят гонорар в тот же день.
— Нет, к сожалению, это не мое стихотворение. Но умоляю вас, не думайте, что я свихнулся… Не знаю, с чего начать… Потому что дело касается женщины… В общем, я хотел бы познакомиться с автором этого стихотворения! — театрально выпалил наконец Гео. — Именно сегодня, до обеда!
— От глубокой любви к поэзии, не правда ли? — Кассирша взглянула на Гео с добродушной иронией. — Но почему непременно до обеда?
— Потому что я еду на периферию… на стажировку. Уже все готово: билет на самолет, чемодан. А я если что задумал — в лепешку расшибусь, но…
— Добьетесь?
— Именно. Я с детства такой заводной.
— Хорошо, вы меня убедили. Только я не вижу, чем могу помочь вам.
— Можете. Когда она придет получать гонорар запишите ее адрес, потом я позвоню вам по телефону — и порядок!
— Вы сами усложняете себе жизнь, товарищ…
— Простите, я не представился: Филипов, Гео. Я понимаю, о чем вы говорите. Конечно, проще всего было бы получить все сведения наверху, в отделе культуры. Но представьте себе, у меня есть серьезнейшие причины не беспокоить их.
Кассирша улыбнулась:
— Представляю…
— Кроме того, мне очень нужно узнать ее настоящее имя. То, что в газете, мне кажется вымышленным. Савена Савова… Впрочем, газета у вас, посмотрите, пожалуйста, я боюсь ошибиться.
— Вы говорите — Савена? Да, у вас неплохой вкус. Чудесные стихи!
— Вы знаете ее?
— Но ведь я платила ей гонорары. И потом, она девушка заметная. Я даже запомнила ее настоящее имя. Погодите, как же это…
Тонкие подведенные брови сошлись у переносицы, но, по всему судя, милая кассирша напрасно силилась вспомнить имя таинственной поэтессы. Через несколько секунд она бросила это непродуктивное занятие и снова обаятельно улыбнулась.
— Ну, ничего страшного, у меня записано.
Женщина открыла левый ящик стола, достала оттуда объемистую твердую папку и принялась развязывать тесемочки.
Сейчас все решится! Гео облокотился на деревянную перегородку, разделявшую комнату на две части. Кассирша внимательно осматривала каждую бумажку и откладывала ее в сторону.
— Вот она! Эмилия Нел-чи-но-ва. Ну, ведь помнила же!
Ни однин мускул не дрогнул на лице Гео.
— Я очень, очень вам признателен! А адрес тоже есть?
— Улица Братьев Миладиновых, 22.