Страница 34 из 44
Цыпленок вздохнул совсем по-детски — видимо, неравнодушен к «братьям меньшим».
— Так всегда бывает, — задумчиво произнес майор, — начинаешь раскручивать какое-нибудь «криминальное дело», а оно разветвляется в разные стороны, открываются всякие неожиданности, и чем дальше, тем больше…
— Да, вы правы, — охотно согласился Гео. — Я не припомню у нас с вами ни одного уголовного дела, которое бы раскрывалось однозначно, в одном-единственном направлении. Впрочем, — тут Гео не удержался от легкой усмешки по поводу лирического настроения Цыпленка, — история с кошкой Белкой очень трогательна, но случай с Эмилией все же из другой области, да и можно ли его включить в сферу криминалистики?…
Цыпленок смотрел в окно и вряд ли уловил насмешку в голосе Гео. Он думал о чем-то своем…
Гены не было дома. Он понял это сразу, как только переступил порог квартиры: в холле ужасный беспорядок, вещи разбросаны, между двумя креслами повисли связанные шнурками несколько пар мужских туфель.
— Не могу я справиться с ним, — пожаловалась теща, кроткая маленькая женщина чуть старше шестидесяти. Из-за толстых очков виновато смотрели на Гео добрые близорукие глаза. — Всю жизнь умела справляться с детьми, но такое чудо… Никакой детский сад не будет терпеть его, даже если тебя произведут в генералы…
Гео поблагодарил тещу — бывшую учительницу, а сейчас пенсионерку — за «генерала» (а она действительно очень уважала его, едва ли не больше, чем жена), сел на кровать и стал снимать с левой ноги туфлю с риском потерять равновесие, потому что маленький Гошка уже успел взобраться к нему на спину и орал во всю глотку: «Но-о, лошадка, но-о!» Ясно, он уже находился в мире индейцев и необъезженных мустангов.
Теща была женщина рыхлая, слишком полная для своего маленького роста. Гео не переставал удивляться, как ее тоненькие ножки справляются с такой нагрузкой. Правда, двигалась она с трудом, слегка задыхаясь. Гео жалел тещу, особенно когда смотрел на ее лицо, покрытое мелкой сеточкой морщин, вечно озабоченное, испуганное, словно она постоянно чувствовала себя в чем-то виноватой.
— А Гена где? — спросил он будто между прочим, справившись наконец с туфлями и надевая домашние тапочки, которые «плыли» по морю разбросанных Гошкой на ковре бумажек. Старушка заморгала:
— Вышла с приятельницей… Но она сказала — скоро вернется.
— Ну, это ее дело, — засмеялся Гео. Сын наконец спрыгнул с его спины и с криком умчался в дальний угол квартиры. Он встал, выпрямился, разминая гудящие от усталости плечи, руки, шею. — Мама, не сделаешь ли ты мне чаю с мятой, а?
— Сию минуту!
Как все-таки приятно быть дома! Гео принял душ, побрился, освежил лицо одеколоном и кремом «Нивея» и стал совсем похож на мальчишку. Облачившись в свежую пижаму, он уселся у телевизора, взгромоздил усталые ноги на табурет и принялся прихлебывать пахучий чай, несколько досадуя на то, что милая теща переусердствовала с сахаром. Малыш не появлялся — вероятно, кормил на балконе ненасытных голубей, а теща тихо сновала туда-сюда у Гео за спиной, пытаясь сделать невозможное — навести хоть какой-нибудь порядок в квартире. Интересно, подумал он, в кого пошла Гена, которая при желании умела за час-другой превратить их комнаты буквально в музей? У ее папаши, царство ему небесное, как известно, тоже обе руки были левые…
Они поужинали вдвоем с тещей. Гошка поел давно, угомонился и наконец отправился спать. Заснул он, едва успев раздеться и ткнуться носом в подушку. Гео лег с газетой «Труд» в руках и открыл ее на второй странице, где обычно печатались острые, живо и умно поданные материалы о «заднем дворе» нашей жизни. Вот и сегодня — «Хотите купить больничный листок?» и подзаголовок «Мнимые пациенты доктора Захариева». Но, едва начав читать, Гео почувствовал, что сон вот-вот сморит его: глаза слипаются, строчки расползаются в разные стороны и рука с газетой то и дело падает вниз. Устал все-таки. А сон не идет: неуютно, не привык к пустому пространству на второй половине постели.
Гена явилась около полуночи.
— О, какая честь нам оказана! Мсье Филипов, вы ли это?! — Глаза ее подозрительно поблескивали, уж не напоила ли ее приятельница? Что же ты даже не спросишь, где я была?
— Хорошо, спрашиваю, — спокойно ответил Гео. Когда жена «на взводе», лучше ей не противоречить. Тем более что он понимал ее состояние: она обижена, даже оскорблена его долгим отсутствием. И никакими объяснениями, никакой логикой тут дела не поправишь. Женщине нужно постоянное внимание мужа.
— А я тебе не отвечу! Можешь думать все что хочешь…
Гена с досадой сдернула с себя все, что стесняло ее полноту, облачилась в легкую сорочку и плюхнулась в постель — носом к стене. Гео кожей чувствовал: она собирается с духом и сейчас выпалит все, что у нее на душе.
— Ты ведь хорошо знаешь, за какой химерой я гоняюсь, — поспешил он «защититься» и даже попробовал слегка погладить круглое плечо жены, но рука его была тут же резко сброшена.
— Гоняйся, кто тебе мешает! — и Гена демонстративно натянула на себя легкое одеяло, поставив этим жирную точку в даже не начавшемся разговоре.
Самое обычное семейное недоразумение. Утром все покажется не таким уж страшным. Пройдет, и следа не останется. Плохо только, что сейчас это очень не ко времени: ему как никогда необходима полная сосредоточенность, нужно быть готовым в любой момент, как по тревоге, вскочить на коня (в данном случае это многострадальный «Запорожец») — и в путь. Днем и ночью его буквально обуревало предчувствие чего-то очень важного, что должно вот-вот случиться, и он едва сдерживал себя, чтобы не помчаться в Пловдив.
Гео не ошибся. Вернее, почти не ошибся, потому что весть, пришедшую на следующий день именно оттуда, из Пловдива, можно было расценить как искру надежды, или как очередной мираж влюбленного.
— Это товарищ Филипов? Вас беспокоит Ярослав…
Знакомый голос, тяжелое дыхание. Кто же это?
— Простите, кто беспокоит?
— Ярослав… Из Пловдива… — голос в трубке стал тише и глуше, в нем зазвучала обида.
— Тысяча извинений, Ярослав! Я совсем отупел от жары. Что у вас?
Длинные Уши не дал ему договорить — будто в пропасть ринулся:
— Послушайте! Я видел ее! Видел! Вы слышите меня?
Гео, конечно, слышал, но решил «осадить» потерявшего голову парня и взял спокойный, будничный тон:
— Нет, не слышу. Повторите, если можно.
— Я видел ее! При выходе из летнего кино! В толпе!
— Ну и что же?
— Ничего… Потом я потерял ее из виду… Вы, наверно, думаете, что я опять обознался, да? Не надо, очень прошу вас! Я совершенно уверен, что это была она! Неважно, что у нее были русые волосы…
— Ясно. Ну хорошо, давайте договоримся так: я сажусь в машину и еду к вам, а вы ждете меня через два часа возле «Тримонциума», годится?
— Уже иду туда и не двинусь с места!
Гео молниеносно собрал свой нехитрый багаж, отдал теще французский аспирин с привкусом лимона, велел ей, как сказала Гена, выпить две таблетки на ночь — и бегом к «Запорожцу». Он не оставил записку Цыпленку, но тот наверняка сам догадается обо всем. Так, больше ничего не забыл? Документы на месте? А то можно и заночевать на посту автоинспекции, ведь его «Запорожец» просто плачет по профилактике.
Длинные Уши отделился от стены — он стоял рядом с тяжелой дверью отеля — и бегом бросился к «Запорожцу». На нем были узкие, давно не знавшие утюга брюки из легкого полотна.
— Я просто удивлен, вы приехали так быстро…
— Я рад и тоже удивлен — на этот раз вы в одиночестве, — не без ехидства заметил Гео. Длинные Уши действительно поразил его: мятая одежда, небрит, красные глаза. Гео тут же стало жаль парня: наверняка он страдает, не стоило обижать его.
— Вы правы, может быть, действительно надо было привести ее, — задумчиво ответил Ярослав. Он случайно или намеренно не обратил внимания на иронический тон собеседника. — Да, она бы могла нам помочь. Она ведь умница…
— И, с вашего позволения, очень красивая девушка. Но по-другому…