Время волка (ЛП)

Он схватил винтовку и сунул её в руку Томасу. Томас закрыл глаза и увидел перед собой Изабеллу. Не сердитую, как в последний день их встречи, а на празднике д’Апхера, где она повернулась к нему у окна в зелёном платье. Напоминание об этой картине толкнуло его к одному из мёртвых, и от мучительного сердцебиения казалось, что перед ним лежит убитая Изабелла, как несколько недель назад бедная Катерина. Его руки плотно сомкнулись вокруг приклада и ствола.

— Да, — сказал он тихо.

— Хорошо, — на лице Бастьена впервые появилось что-то вроде усмешки. На мгновение они снова оба были друзьями, которые выстояли на охоте вместе на поляне.

— Не волнуйся. Это не так тяжело, как кажется тебе сейчас. Если идёт речь о жизни и смерти, быстро всему учишься и даже к этому привыкаешь. Через несколько дней на поле боя я уже забыл, что раньше не убил ни одного.

Томас был вынужден подумать об Алене Буле.

— Это так? На войне? — тихо спросил он. — Я слышал только рассказы о горе и долге.

Бастьен качал головой.

— Я не страдал. Напротив, на войне у меня впервые в моей жизни был шанс. Там речь идёт только о победителе и побеждённых. И здесь я был впервые победителем. Если замечаешь, что превосходишь противника, тогда это как опьянение. Лишь лава в венах, и ты находишься далеко от всего. Только сам в себе. Ты можешь всё, ты – всё. Это безумие.

Томас вздрогнул от взгляда Бастьена: выражение его лица резко изменилось. Он выглядел почти ... очарованно. Томас слышал о солдатах, которые любили свое ремесло. Должно быть, его друг один из них.

— Как ты можешь так говорить об убийстве? Это ужасно и бесчеловечно.

Бастьен засмеялся.

— Неужели? Тогда представь, что Адриен мог бы сделать с Изабеллой, и скажи это снова. Более того, Бог стоял рядом со мной на поле боя, в противном случае я был бы мёртв, поэтому вероятно то, что происходит на войне, правильно. Прекрати говорить, как бумажный задира, Ауврай. Ты точно знаешь, о чём я говорю, потому что ты больше похож на меня, чем ты признаешь. Страдание, одиночество и предательство – это была твоя жизнь. И будем честными: ты когда-нибудь хотел иметь власть? Силу, которая позволяла бы не оскорблять тебя, но и давать настоящий отпор? Власть отстаивающая тебя всегда и везде?

Беда была в том, что где-то в нем самом этот вопрос нашёл отклик. «Как часто я представлял ребёнком, как пихаю Армана в пучину?»

— Может быть, — неохотно признался он.

Бастьен кивал.

— Ну вот. Тогда мы, в любом случае, понимаем друг друга. Если не победишь ты, Адриен победит тебя. У тебя есть выбор. И теперь отдыхай, нам понадобятся наши силы.

***

Изабелла не могла поверить, что, в конце концов, задремала в этой чёрной пещере. Но она на самом деле уснула от усталости, присев напротив скалы. Её затылок онемел, руки и плечи затекли, а запястья ныли. Небольшой свободы действий, которую она выиграла, не хватало, чтобы совсем снять путы. Собаки реагировали на каждое движение. Но когда сейчас она бесконечно осторожно распрямилась, они оставались странно молчаливыми. Всплески были повсюду, девушка также внимательно прислушивалась, но не услышала рычания и никаких движений. «Наконец они спят!»

Теперь Изабелла бодрствовала. В лихорадочной поспешности она начала ослаблять оковы, выворачивалась, поднимала локти, и на самом деле ей удалось через некоторое время расширить одну из петель. Она дёргала до тех пор, пока, наконец, не смогла вытащить одну руку из петли. Так быстро, как смогла, Изабелла стащила с глаз повязку и открыла глаза. Эйфория, от которой ее бросало то в жар, то в озноб, стихла сразу же и заставила застыть, оставив одно отчаяние и горький привкус разочарования. «Как мне здесь что-то выяснить?» Снова только чернота, ещё насыщеннее, чем мрак её кошмаров. Никогда раньше ей так не хотелось укрыться в руках Томаса.

Девушка с трудом поднялась на ноги, почувствовала отвесные стены, которые не предполагали никакой опоры для лазанья. Но натолкнулась на маленький ручеёк, который стекал сверху по стене. Изабелла поймала его и жадно пила. Это невыразимо хорошо, отведать влагу и утолить жажду. Затем она искала дальше. Изабелла оказалась в ловушке в тупике тоннеля. Итак, ей нужно было избежать собак. Уже при мысли, чтобы подойти к ним, ей стало дурно от страха. Слишком хорошо она помнила покойницу, которую охраняли драгуны.

«Святая Богоматерь, помоги мне! — умоляла она. — «Не позволяй мне так закончить!»

Молча, пальцами ног, она на ощупь разведывала впереди каждую выемку в скале. Потом одна из собак со стоном перевернулась. Шерсть коснулась подъёма ее ноги, вес перекатился на ногу. Девушке пришлось прижать руку ко рту, чтобы не закричать. «Все время они были ко мне так близко?» Собака снова задвигалась. Изабелла могла чувствовать, как играют мышцы под её шкурой. Она покрылась потом. «Господи, заставь ее спать дальше!» Но молитву не услышали. Когти царапнули, когда животное вскочило и бросилось с глухим, пыхтящим рычанием на своей веревке. Однако Изабелла уже убежала и снова прижалась спиной к стене своей тюремной камеры.

***

Томас проснулся от сердцебиения и открыл глаза. Юноша вообразил, что мертвецы нашёптывали ему кое-что, что он не понимал. Когда Томас переворачивался на другой бок на своем жёстком топчане, то замечал, что был один. Первое, смутное предчувствие света проникало в комнату, это было еще перед восходом солнца, никакие птицы не пели. Винтовка Бастьена отсутствовала, только оружие Томаса прислонялось к сундуку.

Он вскочил и осмотрелся. Огонь был засыпан тёмно-серым песком. Но корзины и сумка из меха были еще здесь! И теперь Томас услышал, что Бастьен был снаружи: шаги были перед домом. Он вздохнул. «Неужели я действительно поверил, что он оставил меня?»

Томас вскочил и схватил свою куртку, потом нашёл свою сумку с порохом и боеприпасами и сел на сундук, чтобы зарядить ружьё. Когда он наклонился вперед, ему бросилось в глаза то, что между сундуком и стеной была щель. Там лежал предмет, покрытый сухой корочкой грязи. Томас слышал грохот, когда вчера Бастьен принёс огниво. Наверное, этот предмет упал тогда за сундук? Томас передвинулся и, упираясь руками, заглянул туда. Ботинок. Но не сабо, которые носили крестьяне. Несмотря на корку грязи, он смог рассмотреть, что это был кожаный дамский ботинок. Но только когда юноша ударил им по сундуку, и грязь упала, он понял. «Чёрный зашнурованный ботинок с красным каблуком!» Точно такой же один Изабелла потеряла, когда упала с лошади. Томас напрасно искал его на каштановой поляне. Он наморщил лоб. Бастьен нашёл его на поляне. Но почему взял его с собой?

Томас снова осторожно отложил ботинок и повернулся с неприятным чувством, что здесь что-то не так. Он пристально смотрел на корзины. «Не будь смешным», — сказал он себе. — «Бастьен не имеет с ним ничего общего. Это не логично и, кроме того, он никогда не сделал бы Изабелле ничего такого». На том же самом дыхании юноша поднялся. Казалось, что ноги сами по себе понесли его к корзинам. Томас открыл первую, и нашел там только смятую ткань коричневого цвета, вероятно, в которую Бастьен заворачивал товары. Он устыдился того, что ему стало легче. «Чего ты ожидал, идиот?» — укорил он себя. — «Что тебе навстречу выпрыгнет собака?» Однако он также раскрыл сумку из меха и быстро заглянул внутрь. Там была одежда. Грубые перчатки, толстый материал и... шкура? Серого цвета и жёсткая, пересечённая чёрными полосами – шкура кабана. Ничего необычного. Ему пришлось заставить себя посмотреть также в другую корзину. Опять же, только сваленная ткань на дне корзины. Однако на краю лежал плоский мешок ткани странной формы. Она была пришита к ткани пояса. Насколько он знал, только дамы носили такие пояса-мешки под юбками.

Теперь сердце всё-таки забилось быстрее. Он погладил её и почувствовал что-то угловатое и плоское. Томас быстро взглянул через плечо и затем достал сумку. Она была открыта, водопад листков рассыпался, к счастью, в корзинку, а не на землю. Они были сложены, минимум штук двадцать, без адресов и печатей. Томас схватил один из документов и развернул его. И хотя еще было сумрачно, он сразу узнал почерк.