Страница 10 из 39
— Понимать тут и нечего, — проворчал сержант, — если вы только не найдете на ней хороших отпечатков пальцев.
Дюбуа сделал знак своему ассистенту. Беллами выступил вперед и открыл черный мешок, который принес с собой. Дюбуа с помощью большого платка осторожно поднял статую и поставил ее на стул. Потом он достал из мешка пульверизатор и опрыскал всю фигуру бледно-желтым порошком. Потом он осторожно сдул лишний порошок и, вставив в глаз увеличительное стекло, начал разглядывать статуэтку.
Хани медленно подвинулся к экспертам.
— Вы не найдете моих отпечатков пальцев на Сахмет, господа, — объявил он. — Я их счистил. Не найдете вы и других отпечатков. Богиня мести наносит удар по своей собственной воле, и никаких человеческих рук ей не нужно, чтобы вершить ее правосудие.
— Откуда вы знаете, Хани, — спросил Вэнс, — что ваших отпечатков не будет на статуе. Ведь вы вчера ее поставили на полку?
— Да, сударь, — ответил Хани. — Я поставил ее туда, но только с почтением. Я вытер и отполировал ее сверху донизу и потом поставил ее на верх полки. Но тотчас же я увидел, что мои пальцы оставили следы на полированной поверхности, и я взял кусочек шагрени, чтобы счистить их, между тем, как дух Сахмет с грустью смотрел на разграбленные сокровища этой залы.
— Однако, друг мой! Сейчас отпечатки пальцев тут есть! — заметил Дюбуа. — И они весьма отчетливы. Их, очевидно, оставил тот человек, который поднял статую. Имеются отпечатки обеих рук, по одной около каждой ноги.
Блисс мало обращал внимания на приход экспертов, но слова Хани пробудили его. Когда же он услышал, что Дюбуа обнаружил отпечатки пальцев, в его внешности произошла заметная перемена. Как будто его охватил пожирающий страх. Раньше, чем Дюбуа кончил говорить, он вскочил на ноги и застыл с выражением ужаса на лице.
— Бог да поможет мне! — воскликнул он. И от звука его голоса у меня мороз пробежал по коже. — Это мои отпечатки пальцев на статуе.
Впечатление от этого признания было поразительное. Даже Вэнс на мгновение отрешился от своего обычного спокойствия. Он подошел к пепельнице и рассеянно потушил еле начатую папиросу.
Хис первый нарушил молчание.
— Конечно, это ваши отпечатки, — буркнул он. — Чьи же еще?
— Погодите, сержант, — остановил его Вэнс. — Отпечатки пальцев могут сильно вводить в заблуждение. Несколько отпечатков пальцев на орудии убийства еще не показывают, что они сделаны убийцей. Скажите, доктор — обратился он к Блиссу, — откуда вы знаете, что это ваши отпечатки?
— Откуда я знаю? — Блисс повторил этот вопрос унылым тоном. Мне показалось, что он состарился тут же у меня на глазах. — Откуда? Да, Боже мой, потому что я их сделал этой ночью, или вернее, ранним утром, перед тем, как лег. Я взял эту статую как раз так, как показывают эти следы.
— Почему же вы это сделали?
— Я это сделал без всякой мысли. Я даже забыл об этом, пока не упомянули об отпечатках пальцев. Когда я кончил подсчитывать цифры отчета, я около трех часов утра спустился в музей. Я говорил Кайлю о новых экспонатах и хотел посмотреть, все ли в порядке. Я пересмотрел новые предметы и увидел, что статуэтка Сахмет поставлена не совсем посредине полки. Я достал ее, и поставил прямо.
— Простите меня за вмешательство, Вэнс, — вставил Скарлетт, — но я могу вас уверить, что это весьма естественный поступок со стороны доктора Блисса. Он страстный любитель порядка. Мы даже часто шутим по этому поводу. Он все время прибирает за нами.
— Итак, если я вас понял, Скарлетт, если статуя стояла криво, то доктор Блисс непременно поставил бы ее прямо?
— Да, я так думаю.
— Очень вам благодарен. Итак, вы, мистер Блисс, говорите, что поставили прямо статую Сахмет, взяв ее за ноги, а потом пошли спать?
— Это правда, клянусь Богом! Я потушил свет и пошел наверх. И я не спускался в музей до тех пор, пока вы не начали стучать в мою дверь.
Хис явно был неудовлетворен.
— С этим алиби плохо то, что у вас нет никаких свидетелей, — проворчал он. — Такое алиби может выдумать всякий.
— Сержант, — вмешался Маркхэм. — Мне кажется, теперь следовало бы проверить принадлежность этих отпечатков пальцев. Мы тогда узнаем, те ли это отпечатки, которые оставил доктор Блисс.
Дюбуа достал из мешка небольшой валик с краской, стеклянный брусок и пачку пропускной бумаги.
— Прижмите ваши пальцы к валику, а потом приложите их к бумаге, — сказал он.
Блисс молча повиновался. Дюбуа снова вставил в глаз увеличительное стекло.
— Похоже, — заметил он. — Однако я сверю.
Он встал на колени около статуи и подержал листок с отпечатками около ног статуи. Некоторое время он изучал отпечатки.
— Они сходятся, — объявил он. — Сомнений нет. И никаких других видимых отпечатков не имеется. Этот господин — единственное лицо, которое приложило руку к статуе.
— Чудесно, — сказал Хис, ухмыляясь. — Пришлите мне как можно скорее увеличенные отпечатки. Очень вам благодарен, капитан. Теперь можете идти питаться.
— Скажу вам, это будет не лишнее. — Дюбуа передал аппарат и вещи Беллами, и оба они вышли. Хис, наконец, разжег свою сигару.
— Это венчает дело, не так ли, сэр? — спросил он Вэнса. — Или, может быть, вы поверили в алиби доктора? Посудите сами, сэр, — обратился он к Маркхэму, — есть только одни отпечатки пальцев на этой статуе. Кайля ударили ею по голове, и, чтобы это сделать, нужно было держать статую за ноги. Теперь скажите, мистер Маркхэм. Разве мог кто-нибудь стереть свои отпечатки пальцев и оставить отпечатки доктора?
— А откуда вы знаете, сержант, что убийца мистера Кайля действительно трогал статую? — неожиданно заметил Вэнс.
— Ого! Неужели вы всерьез думаете, что эта дама с львиной головой сама занялась такими делами? — удивленно спросил Хис.
— Нет, сержант, — Вэнс покачал головой. — Я не придумываю сверхъестественных объяснений. И я не думаю, чтобы убийца мог стереть свои отпечатки пальцев и оставить отпечатки доктора Блисса. Но я думаю, видите ли, что некоторые противоречивые явления в этом странном деле еще требуют объяснения.
— Может быть, это и так, — возразил Хис. — Но я полагаюсь на отпечатки пальцев и явные улики.
— Весьма опасный способ, сержант, — сказал ему Вэнс серьезно. — Не думаю, чтобы вы на основании подобных данных могли добиться обвинения доктора Блисса. Все это слишком явно, слишком нелепо, имеется преизобилие улик. Никакой разумный человек не оставил бы стольких улик! Думаю, что Маркхэм со мной согласится.
— Не знаю, — сказал Маркхэм. — В том, что вы говорите, Вэнс, кое-что есть, но с другой стороны…
— Простите, господа, — прервал его Хис. — Я иду поговорить с Хеннесси и сейчас вернусь, — и он удалился.
Блисс, казалось, не обращал никакого внимания на это обсуждение вероятности его вины. Он сидел, откинувшись в кресле, и смотрел на пол. У него был трагичный, сломленный вид. Когда сержант вышел, он медленно повернулся к Вэнсу.
— Ваш детектив прав, — сказал он. — Все против меня. Все. Если бы я только не заснул сегодня утром, я бы знал, что все это значит. Мой скарабей, этот финансовый отчет, эти отпечатки пальцев, это ужасно, ужасно!
— Это слишком ужасно, доктор, — успокаивающе ответил Вэнс. — В этом наша надежда на разгадку.
Он прошел к полке и остановился, разглядывая ее. Хани вернулся к своей молитвенной позе перед Тети-Ширет, а Скарлетт нервно расхаживал по комнате. Хеннесси молча вошел в большую дверь и остановился на лестнице, держа руку в правом кармане. В эту минуту открылась маленькая дверь наверху винтовой лестницы, и Хис появился из кабинета доктора Блисса. Он спустился, держа руку за спиной. Подойдя к Блиссу, он несколько мгновений мрачно смотрел на него. Потом вдруг протянул вперед ту руку, которая была за спиной, — в ней была белая полотняная теннисная туфля.
— Это ваша, доктор? — спросил он.
— Да, конечно, моя.
— Держу пари, что так! — сержант подошел к Маркхэму и показал ему подошвы туфель.