Последние флибустьеры

— Прежде всего посмотрим, что делают быки, — сказал Мендоса. — Если они все еще пасутся в лесу, значит, испанцы пока не подошли.

Он встал на четвереньки и пробрался до края обширного гнезда. С такой высоты был виден большой кусок леса; к тому же растительность здесь была не такая густая, как на склоне сьерры.

— Ну, что видно? — спросил дон Баррехо, стоявший позади Мендосы.

— Быки пасутся как раз под нашим деревом, — ответил Мендоса.

— И тем не менее несколько минут назад испанцы были совсем недалеко. Из аркебузы выстрелили самое большее в тысяче шагов.

— Знаете, друзья, эта тишина меня беспокоит.

— Может быть, они прекратили охоту? — спросил Де Гюсак.

— Когда испанская полудюжина, которую ведет мастиф, нападает на след, она идет по нему с чисто индейским упорством, — заметил Мендоса. — Я знаю это слишком хорошо.

— А быки ведут себя спокойно? — спросил трактирщик из Сеговии.

— Некоторое беспокойство в стаде заметно, но быки не уходят.

— Знаешь, что мы должны делать, дружище? — сказал дон Баррехо. — Воздух здесь чистейший, солнце светит ярко, гнездо слегка покачивается, словно приглашая нас уснуть. Так давайте закроем глаза и дадим испанцам возможность покружить по лесу.

Он сбросил пинком остатки сухой травы и, потянувшись три-четыре раза, улегся в прочной корзинке, скрестив руки на животе.

— Как счастливы эти пернатые, — сказал он. — На таком воздухе у них должен быть восхитительный аппетит.

— Такой, что даже ты вытаращишь глаза.

— Если они будут надоедать, то я снесу двумя ударами драгинассы их головы и отправлю составить компанию их птенцам, которые, надеюсь, разбились, упав с такой высоты. Эх, если бы было табака хоть на одну набивку, я считал бы себя счастливейшим человеком в мире.

— Весь запас исчерпан, — ответил ему Мендоса.

— Я пополню его у водопадов Маддалены.

Два его товарища, убедившись, что быки у подножия дерева ведут себя спокойно, а собачьего лая больше не слышно, решили улечься рядом, хотя все ветки были буквально пропитаны почти невыносимым запахом гниющего мяса. Довольно сильный ветер покачивал крону высоченного дерева; гнездо тоже испытывало, говоря морским языком, бортовую качку.

У троицы авантюристов не было другого желания, кроме как закрыть глаза, потому что они очень мало отдыхали после бегства из Сеговии. Они позабыли и испанцев, и кондора; о быках и вовсе не надо было беспокоиться, а поэтому можно было спать хоть целую неделю.

Внезапно над ними пронесся воздушный вихрь, потом что-то обрушилось на гнездо, раздались резкие крики. Де Гюсак, получивший страшный удар клювом по шлему, открыл глаза и закричал:

— Берегись!.. Кондоры!..

Громадная птица, помесь орла и индейского марабу, с лишенной перьев шелудивой шеей, на которой виднелись большие наросты, спикировала на них. Как известно, кондоры являются самыми крупными среди живущих на Земле птиц.[97] Крылья кондоров могут достигать суммарной длины аж до пяти метров. Эти птицы очень сильны: они без труда могут поднять в воздух барана или гуанако[98] с такой же легкостью, как обычного зайца. Да, с таким противником нельзя шутить.

Увидев поднявшихся на ноги и вооруженных шпагами троих авантюристов, птица отступила к краю гнезда, яростно взмахивая своими огромными крыльями и широко раскрыв готовый к нападению клюв. Она так сотрясала гнездо, что приходилось опасаться, как бы вся конструкция не развалилась.

Троица авантюристов, полных решимости уберечь глаза и не свалиться с высоты то ли пятьдесят, то ли шестьдесят метров, готовилась наступать, когда их накрыла огромная тень.

— Самец!.. — закричал Де Гюсак, который лучше своих товарищей знал этих страшных птиц.

Другой кондор, побольше первого, опустился на дерево, издавая резкие крики и неистово хлопая крыльями.

— Придется дать бой!.. — решительно сказал дон Баррехо. — Беру на себя самца, вы займетесь самкой.

— Смотри не свались, — предупредил его Де Гюсак.

Вторая птица также перебралась на край гнезда и вытянула свою шелудивую шею, пытаясь нанести удар то в одном, то в другом направлении.

Наземное сражение, даже против более многочисленного врага, не испугало бы гасконцев и баска, привычных к подобным стычкам. Но схватка наверху, в гнезде, прилепившемся на вершине дерева, в шестидесяти метрах над землей, против птиц, способных одним взмахом крыла сбросить противника вниз, лишила хладнокровия даже дона Баррехо.

— Встать на колени!.. — скомандовал Де Гюсак.

Только такая предосторожность могла предотвратить катастрофическое падение.

Мендоса и бывший трактирщик из Сеговии обратили свое оружие против самки, которая выглядела более разгневанной, тогда как дон Баррехо противостоял самцу, угрожавшему раскроить череп одним ударом страшного клюва. Борьба был нелегкой, потому что гнездо сильно раскачивалось от толчков четырех огромных крыльев.

Удары сыпались градом, удары шпаг и драгинассы, но они не приносили иного результата, кроме облака перьев, закружившихся в воздухе. Кондоры держались стойко и, казалось, намеревались отомстить захватчикам гнезда. Они нападали, вызывая сильные потоки воздуха, неистово кричали, ловко парировали удары шпаг крыльями и даже клювом. Конечно, аркебузы легко управились с птицами, но авантюристы резонно опасались привлечь внимание испанцев, возможно, находившихся рядом.

Сражение длилось уже пять минут, с одинаковым исступлением с обеих сторон и очень незначительным успехом, когда вдруг самец, получавший уколы со всех сторон, оторвался от гнезда и, взлетев на несколько метров, обрушился всей своей массой на грозного гасконца, надеясь либо протаранить его, либо обнять своими могучими крыльями. Дон Баррехо, приведенный в замешательство этой молниеносной атакой, которую он совсем не ожидал, увидел над собой когти, готовые вцепиться в его голову, выронил драгинассу и в отчаянии вцепился в лапы птицы, надеясь на свои силу и вес. Однако кондор отчаянным усилием поднялся в воздух и полетел над лесом, постепенно снижаясь.

Неудачливый гасконец, не имевший никакого желания ломать себе кости, не выпускал птичьих лап.

— Помоги, Мендоса! — только и успел он крикнуть.

К несчастью, ни баск, ни бывший трактирщик из Сеговии не смогли ему помочь; они даже не смогли проследить за полетом кондора-самца. С неслыханной яростью их теснила самка, которой удавалось держаться вне зоны досягаемости шпаг.

Тем временем самец не мог справиться с тяжестью, сковавшей его лапы, и медленно опускался, почти касаясь вершин деревьев, о которые время от времени больно ударялись ноги гасконца. Кондор раскрыл свои огромные крылья и, пользуясь ими словно парашютом, планировал к поляне, на которой паслось несколько быков из пуны. Напрасно испуганный дон Баррехо отчаянно кричал и изо всех сил дергал птицу за лапы; огромная птица, быть может, испугалась не меньше его; она продолжала спуск, прилагая отчаянные усилия, чтобы удержаться в воздухе.

Но несчастья панамского трактирщика на этом не кончились.

Гигантскую птицу, видимо, истощили предпринятые усилия, и она быстро падала — и как раз на стадо быков, щипавших свежую, душистую траву высокогорья. Животные, увидев пикировавшую на них чудовищную птицу, пустились было наутек, когда гасконец, увидев, что он находится всего в нескольких метрах от земли, отпустил птичьи лапы. Падение было неожиданным, и вместо того, чтобы встать на ноги, несчастный грохнулся, задрав ноги, в густую траву и оказался, сам не ведая как, на спине одного из бегущих быков!..

«Вот и конец, — подумал он. — Прощай, прекрасная кастильянка!..»

Однако он решился бороться, пока есть силы, и в отчаянии ухватился за бычьи рога, тогда как кондор пустился в обратный путь к гнезду, на помощь своей подружке. Огромный, совершенно черный бык, почувствовав тяжесть на своей спине, припустил сломя голову, быстро оставив позади других быков, не поспевавших за его стремительным галопом.

97

Это утверждение относится к андскому кондору (Vultur gryphus), у которого размах крыльев достигает 3 м, а вес — 12 кг, но этот вид распространен только в перуанских и чилийских Андах; в Центральной Америке мог встретиться менее крупный вид — калифорнийский кондор (Gymnogyps californianus).

98

Гуанако — самый крупный представитель семейства южноамериканских мозоленогих, древних предков верблюдов; часто этих животных, самым известным видом которых является лама, неправильно называют безгорбыми верблюдами.