Страница 56 из 94
В полном варианте пассаж Жукова о Чуйкове звучит так же, но имеет продолжение. Да, Чуйков выступал в 1945-м на конференции по вопросу о возможности взятия Берлина в феврале, но тогда он не получил широкого освещения, поскольку был, по существу, связан с критикой действий Сталина. Больше Жуков ничего не пишет и в полном варианте воспоминаний. По-видимому, угроза критики действий Сталина уже достаточный повод для Жукова, чтобы закрыть любую тему. Когда Жуков спорит с Чуйковым, он, по сути, защищает Сталина. Что касается маршала Чуйкова, написавшего в 1965 году, что Берлин можно и нужно было взять в феврале 1945-го, то его немедленно вызвали на ковер к начальнику Главного политического управления Армии Епишеву. В присутствии других военачальников ему устроена проработка. Чуйков настаивает: "Для наступления на Берлин было достаточно сил. Кто же нас задержал? Противник или командование? Два с половиной месяца передышки, которые мы дали противнику, помогли ему подготовиться к обороне Берлина". Начальник ГлавПУРа Епишев в ответ говорит: "Нельзя очернять нашу историю, иначе не на чем будет воспитывать молодежь".
В. И. Чуйков
Жуков в воспоминаниях, естественно, не упоминает о плане Берлинской операции, который разработан им к 10 февраля 1945 года и который будет реализован позже. Но Берлин, не взятый в феврале, будет взят в мае с гигантскими потерями. Бросок на Берлин будет сделан тогда, когда союзники подойдут к нему так же близко, как и советские войска.
В начале февраля 1945-го союзники еще далеко от Берлина. Начало февраля — это встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта в Ялте. В Ялте согласовываются границы зон оккупации в Германии и Австрии. Восточная Германия вместе с Берлином, Померания и Восточная Пруссия отойдут под советский контроль. Но накануне Ялты Сталин решает подстраховаться в Восточной Пруссии. Он хочет, чтобы советские войска уже фактически были там к началу территориальных переговоров с союзниками. Сталин отрывает часть армий Рокоссовского, наступающих на запад в Померании, и разворачивает их почти на 180 градусов в направлении Восточной Пруссии. Оставшимся силам Рокоссовского Сталин приказывает двигаться дальше, на Берлин. Рокоссовский напишет в воспоминаниях: "На мой взгляд, можно было повременить с ликвидацией окруженной немецкой группировки в Пруссии и ускорить развязку на Берлинском направлении". То есть Рокоссовский считает: если бы не неожиданное решение Сталина, то наступление на Берлин в феврале 1945-го было делом реальным. Но Рокоссовский рассуждает как военный, а Сталин как политик: он столбит Восточную Пруссию. Ослабленному фронту Рокоссовского, раздвоенному Сталиным, уже трудно прикрывать Жукова с севера. Когда Жуков говорит, что чувствует немецкую угрозу с севера, он говорит правду. Но он не указывает или не задумывается о том, от чего возникла эта угроза. А возникла она оттого, что Сталина в тот момент больше интересовала Ялта, чем Берлин.
Кроме того, в преддверии Ялтинской конференции Сталин решает излишне не пугать союзников, прежде всего Рузвельта, мощью Красной армии и потому в тот момент не торопится со взятием Берлина. Таким образом, по совокупности соображений Сталин отказывает Жукову в возможности броска на Берлин в феврале 1945-го и тем возлагает на душу Жукова тяжелый грех. В апреле, когда немцы укрепят оборону Берлина, штурм города потребует огромных жертв. И Жуков эти жертвы принесет.
7 марта 1945 года Сталин вызывает Жукова в Москву. Принимает его на даче. Рассказывает Жукову о Ялтинской конференции.
Жуков пишет: "Я понял, что он остался доволен ее результатами". Зоны оккупации Германии в принципе согласованы. Принято решение о получении репараций. Решен вопрос о границе Польши.
Ялтинская конференция. У. Черчилль, Ф. Рузвельт и И. Сталин
Согласованы условия, при которых Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне союзников.
Жуков пишет: "Верховный сказал: "Идемте разомнемся немного, а то я что-то закис". Во всем его облике, в движениях и разговоре чувствовалась большая физическая усталость. За четырехлетний период войны Сталин основательно переутомился. Это не могло не отразиться на его нервной системе".
Через двадцать лет в частном разговоре с писательницей и военным переводчиком 1-го Белорусского фронта Еленой Ржевской Жуков скажет конкретней: "После войны он был болен. Сталин сам мне говорил: "Я даже своей тени боюсь"".
Маршал Жуков рассказывает Елене Ржевской: "Я как-то ехал со Сталиным. Стекла в машине вот такие, сантиметров десять. Впереди сел начальник личной охраны Сталина генерал Власик. Сталин указал мне, чтобы я сел на заднее сиденье". В машине три ряда сидений. Так и ехали: впереди Власик, за ним Сталин, за Сталиным — Жуков. Жуков потом спросил у Власика: "Почему он меня туда посадил? Власик ответил: "А это он всегда так. Если будут спереди стрелять — в меня попадут. А если сзади, то в вас". Таков Сталин.
А Жуков на своем месте, на фронте, бьет по лицу кожаными перчатками начальника штаба армии генерал-лейтенанта, а тот стоит перед ним навытяжку. Но тот же Жуков 4 декабря 1941 года, в самый критический момент войны, в телефонном разговоре скажет Сталину, что ему, Жукову, лучше знать, как поступать на фронте, а это в Кремле можно играть в оловянных солдатиков.
И в завершение разговора выпустит в Сталина обойму матерной брани и бросит трубку. И Сталин стерпит.
Г. К. Жуков и И. В. Сталин
И тот же Жуков накануне войны, будучи начальником Генштаба, весной и летом 1941-го вслед за Сталиным не желал реагировать на информацию о неотвратимости нападения на СССР.
Потом, через 20 лет после войны, Жуков в воспоминаниях напишет, что не стремится "снять с себя долю ответственности за упущения того периода".
Встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта в Ялте закончилась 11 февраля. 13 и 14 февраля союзники бомбят Дрезден. Была информация, что через Дрезден будут перебрасываться немецкие танковые части. Потом информация не подтвердилась. Американцы предлагают отказаться от бомбардировки. Англичане решение не отменяют. В Дрездене погибает 135 тысяч человек мирного населения. Это сравнимо с последствиями атомной бомбардировки Хиросимы, которая будет в том же 1945 году. Дрезден хрестоматийный пример уничтожения гражданского населения на территории Германии. Есть примеры не хрестоматийные. Как со стороны союзников, так и с нашей стороны. Американский писатель Джон Дос Пасос после войны вспоминает слова некоего майора армии США: "Многие нормальные американские семьи пришли бы в ужас, если бы они узнали, с какой полнейшей безучастностью ко всему человеческому "наши парни" вели себя здесь. И наша армия, и британская армия внесли свою роль в грабежи и изнасилования. Хотя эти преступления не являются характерными для наших войск, однако их процент достаточно велик, чтобы дать нашей армии зловещую репутацию, так что мы тоже можем считаться армией насильников".
В июле 1945-го в американском Сенате проходят слушания, разбирающие случаи насилия со стороны союзных войск на территории Германии. Вызываются свидетели по делу об изнасиловании 2000 немецких женщин в Штутгарте.
По официальным данным советской военной прокуратуры, в первые месяцы 1945 года за совершенные бесчинства по отношению к местному населению военными трибуналами осуждены 4148 советских офицеров и большое число рядовых Красной армии. Несколько показательных процессов завершаются вынесением смертных приговоров.