Страница 22 из 94
И в ученом мире, и не в ученом, а классовый враг — всегда враг". Зал разражается аплодисментами, хотя Лысенко делает публичный донос на своих коллег. Лысенко продолжает: "Многие ученые говорили, что колхозники не могут заниматься генетикой, потому что для этого надо закончить институт. Но это не так. На основе единственно научной методологии, единственно научного руководства, которому нас ежедневно учит товарищ Сталин, это дело вытягивается колхозами". Лысенко заканчивает: "Я уверен, что плохо изложил вопросы по генетике. Я не оратор, я только яровизатор".
Сталин встал с места и крикнул: "Браво, товарищ Лысенко, браво!"
Трофим Лысенко — наследник Григория Распутина. По дикости, по безответственности, по размаху. Он так же, как Распутин, эксплуатирует свое простонародное происхождение. И так же производит гипнотическое действие на власть. Разница в одном: Распутина российское общество отторгало. Советское общество принимает Лысенко на ура. Лично Сталина Лысенко вряд ли мог обмануть. Сталинское театральное "браво" — это оценка Лысенко как артиста, народного артиста. Лысенко обещает чудеса. В стране воинствующего атеизма люди в эти чудеса верят. Это хорошо. Ожидание чудес заменяет еду.
На той же встрече Сталина с колхозниками выступает Вавилов. Когда он поднимается на трибуну, Сталин выходит из зала. В отсутствие Сталина Вавилов говорит: "Я должен отметить блестящие работы, которые ведутся под руководством академика Лысенко". Весь взлет Лысенко идет на фоне поддержки со стороны Вавилова.
Вавилов не подпадал под воздействие лысенковской личности. Он запал на идею, которую Лысенко украл у биологов Гаснера и Зайцева и которую Лысенко безграмотно оттаптывал. Дело в том, что Вавилов в 110 экспедициях по всему миру собрал уникальную коллекцию растений и семян. На сегодня четверть растений из вавиловского собрания уже считаются вымершими. Современная западная оценка стоимости коллекции — 8 триллионов долларов.
Мечта Вавилова — на основе коллекции получить новые высококачественные сорта. Работа с этой коллекцией и ныне может обеспечить выживание всего человечества. В вульгарных попытках Лысенко беспорядочно морозить семена ученый Вавилов выхватывает рациональное зерно для своих будущих экспериментов. Кроме того, ему безумно хочется заняться экспериментом и оторваться от огромной административной работы.
В 1932-м Вавилов рекомендует Лысенко для поездки на Конгресс генетиков в США. Лысенко не едет, но Вавилов говорит о нем на конгрессе. В 1933-м Вавилов выдвигает Лысенко в кандидаты на премию имени Ленина. Он пишет: "Мы бы считали товарища Лысенко одним из первых кандидатов на получение премии". Премию не дали. В феврале 1934-го Вавилов рекомендует Лысенко в члены-корреспонденты АН СССР Не избрали. В 1938-м Лысенко выдвинут сразу в академики. Он будет избран действительным членом АН СССР в январе 1939-го вместе с прокурором СССР Вышинским.
Поддержка, которую Вавилов долго оказывал Лысенко, может иметь и дополнительное объяснение, совсем другого сорта. Лысенко — сталинская звезда. А социальный состав вавиловского института крайне сомнителен по тем временам. В группе старших специалистов — дворян четвертая часть. Среди младших сотрудников — около 15 процентов. Кроме того, сыновья промышленников и бывших крупных землевладельцев. Еще в феврале 1930 года "Правда" выступила со статьей под зловещим заголовком "Институт благородных ботаников".
Вероятно, Вавилов полагает, что, поддерживая Лысенко, он с большим успехом может вызволять арестованных сотрудников института. Волна арестов накрывает институт еще в 1932-м. С 1932-го по 1937 год Вавилов обращается к наркому земледелия Яковлеву с просьбой об освобождении 44 ученых. Это — личное вавиловское бесстрашие. Яковлев, в отличие от других наркомов, часто идет навстречу просьбам Вавилова.
А может быть, достаточно долгое увлечение Вавилова Лысенко объясняется происхождением Вавилова.
У Николая Ивановича Вавилова с Трофимом Денисовичем Лысенко были разные стартовые позиции. Лысенко — выходец из крестьянской семьи. Вавилова от крестьянской среды и по отцовской, и по материнской линии отделяет целое поколение. Вот эта разница в одно крестьянское поколение в сочетании с совершенно разными политическими условиями, в которых два молодых человека входят в жизнь, определит судьбу каждого из них, их отношения между собой и с властью. У Лысенко его "крестьянство" будет главным козырем, у сына бывшего крепостного Вавилова все будет сложнее.
Нарком земледелия Я. А. Яковлев (слева)
Отец Николая Ивановича, Иван Ильич, после отмены крепостного права ушел в Москву, где попал на работу к владельцам Прохоровской мануфактуры, ныне "Трехгорка". У сына бывшего крепостного открылся талант коммерсанта и промышленника. Он стал содиректором Прохоровской мануфактурфы, открыл собственное дело. У него торговый ряд в самом известном московском магазине — "Петровском пассаже". Он очень смел в бизнесе. Он становится миллионером. После 1917 года резко уезжает за границу. Семья остается в России.
Еще в революцию 1905 года 17-летний Николай Вавилов с младшим братом Сергеем участвуют в уличных событиях на Красной Пресне. Это можно было бы списать на юношеский, студенческий радикализм. Но последующая биография Николая Вавилова говорит о том, что дело было не в возрасте. Николаю Вавилову, вероятно, не удалось избежать своеобразного отечественного комплекса вины перед народом. Он был у него вдвойне силен: во-первых, как у русского интеллигента перед безграмотным народом, во-вторых, как у сына успешного бизнесмена — выходца из простых. Это настроение Вавилова проявится и в отношении к Лысенко. Вавилов видит всю недоученность Лысенко, но относит ее на счет исторических российских обстоятельств, а значит, обязан помогать и покровительствовать ему.
Сын миллионера Николай Вавилов в 1911 году получает диплом агронома. У него очевидные исследовательские интересы. Он активен, он ищет возможности научной работы. Он просит принять его практикантом к крупному российскому ботанику Регелю в петербургское Бюро по прикладной ботанике, которое ведет самостоятельную научную работу, руководит сетью опытных станций и консультирует Министерство земледелия России. Вавилова принимают в Бюро стажером.
За шесть дореволюционных лет Вавилов успеет пройти 14-месячную стажировку в Кембридже, поработает в Германии и во Франции, будет преподавать в Петербурге и в Саратове, съездит в экспедицию в Персию и получит приглашение занять пост заместителя начальника Отдела прикладной ботаники в Министерстве земледелия России.
В представлении на должность Вавилов получает исключительно высокую оценку: "В лице Вавилова мы привлекаем молодого ученого, которым еще будет гордиться русская наука". Его непосредственный начальник профессор Регель пишет Вавилову: "Сожалею, что это радостное событие для нас нельзя подкрепить соответствующими пожеланиями проглатывая при этом подходящую жидкость за общим столом или столиком". Невозможность посидеть за столом или столиком объясняется просто: письмо датировано 25 октября 1917 года, то есть днем Октябрьского переворота.
Профессор Р. Э. Регель
Вавилов вписывается в новую политическую ситуацию.
В 1921 году он уже возглавляет отдел в Народном комиссариате земледелия. С 1918-го по 1921 год Вавилов совершает поездку в США; будучи в Европе, встречается в Берлине с отцом. И, самое главное, в 1920 году на съезде селекционеров он делает доклад под названием "Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости". Реакция аудитории однозначна: "Вавилов — наш Менделеев". То есть если периодический закон Менделеева позволяет определить свойства еще не открытых элементов, закон Вавилова дает возможность предсказать существование тех растений, которые не известны, но будут обнаружены впоследствии.