Страница 16 из 94
Заседание в Большом театре, посвященное столетию со дня смерти А. С. Пушкина
У старшей девочки из семьи Носковых, Ани, от печки вспыхнуло и сгорело единственное, еще из дома, платье. Другого не было и не дали. Она сидела теперь постоянно на нарах, завернувшись в мешковину. К весне умерла.
Наташа болела полгода. Момент возвращения в сознание помнит. Над ней склоняется чье-то лицо, чужой голос произносит: "Эта, видно, оклемается, а соседку Бог прибрал, наконец-то отмучилась". Наташа поворачивает голову и видит, что рядом лежит умершая ее сестренка Маня. Мане было пять лет. Ее слабенькое желание жить прорывалось, когда она просила: "Нянечка, не бейте меня, я ведь и так мало хлеба ем".
Младшему братику Лене было три года. Он умер зимней ночью, тихо, никого не беспокоя. Его завернули в тряпицу и зарыли где-то в снегу.
Детдомовцы, чтобы прокормиться, просят милостыню. Подают плохо. Потому что голод повсеместный. К тому же беспризорные дети в начале 30-х уже не вызывают сострадания у населения. Толпы оборванных детей, чьи родители уже умерли в ссылке, мечутся по стране, стараются пробиться на родину. Воровство — единственный источник жизни для бывших крестьянских детей, которых власть сделала сиротами. Страна с лагерной экономикой поглощает жизни взрослых и воспроизводит все новых и новых сирот.
Беспризорники. Начало 30-х годов
На детей, бежавших из ссылки, устраивают облавы и конвоируют в детприемники, которые еще называют коллекторами. В коллекторах положено держать детей в течение двух месяцев. Обычно этот срок растягивается до полугода и более. Детприемник — это барак или стоящее на отшибе полуразрушенное строение. Из быта свердловского детприемника имени Луначарского: "Дети сидят на грязных койках. 7 коек на 38 детей. Играют в карты, которые нарезаны из портретов вождей, дерутся, курят, ломают решетки на окнах".
Это дети из крепких крестьянских семей, которые были совсем маленькими в момент раскулачивания. Навыков нормальной жизни у них нет, в семье они просто не успели выработаться. В нормальной ситуации из них выросли бы здоровые кормильцы своей страны.
В партийные и советские органы идут бесконечные просьбы о помощи: "Вышлите деньги на детприемник!" Большинство детей раздеты и разуты. Средств нет. Детские дома от детей из детприемников отказываются. Детские дома переполнены.
Первый детский дом Наташи Носковой — в Богословске. Ребята из старшей группы как-то залезли в пристанционный склад и вскрыли бочку с солеными огурцами. Их поймали. Мгновенно появился директор детдома. Расправа была страшной. Он валил мальчишек с ног, пинал, таскал за волосы, бил головой о рельс. Саша Лаптев от побоев вскоре умер. У Володи Комаровского отнялись ноги. Вместе с Наташей Носковой он переберется из Богословского детдома в Ирбитский. Ходил на самодельных костылях. В 1940-м его направят в Тагильский детдом для инвалидов и умственно неполноценных. По дороге, из милосердия, ему сделают смертельный укол, чтобы больше не мучился.
Детдомовцы совершенно беззащитны. Поэтому они самый подходящий материал для идеологической обработки. Чем голоднее дети, тем меньше их сопротивляемость. Детдома обязываются организовывать кружки по истории партии и революции, политсуды над Папой Римским, политбои между детьми. Директор детдома на методической конференции делится опытом. Силами детей и педагогов воссоздан шалаш Ленина в Разливе. Головешки в костре у шалаша натуральные. Каждый вечер дети сидят по полчаса молча перед шалашом. При этом в актах медико-санитарного обследования этого детдома указано: среди детей — двое больных костным туберкулезом, два случая сифилиса третичной стадии, четыре случая глубокой умственной отсталости, десять больных трахомой, у шести человек чахотка, все малокровные.
С детьми регулярно проводятся беседы о жизни детей раньше и теперь, у нас и за границей.
Наташа Носкова попадает во второй в ее жизни детдом в 1937-м, как раз перед празднованием 100-летия смерти Пушкина. Антикрестьянская кампания 1929–1931 годов, названная раскулачиванием и сломавшая Наташину жизнь, предоставляла детям ссыльных определенную свободу действий. В том смысле, что власть не привязала детей умерших ссыльных к местам поселений. Они могли бежать, кому повезет — добираться до родных мест или просто умирать на дороге. На самом деле власть уже сожалела, что детей ссыльных выпустили на волю. В ссылке они умирали бы незаметно. В 1936-м из-за отсутствия средств идут на послабление: разрешают смешивать ссыльных сирот с обычными сиротами в общих детдомах. Дети, пережившие раскулачивание и его последствия, в 1937-м к своим 10–13 годам имеют огромный опыт выживания. Правда, таких выживших детей очень немного. В 1937-м появляется второе поколение детей, которых советская власть целенаправленно и технологично превращает а сирот. У них жизненного опыта еще нет.
Вспоминает бывший детдомовец Владимир Блок; "Мою мать увезли в Бутырскую тюрьму ночью 5 сентября 1937 года. Через час после ее ареста те же энкавэдисты приехали за мной. Мне еще не исполнилось 12, я плакал, кричал, они улыбались и говорили; "Сейчас поедем к маме". Меня отвезли в Даниловский детский приемник. Это была детская пересыльная тюрьма в монастыре. В камере, куда меня втолкнули, я увидел хорошо одетых детей. Многие плакали. Вскоре пришел начальник детприемника и объявил: "Вы все — дети врагов народа". Через два месяца меня разбудили ночью и повели в кабинет человека, который предложил мне письменно отказаться от родителей. Я стал кричать, что ничего писать не буду. Позже я узнал, что такое предложение делалось многим детям и кое-кто согласился".
Детприемник. Середина 30-х годов
Светлана Оболенская, дочь первого председателя ВСНХ, экономиста, кандидата в члены ЦК Валериана Осинского-Оболенского, также проходит через Даниловский детприемник. До детприемника она живет с родителями в Кремле. Летом 1937-го ее отца выводят из кандидатов в члены ЦК и выселяют из Кремля. Они переезжают в Дом правительства, в квартиру Ns 389. Это бывшая квартира командарма Августа Корка, только что арестованного по делу маршала Тухачевского. Светлана Оболенская спит на кровати арестованного командарма Корка. Вскоре они опять переезжают. На сей раз в квартиру только что арестованного Алексея Рыкова, бывшего главы советского правительства. Когда Светлана входит в кухню, на столе стоит неубранная посуда. На заварном чайнике надпись "Дорогому Алексею Ивановичу Рыкову от рабочих Лысьвы". Кабинет Рыкова в квартире Осинских опечатан. В этой квартире будут арестованы родители и старший брат Светланы. Отец и брат расстреляны. Мать в лагере. Светлане 12 лет.
В Доме правительства, где еще недавно жила в квартире командарма Корка семья Осинских-Оболенских, в 1937 году проживает Алексей Стаханов, чьим именем Сталин нарек движение ударничества. Стахановское движение, возникшее в 1935 году, на самом деле имеет мало общего с экономикой. Ударничество — явление по сути политическое. Рабочим в зависимости от выработки гарантируется прогрессивное увеличение заработной платы. В 1936 году стахановцы на многих предприятиях составляют 20–30 процентов коллективов. В условиях провалов в сельском хозяйстве и очередного введения карточек на хлеб эта часть рабочих сохраняет лояльность власти. Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Постышев называет стахановцев "самой сокрушительной силой в борьбе с контрреволюцией" и ставит их в один ряд с армией и НКВД. На самом деле ударничество — это санкционированный властью переход на авральную систему работы, что раньше допускалось в исключительных случаях. Технические нормы, техника безопасности, качество продукции при этом никого не интересуют. Ударничество тем самым провоцирует неизбежные производственные конфликты между рабочими-стахановцами, стремящимися к высокой зарплате, с одной стороны, и квалифицированным инженерным составом, с другой. Стахановцы в этих конфликтах ощущают сталинскую поддержку. Сталин на съезде стахановцев еще в 1935 году сказал, что если инженеры и хозяйственники не захотят поучиться у стахановцев, то стахановцам придется "в крайнем случае дать этим уважаемым людям слегка в зубы". К 1937 году предприятия становятся ареной политической борьбы. По одну сторону — инженеры всех уровней, ученые, квалифицированные рабочие. По другую — стахановцы. Один из них прямо говорит "Сейчас масса сама рвется в бой. Люди готовы идти на кулаки". К 1937 году становится очевидной вся экономическая безграмотность и опасность стахановского движения. Инженерная мысль, технология беспощадно гробится. Рекорды не способны поднять промышленность — таково мнение специалистов. Нарком тяжелой промышленности СССР Орджоникидзе отмечает: "На пути стахановского движения стоят бюрократы. Таких надо сметать с пути героического стахановского движения". Еще до 1937 года только в Донбассе за год стахановства за мнимый саботаж осужден 131 инженерно-технический работник.