Убить сову (ЛП)

Его могли схватить в лесу, в таверне или в церкви. За ним могли прийти рано утром, вечером или среди дня. И как ни старайся быть начеку, где-то, в какой-то час Мастера Совы найдут тебя. Ждать — вот и всё, что тут можно сделать.

Конечно, Джайлс думал о побеге. Несколько раз он чуть было не удрал. Но серв не может уйти без согласия лорда. И даже если вдруг, каким-то чудом удастся добраться живым до города и затаиться там на год, пока его не объявят вольным — он знал, они отыграются на матери. А если не они, то уж лорд д'Акастер точно.

Но с тех пор как мёртвую сову оставили у Джайлса на пороге, прошло уже несколько недель, и когда светило солнце, ему удавалось убедить себя, что Мастера Совы всё же не придут за ним. Он знал, глупо было спать с той служанкой после того, как д'Акастер дал ей разрешение на брак с другим. Tеперь девушка вышла замуж, и с тех пор они больше не виделись. Может, то, что они не вместе — достаточное наказание? Джайлс пытался убедить себя, что Мастера Совы удовольствуются этим, но в долгие ночные часы, лёжа без сна, насторожённо прислушиваясь к каждому звуку, он всем нутром чувствовал, что это не так.

И вот, этой ночью, они наконец явились. Столпились в маленькой комнатке, лица скрыты за совиными масками из перьев, одежда спрятана под длинными коричневыми плащами. На минуту Джайлс ощутил что-то вроде облегчения, он почти желал покончить с этим, но тут же его охватил дикий страх, и он с трудом заставил себя не упасть на колени с мольбой о пощаде.

Мать встала перед ним, пытаясь защитить, как часто вставала между ним и разъяренным отцом, когда Джайлс был маленьким. Тогда он прятался за её юбкой, но сейчас мягко отодвинул мать в сторону. Он сделал это осторожно, а гости поступят иначе, и он не хотел слышать хруст её ломающихся костей, ему хватало рыданий, ставших для него пыткой.

— Прошу, господа, прошу, не трогайте его. Он — всё, что у меня есть. Без него я умру от голода. Милостивый боже, сжалься... Возьмите меня вместо него. Мне всё равно, что вы со мной сделаете, только не причиняйте боли моему мальчику, умоляю вас.

Опухшие скрюченные пальцы вцепились в рукав Джайлса, как будто она хотела силой вырвать сына из их лап.

— Не волнуйся, старуха. У нас есть для него одно дельце. Так что старая матушка будет им гордиться.

Старуха в отчаянии смотрела на возвышающихся над ней мужчин, переводя взгляд с одного на другого и пытаясь понять, который из них говорит, но это было невозможно — рты скрыты под масками, искажающими голос. Она изо всех сил старалась втиснуться между Джайлсом и державшим его Мастером Совы, но тот взмахнул рукой и ударил её по лицу, отбросив к стене коттеджа. Джайлс вырвался, бросился к матери и упал на колени, опираясь рукой о стену, пытаясь закрыть собственным телом.

— И это ваш древний кодекс правосудия? — возмутился он. — Бить беззащитную женщину?

Он запоздало увидел проблеск металла. В руку вонзился острый железный коготь, пригвоздил к стене. Джайлс закричал. Из его запястья на колени матери потекла кровь. Четыре пары глаз, глубоко запрятанных под перьями совиных масок, невозмутимо наблюдали, как парень всхлипывает и корчится от боли. Наконец, Мастер Совы выдернул коготь и поднял Джайлса на ноги.

— В следующий раз, парень, это будут твои глаза. И после этого ты уже не увидишь, куда мы собираемся нанести удар.

Дрожа от боли, Джайлс позволил им подтащить себя к низкой двери.

— Увидишь своего сына завтра, старуха, в праздник Майского дня. У него там будет самое почётное место. А теперь иди в постель. Смотри, чтобы твоя дверь была закрыта, и рот тоже.

Джайлс знал — матери не надо объяснять, чтобы держала язык за зубами. Этого никому в здешних местах объяснять не надо. Когда Мастера Совы выволокли его в темноту, он оглянулся. Мать стояла в тусклом жёлтом свете одинокой оплывшей свечи, зажав руками рот. По сморщенным щекам бежали слёзы. Даже скорбь должна быть молчаливой. И когда Джайлс, яростно, как никогда в жизни, взмолился о спасительном чуде, отчаянный внутренний голос сказал ему, что чуда не случится, только не для него, не в Улевике.

Канун Майского дня, 1321

Первая ночь Белтейна [3]

Первый костер бога Бела, костер света. В эту ночь древняя богиня из голубого льда Кэйлич - старуха-властительница тьмы, что правит от Самайна до Белтейна [4], бросает свою клюку под священный куст и превращается в камень.

Беатрис     

Кажется, я слышала этой ночью в большом лесу вопли умирающего. Но сейчас не уверена — может, слышала, как труп восставал из мёртвых. Он вопил пронзительно и жалобно, но не просил о пощаде. Он вызывал Смерть на поединок, запрокидывал голову и требовал страданий, будто хотел, чтобы демоны утащили его в ад. Если это был человек, должно быть, он безумец. Если долго смотреть на луну, можно сойти с ума. А сегодня луна кругла, как живот беременной женщины, и люди должны бояться её еще сильнее.

Я никогда не смогу рассказать другим женщинам, что видела, даже Пеге. Как я объясню, что делала там, в лесу, в полночь одна? Я не лунатик, не как тот сумасшедший. Я пошла в лес не для того, чтобы меня там убили, хотя прекрасно осведомлена об опасностях. Один Господь знает, сколько смертоносных тварей копошится в той древней роще. Ядовитые гадюки, дикие кабаны, волки, даже олень во время гона может убить. И будто одних зверей недостаточно, есть еще воры и разбойники, охотящиеся на любого, забредшего в их владения.

Пега, хоть она выше любого мужчины, ни за что не войдет в лес после наступления темноты. И никто из деревенских женщин. Говорят, голодные призраки, как туман скользящие среди деревьев, сожрут тебя, стоит лишь наступить на то место, где кто-нибудь умер. А за прошедшие века сотни людей умерло в этих лесах, не оставив и следа.

Мне пришлось собрать все остатки храбрости, чтобы пойти в этот лес, но что было делать? Аронник [5] надо собирать при полной луне, только так у этой травы будет сила вернуть способность к деторождению. Я не рискнула попросить помощи ни у кого из лечебницы. Мы связаны обетом целибата, таково правило, а зачем женщине, не живущей в браке, пытаться восстановить способность рожать? Но я это делаю, я должна.

Над верхушками деревьев плыла луна, заливая светом листву, превращая ветки в жуткие выбеленные кости. Я вздрагивала в ужасе от каждого скрипа и писка, но заставляла себя идти всё дальше и дальше вглубь леса. Мне нельзя возвращаться с пустыми руками. Аронник всегда нелегко найти, при солнечном свете или под луной. Пега зовёт его дьяволовой колючкой. Эта травка любит темноту, влажные места среди древесных корней, а её пёстрые листья отлично маскируются.

Я поняла, что оказалась недалеко от реки — слышался шум бегущей по камням воды. Я повернула назад, зная, что этот цветок не растёт по берегам, предпочитая глубокую лесную тень. Потом, когда сама луна раздвинула белыми пальцами травы, обнажив бледные черешки, я его увидела. Я опустилась на колени на влажную землю, достала нож, чтобы выкопать корни, и тут услышала новый звук. Не рычание зверя. Это был человеческий голос.

Сердце дико застучало, я вскочила на ноги, стараясь не шуметь, и прислонилась спиной к шершавому стволу дерева для защиты. Моя рука крепко сжала нож, я оглядывалась, пытаясь понять, откуда доносился голос, но ничего не могла разглядеть. Говорят ли голодные призраки прежде, чем напасть?

Осторожно ступая, я попыталась незаметно уйти с того места, где услышала звук. Я прислушивалась, задерживая дыхание, но за мной не было шагов. Может, мне просто почудилось. Я осторожно кралась, молясь, чтобы меня не выдала хрустнувшая под ногами ветка. Я подошла к краю поляны, похожей на озеро ртути, раскинувшееся под ногами. Оно плескалось вокруг огромного зелёного дуба с таким толстым стволом, что его едва смогли бы обхватить шестеро мужчин. В стволе виднелось дупло, глубокое и тёмное, как склеп, и хотя оно было открыто небу, ни единый луч лунного света не проникал внутрь.

3

Белтейн - кельтский праздник начала лета, традиционно отмечаемый 1 мая. Также название месяца май в ирландском, шотландском и других гэльских языках.

4

От Самайна до Белтейна — c 1 ноября по 1 мая, зима, темное время.

5

Аронник (JACK-IN-THE-GREEN/DEVIL’S PRICK) — Аронник пятнистый или дьявольская колючка, ботаническое название Arum maculatum. Известна также как «Лорд и леди» — из-за сходства с мужскими и женскими гениталиями. Ядовитая трава, в Средние века использовалась во многих лекарственных средствах, включая индуцирование менструаций. Молодежь зачастую использовала растение в качестве приворотного зелья. Говорили, что она выросла у подножия креста, там где падали капли Христовой крови.