Пограничная крепость

Будтов, оглаживая в кармане "льдинку", высокомерно хмыкнул. Не то, чтобы он брезговал Сапожонком, но женщину надо поучить.

- Захарий, салют! - поздоровалась Даша, бодрясь и напуская на себя беззаботность. - Чего пьешь? Оставь глоточек.

Захария Фролыч нашарил погасшую сигарету.

- Иди давай отсюда, - сказал он сурово.

- А мне что, - Даша Капюшонова надменно отвернулась. - Я уже двести граммов засандалила, понял?

Будтов махнул рукой: звезди, кто тебе даст.

- Кто ж тебе дал? - спросил вместо него Топорище.

- Хороший человек, - запальчиво выкрикнула Даша. - Всем ясно?

- Хорошие люди таких, как ты, сразу... хлебалом об стол... - высказался Захария Фролыч.

Та оскорбилась. Правая половина Дашиного лица была насыщенного лилового цвета: родимое пятно, но многим по первости - особенно в темноте - казалось, что женщину именно, как мыслил Будтов, поучили.

- А я говорю - хороший, сука, ты!.. А хлебало - это он тебе порвет...

- Это как же он сделает?

- Так и сделает! Уже спрашивал, где тебя, козла, найти!

- Меня? - недоверчиво спросил Будтов и улыбнулся: кто его может искать! Тем более за двести грамм!

- А вот увидишь. Ха, вон он идет!

Захария Фролыч оглянулся. Из-за магазина вывернул незнакомый человек, одетый в спортивную куртку и высокие резиновые сапоги.

- Нет, не он, - присмотрелась Даша.

Все однако, говорило о том, что человек направляется к их компании.

- Все, мужики, я пошла, - Даша, вглядевшись повнимательнее, сунула руки в карманы как бы плаща и стала отходить.

Будтов нахмурился. Люди, состоявшие в их неформальном обществе, развили в себе удивительную чуткость, когда дело касалось какой-нибудь опасности. Однажды он заснул на проспекте: сник, обмяк, присел у стеночки возле парикмахерской. С ним тогда был Сапожонок, тот крикнул: "Менты, Захарий!" И Захария Фролыч тут же, в мгновение ока, распрямился и вытянулся в струнку, провожая вытаращенными глазами патрульную машину. Позднее он не смог об этом вспомнить, но ни на миг не усомнился, когда Сапожонок ему рассказал: рефлекс, что ты хочешь.

В руке у незнакомца поблескивала цепь.

- Уходи, Фролыч, - шепнул Топорище. - Цепочка у него. Что ты ему сделал?

Будтов привстал.

"У меня же кот, - мелькнула запоздалая горестная мысль. - Как же ему без меня?"

В следующее мгновение он, оттолкнувшись, прыгал через штабель. Рядом приземлился Топорище, сзади послышался топот. Цепь просвистела, ударила по доскам; Будтов с Топорищем, не разбирая дороги, мчались через пустырь.

- Слева, - выдохнул Топорище, на бегу тыча пальцем в сторону.

Захария Фролыч, задыхаясь, посмотрел и увидел второго, летевшего наперерез.

До новостроек было еще очень далеко.

- Вот, мать... - забормотал в отчаянии Будтов. - Кто... они... такие...

- Напроказил ты где-то... Фролыч... нагадил...

Они бежали из последних сил.

Топот приближался, свистела цепь, раскручиваемая в воздухе. Второй нападавший вдруг остановился и чуть присел.

- Ложись, Фролыч!! - заорал вдруг Топорище и толкнул Будтова в грязь. Тот влетел в нее с размаху, лицом, раскровенив бровь о кусок арматуры.

Слева дважды бабахнуло, но пули прошли высоко.

Цепь опустилась на спину Захарии Фролыча. Стрелявший, держа пистолет двумя руками, стволом вверх, запрыгал по кочкам, спеша принять участие в расправе.

Топорище подпрыгнул. Его каблук, отлетевший почти начисто, впечатался в переносицу негодяя. Тот опешил, на секунду опустил руки; Топорище прыгнул опять, развернулся в полете и той же ногой ударил его в висок. Мужчина упал, второй остановился и начал снова наводить пистолет. Топорище, выдернув из пальцев покойника цепь, бросился навстречу. Цепь, завернувшись петлей, захватила оружие, и очередная пуля унеслась к хмельным хохочущим звездам. Петля переместилась на шею; стрелок подскочил и взбрыкнул ногами, пытаясь дотянуться до горла. Но Топорище, как бы и не участвуя ни в чем, слегка пошевелился, и голова нападавшего, увлекаемая цепью, быстро провернулась на триста шестьдесят градусов.

Глава 3

Дудин, закончив предварительный опрос жильцов, вышел из подъезда, размял сигарету и задумчиво уставился на табличку с номерами квартир. Скверное дело: никто ничего не видел. На четвертом этаже проживали две почтенные семьи: нищенствующего хирурга и ницшеанствующего православного батюшки. Слепые невинные агнцы. На пятом - очередной алкаш, одного поля ягода с Захарией Фролычем, но этот даже не справился с собственным замком и не открыл Дудину дверь. Плюс молодняк, крутивший рэп и не слышавший никакого взрыва. Этих Дудин машинально взял на заметку, припомнив поганку и личико. А вся надежда, стало быть, на Цогоева. Лейтенант вздохнул, думая, что к этому моменту Дато Арсенович уже рассказал, что было и чего не было, а может - и сознался, и даже приписал себе лично раздвоение на двух водопроводчиков, которых он так неосторожно заметил.

Но в целом Дудин был готов расслабиться, надеясь на теорию вероятности и больше ничего серьезного не ожидая - во всяком случае, от предстоящей ночи. И зря, конечно, понадеялся. Стоило ему устроиться на переднем сидении газика, как поступил сигнал: трупы на пустыре, что находился рядом с местного значения супермаркетом. Две штуки, и многие слышали стрельбу. Дудин разразился приличествующей бранью, велел ехать на пустырь и долго стоял там, рассматривая при свете табельного фонаря бездыханные тела. Никого из потерпевших он, разумеется, раньше в глаза не видел. Какие-то странные ребята: одеты простенько, дешево, но в лицах даже после смерти осталось нечто такое... несовместимое ни с ландшафтом, ни с грязными сапогами - не говоря уже о быстром и бесславном конце. Никакого оружия при убитых не нашли.

- Доставьте сюда задержанного, - вдруг сказал Дудин, сам для себя неожиданно. Светлые идеи редко приходили в его служивую голову. - Черного. Если жив.

Потом он долго ждал, пока привезут Цогоева. Нехорошее предчувствие постепенно превращалось в уверенность. Мысль, конечно, была ценной, да только что он будет делать, если окажется прав?

И он-таки оказался прав: Цогоев - вернее, то, что раньше им называлось, - немедленно узнало в мертвецах недавних рабочих. А потому, узнав, оно - то, что раньше, как подмечено, являлось Цогоевым, - подлежало освобождению. Во всяком случае, по данному делу. Под подписку. Дудин взглянул на руки черного и понял, что тот не сможет ничего подписать. Чтобы держать ручку, нужны как минимум пальцы.