SÜr Сны

***

Мне снится, что у меня, девятнадцатилетнего, дома в комнате полно по стенам и по полкам всяких "украшений": плакатов, флагов, каких-то аппликаций из маленьких изображений. И мне родители однажды настоятельно советуют всё это снять, то есть привести комнату в Божеский вид. Я выступаю против, на что они мне говорят, что я ненормальный.

- Ты точно ненормальный, ведь что ты слушаешь?!

Я сразу понял, на что намекают мне родители. На ту кассету, которую я держу почему-то между страниц своего паспорта. Кассету с записями про евреев, да с матерными песнями.

- Если дать твою кассету послушать психиатру - (а у нас в семье был знакомый психиатр Анна Ивановна), - то она точно скажет, что ты псих, - продолжали родители.

- Я без своих "украшений" комнаты не могу! - заявляю я родителям в ответ. - Даже после своей смерти в гробу я без них обойтись не смогу! Если я умру раньше вас, то прошу вас учесть моё пожелание украсить мой гроб изнутри моими любимыми плакатами, флагами и аппликациями! Не хочу расставаться с ними никогда. Вы поняли? Никогда!!! А кассету эту я бы дал послушать и Анне Ивановне, да у неё кассетного магнитофона нет. Вот.

***

Я склоняюсь над географической картой. Читаю название реки. Ока. Здесь я никогда не был. Я отдаляю карту от глаз, приподнимаясь. А река на карте вместо того, чтобы становиться ещё тоньше, утолщается. Я как будто лечу, удаляясь от карты и продолжая смотреть на неё. А река становится всё толще. И в какой-то момент, смотря уже с высоты птичьего полёта, река на карте вдруг оживает, превращаясь из нарисованной в настоящую, с тёмной водой вместо светло-голубого цвета на карте. И я начинаю спускаться к реке. Я всё крупнее различаю рябь на воде и предметы по берегам реки. Я различаю на реке метровую модель деревянного трёхмачтового парусника XVIII-XIX веков, а на расстоянии полутора-двух метров от этого парусника две лодки. На одной мальчик. На другой девочка. Лодки одна сбоку от парусника, другая впереди него. Я уже как будто где-то посередине между этими лодками. И наблюдаю за действиями детей. Они метают спички оригинальным способом, держа спичечные коробки в руках, в парусник с бумажными парусами. Теперь я понял, что паруса сделаны из бумаги. Иногда у них спички воспламеняются. Иногда нет. Я увлёкся наблюдением за этой детской игрой, стал болеть за детей и стал каким-то образом воспринимать мысли детей, что были их реакцией на каждый недолёт или перелёт, или точное попадание спичек в парусник. Эти их мысли стали и моими мыслями. Недолёт - плохо! Перелёт - плохо! Вот горящая спичка недолетает до парусника чуть-чуть. Ты, читатель, думаешь, что плохо? Нет! Дети и я вдруг испугались, что парусник сейчас загорится, и их игра скоро окончится. А они ведь ещё не наигрались в метание спичек. Хотя им и хочется попасть в него, и посмотреть, как он горит... Они испытывают случай! Вот такая вот "русская рулетка"! А парусник тот назывался "Апостол Павел" (я увидел его резную позолоченную фигурку на носу (форштевне) корабля).

***

В маленьком городке Всеволожске (районном центре Ленинградской области), что под Петербургом, никогда не было трамваев. А в моём сне они есть! Я удивился во сне, завидев-заслышав громыхающий трамвай довоенного дизайна. Смотрю, и другой трамвай такой же старый. И третий. И дизайном все трамваи отличаются друг от друга. Они ржавые и очень громкие. Мне захотелось проехаться на одном. В трамвае еду сидя. И у сидящей рядом со мной женщины в руках я замечаю бутерброд, на котором сверху сплошной массой лежат дождевые черви. Заметно, что женщина ест свой бутерброд с удовольствием. Червей так много на бутерброде, что один, когда женщина кусает бутерброд, падает ей на грудь (она ехала в пальто). И этот червяк, здоровый-мясистый, начинает весь извиваться, оказавшись на пальто, хотя на бутерброде все черви лишь едва шевелились.

***

Ночь. На стоянке такси стоит свободная машина. Я узнаю у водителя, во сколько мне обойдётся поездка. Он говорит, что готов отвезти меня бесплатно. Меня это не устраивает. Я хочу ехать за деньги. И жду, когда на стоянке появится другая машина, платная. Я стою на стоянке, жду и размышляю, что, вроде бы, мне и надо спешить, и денег у меня лишних нет, а такси для меня дорого. Я сам во сне не понимаю, зачем я жду именно платный экипаж, но продолжаю ждать его. Да ещё под дождём и без зонтика. Ü

***

Я очень маленький. В просторной комнате, где мало мебели, я лежу крепко запеленованный на кровати. И смотрю в окно. Из которого в комнату льётся косым потоком солнечный свет. В окне мне видны верхушки сплошного ряда сосен. Какое небо голубое! Мне хочется вдруг по солнечной реке наверх в окно да в это небо. Но я не могу, потому что я крепко взят в плен пелёнками. Ни руки оторвать от боков, ни ноги расставить или согнуть в коленях. Не свободен. Свобода. Свобода. Я только и думаю о ней. Где же мама? Почему она не идёт и не даст мне свободу, не распеленует меня? Неужели мне вечно быть несвободным? Не хочу! Не хочу! Мама! Мамочка! Где же ты?... А лежу я на даче в Бернгардовке в большом деревянном доме в начале Окружной улицы на краю леса.

Этот сон мне снится часто. Уже очень давно. С каких именно пор, я не помню. Ну, с о-о-очень давних. В точностях до деталей. В увиденном и в переживаниях во сне. Это главный сон в моей жизни.

Но это не только мой сон. Я точно помню, что так всё и было на самом деле. Я начал осознавать всё происходящее со мной и вокруг меня именно с этого момента. Во мне родилось сознание в этот момент. Очень яркая сцена, которую я не в состоянии забыть никогда. А вы помните, когда к вам пришло сознание?

***

Я работал охранником в офисе какой-то фирмы. Заступил в ночную смену. Летом, когда стояла жара. А было это так давно, когда кондиционеры стояли далеко не во всех офисах. В этом его не было. И я посреди ночи открыл входную дверь офиса, расположенного на первом этаже обычного жилого дома в бывшей квартире, для проветривания, оставив закрытой вторую дверь-решётку. А в округе офиса жил кот, который заходил в офис, где его подкармливали. Лично я не любил этого кота. И вот заходит этот чёрный кот посреди ночи в офис. И я сразу придумал, как отвадить его сюда приходить. Я поймал кота и посадил в пустой, но работающий холодильник, да добавил мороза до максимума. И жду, что будет происходить. Кот заорал. Потом тишина. Снова заорал. Потом холодильник стал ходить ходуном от метаний кота в нём с грохотом. Цели заморозить кота до смерти я не преследовал. Только запугать-отвадить. И вот я решил, что кота пора выпускать. Но не бросится ли он на меня, завидев, как только я открою дверь холодильника? Не расцарапает ли он мне открытые руки (Hände) и лицо? Я допустил возможность такой агрессии кота против меня и надел чьи-то лежащие в коридоре зимние перчатки и шапку. Открываю холодильник, предусмотрительно встав сбоку от него. А кот пулей бежит на выход из офиса. Вот так развлекаются охранники по ночам в России.

***

Я работал охранником в крупном торговом центре. Нас, охранников, работало сразу несколько человек в смену. Стены в здании торгового центра были сплошные окна. Когда торговый центр закрывался, каждый вечер к нему подъезжали инкассаторы на броневике, чтобы забрать дневную выручку из кассы. Это был самый напряжённый момент в смену для охранников офиса. Мы должны были проявлять особую бдительность, не выходя из офиса, вертясь во все стороны с пистолетом наизготовку в вытянутых руках и смотря во все окна. Выглядело это одновременно и круто, и смешно. Мы двигались словно в танце, одновременно замирая то в одних, то в других позах, иногда приседая. Но в полнейшей тишине.

***

Я работал охранником и в другом торговом центре. После его закрытия для покупателей в нём начинали мыть полы уборщики. А смена охранников старалась не ходить по сырым полам. И вдруг откуда-то взялся котёнок и сделал лужу на вымытом участке пола. Все уборщики и охранники бросились ловить его. Он побежал к главному входу, возле которого его и окружили с трёх сторон, то есть почти окружили ловцы. Среди ловящих был и я. И вдруг котёнок превращается в разъярённого тигра, грозно рычащего и отмахивающегося передними лапами от протянутых к нему рук ловцов. Тогда я нашёлся. Я надел на голову небольшую пустую картонную коробку из-под какого-то распроданного товара, прорезав в ней щель для глаз канцелярским ножом (ein Messer für Basteln), схватил швабру и ринулся отважно на тигра. Энергично тыкая в тигра шваброй и в коробке на голове и тесня его к выходу, я смотрелся словно рыцарь в бою, да и осознавал я себя рыцарем, спасителем чистоты.