Страница 26 из 34
Я не запомнил вашего лица…
И сам не знаю, как это случилось
Среди огней предпраздничной Москвы.
Со мной однажды девушка училась,
Давным–давно… Быть может, это вы?
Мне девушка однажды улыбнулась, —
Предгрозовой весенней синевы
Был взгляд ее… Она не оглянулась,
Не позвала… Быть может, это вы?
Ко мне всегда, когда печалит книга,
Когда слышней осенний шум листвы,
Сквозь даль годов стучится кто–то тихо,
А не зайдет… Быть может, это вы?
Так — двадцать лет. Стою, припоминаю
У вьюгой заметенного крыльца,
И как могло случиться, сам не знаю:
Не в силах вспомнить вашего лица.
1958
РАБОЧАЯ ЧЕСТЬ
Он постарел. Бывает. Ничего.
На то имелись веские причины.
Он дожил бы до сотой годовщины
Родного государства своего,
Когда б ценил он радости покоя,
Когда б сидел он на печи в тепле,
Когда б махал он всякий раз рукою
На то, что происходит на земле,
Но он решил: к его рабочей чести —
Идти вперед, давать всему почин,
Быть каждый день с товарищами вместе,
Не только в дни великих годовщин.
Дела отчизны — общая забота.
Они — основа всякого труда.
И слышит мастер, подтверждает кто–то:
«Ты прав, товарищ. Будь таким всегда.
И хорошо, что нынче озабочен
Ты важными заботами Кремля.
Не забывай: ты — человек рабочий,
Тебе в наследство отдана земля.
И за нее с тебя потомки спросят,
За жизнь — не просто за житье–бытье.
И ничего, что серебрится проседь.
Ты оправдал призвание свое.
И ничего, что нажиты морщины.
Зато всю душу в дело ты вложил.
Не доживешь до сотой годовщины?
А я и до десятой не дожил…»
И старый мастер смотрит удивленно,
И видит он полотна кумача,
И праздничные видит он знамена,
А между ними в рамки — Ильича.
1959
* * *
Я из песен люблю — колыбельную,
Из досок я люблю — корабельную.
Если это счастливо сходится,
Значит, все остальное сладится.
Я начну за тобой охотиться,
За полетом ситцева платьица.
Проживем с тобой ровно сотню лет,
Чтоб ложился след незаметно в след —
На сырой земле, на морском песке,
На прогнувшейся над водой доске.
На пиру добры, на работу злы,
Будем мы рубить, обживать углы,
Корабельный лес на века сажать,
В високосный год сыновей рожать!
1959
* * *
Ты — тишина,
Ты — нежность,
Ты — покой.
Ты мне нужна,
Конечно,
И такой.
Но кто тогда моей грозою станет?
Кто молнией в ночи меня достанет?
Кто молодостью ливня одарит?
Кто языком дождя заговорит?
Кто между мокрых листьев залепечет?
Кто эту тишину очеловечит?
Не ты? А кто? Ведь кто–то должен быть!
Я не могу лишь тишину любить.
1959
* * *
На стройке холодно и вьюжно,
В окошко снегу намело,
Схватило наледью стекло,
А нам с тобой и дров не нужно,
А нам с тобой и так тепло.
Промерзла за ночь комнатушка,
Все ветром выдуло давно.
В углу за печкой — раскладушка,
И на двоих одна подушка
И одеялишко одно.
Но я на это не обижен.
Я человек во всем простой.
Я не унижен. Я возвышен.
Я счастлив этой теснотой.
Я пережил ее впервые…
Ты так добра, ты так нежна!
Растут завалы снеговые
Перед бараком у окна.
И не видать уже крылечка,
И лунный след перемело,
И вся заиндевела печка…
А нам с тобой и так тепло.