Страница 22 из 34
Тогда я сердце ощутил.
Гляжу я девушке в лицо
И, помню, так ей говорю:
«И этих гор полукольцо,
И море — все тебе дарю!
Прими, прошу, из добрых рук,
Прими по праву, навсегда!»
Сквозь шум прибоя трубный звук
Опять услышал я тогда.
Она взглянула: как понять ей?
Серьезно я или шучу?
А я схватил ее в объятья:
Кружу, целую и молчу.
А через год мы вместе жили,
Теснились в комнатке одной.
Где наши книги мы сложили
Между кроватью и стеной
И где я мог раскинуть руки
Легко от двери до окна.
Мы никогда не знали скуки,
Мы дружно жили, но жена
Напоминала очень часто:
«А помнишь, ты мне говорил.
Что целый мир мне подарил? —
И улыбалась: — Как ты хвастал!»
Я отвечал ей: «Погоди!»
И для победы ставил сроки
И то, что было лишь в намеке,
Свершенным видел впереди.
Какой бы ни была работа,
Я о себе не мог молчать
И стал с годами замечать,
Что мне похвастаться охота.
Да, черт возьми, жена права,
Но дело, видимо, простое:
Еще кружится голова
От виноградного настоя.
Ночами думая, курил,
Сомненья всякие гоня,
И сам с собою говорил,
Что все отлично у меня,
Что я других сильней и выше,
Лишь пожелаю — и смогу.
Я всякий раз фанфары слышал,
Как в детстве — там, на берегу, —
Хотя жена, порой с упреком,
С усмешкой дружеской порой,
Мне говорила: «Как высоко
Ни залетаешь, мой герой,
Не признает тебя столица»…
Я злобу сдерживал с трудом,
Потом решил: не буду злиться,
Потом задумался, потом
Впервые в жизни захотелось
Взглянуть трезвее на себя.
Но без иронии, любя.
И понял я, что это смелость —
С самим собой затеять спор
И устремиться к новой цели
И делать дело с этих пор
Без грома музыки, без хмеля.
И в полуночной тишине
Едва не крикнул я: — Ура,
Приходит мужество ко мне!
Давно пора, давно пора!
В нем — трезвость, строгость, глубина,
Высоких замыслов порог.
«А юность?» -—спросите. Она
Прекрасна. Но всему свой срок.
«А детство? — спросите. — Оно
Забудется?» Нет, не могу
Забыть, что было так давно
На черноморском берегу:
Ракушки, галька, птичий гам,
Прибрежный крепкий ветерок…
Но жить и чувствовать, как там, —
Уже нельзя. Всему свой срок.
И хмель тех отдаленных лет,
И музыка тех давних дней —
Они пленительны, но — нет!
Пусть будет строже и ясней.
1956
* * *
Половину сердца отдаю.
Не берешь? Всего отдать не смею.
Безраздельно я им не владею.
Я боец. Я каждый день в бою.
Без него нельзя — крута дорога.
Отдаю полсердца и молю:
Если ты подумаешь немного,
То поймешь, как я тебя люблю.
1956
* * *
Словцо нехитрое «потом»
Мне с детских лет знакомо.
Окликнет мать: «Пора и в дом!»
А что мне делать дома?
Уроки выполнил? Потом!
Ботинки вычистил? Потом!
Воды принес? Потом, потом…
До первых туч, до грома.
А за грибами — хоть сейчас,
А на рыбалку — в самый раз,
В лапту, в разведку — нет отказу,
Ломать сирень в саду густом —
Такого дела на «потом»
Я не откладывал ни разу.
А нынче что–то тянет в дом,
Как будто на потеху.
Поехать за город? Потом!
К знакомым выбраться? Потом!
Ей позвонить? Да нет, потом,
Потом когда–нибудь, не к спеху.
Потом? Когда? Часы стучат
И ход заметно учащают.