Леди и Некромант

Глава 4

Леди и новые знакомства

Получасом позже я, умывшаяся – к моему удивлению в прицепном вагончике наличествовал водопровод и даже ванна имелась, мраморная, на золоченых львиных лапах поставленная, – сидела за столом.

По правую мою руку устроился Тихон, который ради внеурочного чаепития соизволил отереть копоть и надеть свежую рубаху. Как свежую… относительно предыдущей, скомканной и отправленной им в ящик с грязным бельем, вполне себе свежую. Но вот на рукавах ее виднелись жирные пятна. Воротничок торчал как щенячьи уши, а пара пуговиц исчезла. Притом рубаха была клетчатой, из какой-то плотной и по виду теплой ткани.

– Прошу извинить мой внешний вид, прекрасная лайра. – Тихон спешно закатал рукава. – Но, увы, к моему величайшему прискорбию, за последние триста миль мы не встретили ни одной швейной мастерской.

И не только ее.

Прачечные, судя по всему, им тоже не попадались. Взять хотя бы скатерть. Льняная. Белоснежная. С тонкой вышивкой. И пятнами от чая, вишневого компота и соусов… пятна застирывались, но, похоже, не слишком старательно.

Многоуважаемый Гренморт лишь вздохнул.

Вздох его был тяжким.

Душераздирающим.

А в его исполнении…

Если Тихон был эльфом, вернее – альвином, то Гренморт причислял себя к подгорному народу. Невысокий, на полголовы ниже меня, он отличался непропорционально развитой фигурой: широкие плечи, длинные руки и в то же время короткие, хоть и крепкие ноги.

Ноги, затянутые в шелковые чулки.

Белые.

К чулкам прилагались туфли с длинными загнутыми носами и пряжками-бабочками, пышные штаны из золотой парчи, из прорезей которых выглядывал лиловый шелк.

Подвязки с пышными бантами.

Рубашка с круглым кружевным воротником – я такие только в учебниках истории видела. И камзол из атласа винного цвета.

Убийственная красота.

Пышную бороду Гренморт заплетал в тонкие косички, каждую из которых украшал крохотный парчовый бантик. В темной гриве волос виднелись и бусины, и перышки. И при всем этом он умудрялся смотреться весьма гармонично.

– Не будет ли с моей стороны дерзостью уточнить, чья нынче очередь стирать? – поинтересовался Тихон, почесывая ухо.

– Так… Ричарда? Вчера я был. Позавчера ты. Сегодня Ричард… и стирает… – Грен взял паузу, добавляя трагизма. – И готовит.

И вновь вздохнул.

Так обреченно… похоже, упомянутый Ричард, который за столом отсутствовал, был не слишком умел в готовке.

– Если хотите… – Я скромно потупилась.

Нет, не сказать чтобы я стремилась произвести впечатление кулинарными талантами – судя по стопкам кривоватых бутербродов из черствого хлеба и несколько заветрившегося сыра, это будет несложно, – скорее уж видела возмож- ность.

Эта самая возможность просто-таки нагло лезла в глаза.

В жилом вагоне, где разместились и небольшая гостиная, и столь поразившая меня ванна о львиных лапах, и крохотная, едва повернуться, кухня с холодильной установкой – вот уж еще одно чудо, – царил беспорядок. Мягко говоря, беспо- рядок.

Я бы сказала, форменный бардак.

Грязная посуда.

Грязная одежда.

И ковер, некогда, подозреваю, весьма милый и недешевый, тоже не отличался чистотой.

Клубы пыли в углах и толстый слой ее же на очаровательной этажерке. Вместо статуэток, которые бы с этажеркой гармонировали, на полочках валялись ключи, отвертки и розовые бантики…

Чай пах сеном. Возможно, им и был, поскольку вкус соответствовал запаху. Над бутербродами печально кружила муха, не решаясь, впрочем, покуситься на них.

– Возможно, – я сделала глубокий вдох, – это будет нагло с моей стороны, но…

…эти двое по первому впечатлению неплохие ребята.

Подобрали.

Чаем напоили. Накормили в меру возможностей… и вообще везут вот. Только ехать мне совершенно некуда. И не факт, что в городке, куда мы прибудем к завтрашнему утру, меня встретят столь же ласково. Нет уж, знакомое зло лучше незнакомого.

А с бардаком я управлюсь.

Имеется опыт.

– …вы не хотели бы нанять домоправительницу? – завершила я фразу и скромно потупилась, надеясь, что поймут они верно. В конце концов, в ближайшем окружении не было никого, кто бы претендовал на сие чудесное место.

– А… – Альвин дернул ухом, для разнообразия левым.

И котелок снял.

– Готовлю я неплохо. Стирать умею. Иглу в руках тоже держать доводилось. – Я старалась говорить спокойно. – Естественно, никаких иных…

…это слово я подчеркнула, и подгорец очаровательно зарделся.

– …услуг я не оказываю.

Альвин дернул правым ухом.

И уставился на подгорца.

Подгорец – на потолок.

Посмотрела и я. Потолок был низким, что, впрочем, неудивительно. Удивительно вообще, как в эту колымагу столько всего влезло, изнутри она выглядела куда больше, чем снаружи.

– Ричард будет недоволен, – произнес Гренморт со вздохом и покосился в сторону ширмы. Надо полагать, за ней и находился тот самый Ричард, поборник бардака и любитель черствого хлеба.

– Будет, – согласился Тихон.

– Он и так постоянно недоволен. На паршивого не угодишь: то жарко, то не парко, то баня студена. А мы скоро язву заработаем… и вообще… не токмо пузище смышляет о пище, и тощий живот без еды не живет.

Изрекши сию мудрость, Грен вытащил из бороды бантик и предложил:

– Пять серебряных в месяц?

– Десять, – сказала я. – И полное содержание.

– Идет!

Позже, вспоминая этот момент, я бесконечно удивлялась своему запредельному везению.

Избежать смерти.

Очутиться на Элайне. И встретить не разбойников, которые здесь водились, хотя и не в большом числе, не умертвие – их было чуть больше, нежели разбойников, не хищника, нежить или жить с недобрыми намерениями, но именно тех людей, которым я была нужна.

И которые были нужны мне.

Шутка Богов?

Судьба?

Тогда я меньше всего об этом думала, но лишь радовалась, что обрела какие-никакие кров и защиту.

Ричарда разбудил запах.

И это был отнюдь не привычный запах старого кладбища, в котором мешались ароматы сырой земли, камня и лишайника, эти камни покрывающего. И не запах очередного провинциального городка. И даже не таверны, где запахи съестного перекрываются смрадом навоза и переполненных нужников. Нет, это был запах дома.

Воскресного дня и матушкиного жаркого, которое она готовила с тертым имбирем, кардамоном и горошинами черного перца.

Ее же пирогов, сытных и пышных.

Пироги зачинались с утра, и к обеду, когда все семейство выбиралось из кроватей – в воскресенье даже отец позволял себе отдыхать до полудня, они уже выбирались из печи на старый кухонный стол, где и остывали, прикрытые чистым полотенцем.

Запах свежего чая.

И горьковатый аромат отцовской трубки.

Ричард вдохнул его и окончательно проснулся, впрочем, без особого удовольствия. Все-таки подобные сны снились нечасто. Обычно он видел кладбища и неупокоенных.

Профессиональная деформация – дело такое.

И теперь Ричард лежал, упрямо щурясь, в слабой надежде, что сон вернется. Но вскоре осознал, что не спит, однако удивительные запахи не исчезли. Изменились несколько.

Табак?

Грен опять трубку затеял.

Уселся в кресле, ногу за ногу закинул, глаза прикрыл, мурлычет под нос подгорную народную, наверняка матерную… слуха у него нет, голоса тоже, но сейчас его мурлыканье в кои-то веки не раздражало. Из-за запахов.

Пахло пирогами.

И жарким.

Ричард повел носом.

– Мы до Ормса добрались?

– Еще пара часов, – не открывая глаз, сказал Грен. – Горазд ты… вздремнуть не вздремнул, а всхрапнул да присвистнул.

Пара часов… очередную подгорную мудрость Ричард привычно пропустил мимо ушей.

– А откуда тогда… – Он сел.

И широко зевнул. Предыдущая ночь выдалась нелегкою. Вот недаром он всегда недолюбливал старые сельские кладбища. Есть в них обманчивое коварство. Маленькие. Лишенные роскоши старинных погостов, запертые за заговоренною оградой, они порой таили в себе немало тайн.