Призрачный Сангуис

Маркус покачал головой. Ему во всяком случае не надо спать, а вот людям надо. Отражение чуть мотнул головой. Нет. Кажется, сон нужен и ему, иначе он просто напросто свихнется от кучи мыслей. Уже сейчас полное ощущение того, что он тихо сходит с ума.

Новые одноклассники Марка косятся на него. Все из-за темных очков, ведь Маркус не может показать свои желтые глаза, иначе у Марка будут проблемы. Хотя, они минимальны, по сравнению с проклятьем рода Вердамтов.

Томас, зевая, сидел на парах. Маркус вымотал его ночью до полного изнеможения. Рыжий и сам не понял, почему доверился отражению и позволил с собой делать такие вещи. Даллас слегка покраснел. Он вспоминал, как поддаваясь ему навстречу, стонал его имя, как тянулся к его телу, целуя и лаская, не в силах себя остановить, и как на пике оргазма метался по кровати, беспомощно стенав.

Парень вздрогнул. Он не понимал, что же с ним такое произошло, чем он был опоен на этот раз, но ведь сейчас было лишь доверие к отражению, и желание пробудилось, когда Маркус стал его ласкать, а не до этого, как это было раньше.

Даллас оглянулся и опустил голову на парту. Больше не было подозрений или неверия Маркусу, и это уже не казалось странным.

Бернард перечитывал текст дневника в шестой раз и все никак не мог понять, что же его настораживает. После того, как дом был сожжен, все были взвинчены и дергались по малейшему поводу. Доброжелательность и спокойствие ушло из Сангуиса, люди бежали из города, как от чумы. Уже десять семей уехали отсюда, а это уже много для небольшого городка. Семья Милисы тоже решила переехать, сейчас они пакуют вещи.

Ламберте вздрогнул, услышав стук в окно. Нерешительно приблизившись, он с облегчением выдохнул. Милиса.

Девушка ступила в комнату и смущенно чмокнула подростка в губы. Бернард заалел и взял Милису за руку.

-Я уезжаю завтра вечером, – произнесла Суон, – днем увидется не успеем, и я пришла сейчас.

-А если мама увидит, что тебя нет?

-Она спит, – Милиса тихо хихикнула и поправила уже немного отросшие волосы, – папа тоже, они сегодня вымотались, собирая вещи.

Подростки уселись на кровать, и Суон прижалась к Бернарду, опуская голову ему на плечо.

-Я не хочу уезжать, но родители настаивают. Говорят, что-то чувствуют, а моя бабушка утверждает, что зло вновь в городе, как раньше. Ей об этом её бабушка рассказывала.

-А что именно рассказывала? – заинтересовался Ламберте.

-Много всего. В основном бабушка моей бабушки говорила ей о враче, что жил здесь, в Сангуисе. Он людей убивал, белые молчали, так как убивал он только черных, которых тогда за людей не считали. Говорила, что он был страшным человеком, в глазах ненависть, а в сердце тьма. Потом священник приехал, и этот врач пропал почти на год. В доме пусто, все вещи на месте, а его нет. Потом вернулся. Моя прапрабабушка уезжала из города, а когда вернулась, её встретил смрад разложения и смерти. Ей было всего десять, но она помнила, как хоронили погибших. Наверное, это страшно. Вернутся в город, и найти его мертвым.

Ламберте провел рукой по волосам Милисы. Та уже засыпала, а вот Бернард не мог уснуть. Дождавшись, когда дыхание девушки выровняется, он потянулся к телефону.

Долгие гудки, но вот, наконец, голос Марка, или Маркуса. Не важно.

-В дневнике Вердамта есть перерыв? – тут же спросил Ламберте.

-Подожди, сейчас посмотрю, – судя по интонации, это все же был Маркус. – Да, между датой 5 сентября 1892 года и 7 сентября 1893 года, чуть больше года разрыв. Страницы в дневнике пустые, хотя возможно, что будут читаться в зеркальном мире. Если это так, я тебе их пришлю.

Быстрые гудки, и Бернард отложил телефон. Маркуса Вердамта в последней записи уже почти не было. Это писал Сукрам.

Туман медленно окутывал Сангуис. Липкий, ядовитый, наполненный шепотом и стонами. Он медленно прокатился по городку и растаял едва дойдя до окраины. На всех домах, вспыхнул один и тот же символ, три руны, соединенные в одну. Отражение, кровь, смерть.

У Марка не было сил на то, чтобы подняться с кровати. Температура наверняка подскочила до 40, но вызвать скорую он не мог. Даллас мог только тихо хрипеть. Жутко хотелось пить, но до кухни не добраться, что говорить, он не мог руку поднять. Кости ломило от жара, но скинуть одеяло не получалось. Слезы высыхали на щеках, неприятно стягивая кожу, а дышать становилось все тяжелее.

-Марк, – голос Маркуса был так приятен, что Даллас вновь расплакался. – О, Господи. Я сейчас.

Через минуту ледяной компресс лег на лоб, и Маркус, чуть приподняв подростка, стал поить его водой.

-Не торопись, – тихо произнес отражение, – я не отбираю. Сейчас найду лекарства, надо сбить температуру.

Марк еле заметно кивнул, и Маркус, хмыкнув, обтер влажным полотенцем лицо подростка, смывая следы слез.

Отражение вновь ушел, но вскоре вернулся с подносом, на котором стояли различные мисочки.

-Вначале травы, потом я оботру тебя спиртом, смешанным с уксусом. Надо только кондиционер включить посильнее, иначе у тебя сердце может остановится от жара.

Даллас покорно выпил горьковатое лекарство, затем, наконец получив свободу от душного одеяла, глубоко вдохнул. Резкий запах был неприятен, но, когда с кожи испарялась адская смесь, становилось намного лучше.

-Градусник уже показывает 38 и 9, – улыбнулся Маркус, – много лучше.

-Спасибо, – прошептал Марк.

-Не разговаривай, во-первых, ты слишком слаб, во-вторых, это ещё не все. Полностью сбивать температуру бессмысленно, но сейчас должно стать полегче.

Марк прикрыл глаза и погрузился в дрему. Он не знал, сколько пролежал так, находясь на грани реальности и сна, но очнулся от холода. Не внешнего, а внутреннего. Его колотил озноб.

Рядом послышался вздох, и Маркус улегся рядом с подростком, притягивая его к себе и накрывая одеялом.

-Спи, только так тебе станет легче.

Марк медленно погрузился в сон. Он уже не слышал, как заходил Томас, и как Маркус покинул его спальню.

Томас закручивал болты на колесах машины, периодически морщась от боли. Маркус явно перестарался ночью, но Даллас и не думал возражать, хотя ему казалось это немного необычным. Что с ним было раньше, и что теперь?

Закончив с болтами, Томас отложил инструмент. Все, неаккуратная хозяйка может забирать свою машину.

Мимо пробежал один из механиков, Даллас все никак не мог запомнить его имени. То ли Билли, то ли Вилли. Что-то по-детски дурацкое и совершенно неподходящее для тощего, нескладного мужчины под сорок.

Даллас вышел из цеха и закурил. Осталось всего два часа, и можно идти домой. Маркус, скорее всего, опять что-то готовил, так что голод не страшен.

Бернард прикрыл дверь дома и, вздохнув, направился на остановку автобуса. Родители отправляют его к тете, в другой город, почему-то им не спокойно.

Ламберте покосился на свой дом и, поправив лямки рюкзака, поспешил к остановке. На холодном ветру долго не простоишь. Особенно сейчас, в канун Рождества.

Следующий рассказ вновь кинет нас в Лондон, но на этот раз современный. Тут осталась глава и эпилог.

========== Глава двадцать первая ==========

Маркус почувствовал, как Томас улегся рядом с ним и Марком. Чуть повозившись, рыжий уснул.

Отражение аккуратно повернулся к нему лицом и провел рукой по волосам парня. Он устал, и довольно сильно. Зелье доверия имело побочный эффект, хотя, может всему виной слишком активные сексуальные нагрузки.

Маркус тихонько выбрался из постели и, одевшись, шагнул в зеркало. Несколько минут он искал нужный выход и наконец осторожно ступил на пол в доме Жнеца.

Пройдя в гостиную, отражение расположился в кресле и стал ждать Россе.