Туманный Лондон

Подошедший Картер шепотом выругался.

-По губам надаю, – мрачно произнес Дайсон, – бери пример с Хоггарт младшей.

-Ты её и отшлепать можешь, – криво улыбнулся Николас, – а меня не трожь.

-Угу, пусть тебя Тайлер воспитывает, или ты его, кто у вас в парочке сверху?

-Эммм… – протянул Николас.

-Не стесняйся, – пропыхтел Патрик, переворачивая труп обратно на спину, – все свои, все знают.

-Что значит все знают?

-Ну, я, Кайл, теперь и Тринити.

Картер повернулся к стажерке и наткнулся взглядом на огромные темные глаза девушки.

-Вы че, парочка? – одними губами спросила Хоггарт младшая.

Николас чуть дернул плечом и отвернулся.

-Будешь болтать - язык вырву.

-И поджаришь, – тихо хихикнула пришедшая в себя девушка.

Тонкий намек на каннибала тупой пилой прошелся по оголенным нервам. Картера передернуло: вспоминать то, что произошло ночью, было неприятно.

-Бедный Адам, – пробормотал Патрик. – Знаете, а ведь горло ему разрезали очень точно. Вот только было одновременно нанесено сразу три глубоких пореза и четвертый менее тяжкий. Такое чувство, будто его полоснули четырьмя лезвиями одновременно, при этом они располагались неравномерно на орудие убийства.

-У тебя были подобные трупы? – поинтересовалась Тринити.

-Нет, ни разу не встречал, мне нужно более детально все осмотреть, чтобы узнать, каким оружием он был убит. Пусть тело перевезут в морг, а я уже займусь им.

Тело закрыли в мешок и быстро погрузили в машину. Сняли желтую ленту, полицейские разъехались, и на улицу вышел дворник со шлангом в руках.

Махнув своему помощнику, чтобы тот открыл воду, мужчина смыл все следы преступления, в том числе незамеченную полицейскими запонку.

Папа вернулся домой. Уставший, но неизменно улыбающийся. Сбегаю по широкой лестнице и тут же оказываюсь подхвачен на руки.

-Опять без тапочек бегаешь? Уже зима скоро, привыкай обуваться, – укоризненно произносит отец.

Смущенно улыбаюсь и обнимаю его за шею. Папа самый лучший, правда, я пока не называю его так, боюсь, что ему будет неприятно.

Мы идем в гостиную. Мне там нравится больше всего. Огромные окна выходят на красивый сад. Все отделано деревом, и в одной из стен сделан камин.

Рядом с ним, на ковре, очень удобно играть, пока отец музицирует или пьет чай.

Он сажает меня на диван и достает из кармана небольшую коробочку.

Нетерпеливо ерзаю, но не спешу тянуть руки. Несмотря на то, как папа ко мне относится, мне страшно. Мне кажется, что он станет плохим.

Нет. Коробочка в моих руках, и я осторожно снимаю шуршащую упаковку. В моих руках оказывается бархатный мешочек на завязках.

Тяну веревочки в стороны и на колени выскальзывает перстень на цепочке.

-Пока твои пальцы слишком малы, чтобы носить его, поэтому, я приобрел цепочку, – голос папы как всегда полон нежности, – перстень наследника рода Де Лука. Когда-то его носил я, а до меня многие поколения предков.

Дрожащими пальцами обхватываю тяжелое серебряное кольцо с непонятным рисунком.

-Это наш герб, – отец проводит указательным пальцем по рисунку, – две скрещенные сабли и свернутый кнут у их рукоятей. (приношу свои извинения, но я разбираюсь в геральдике, как свинья в апельсинах)

Пытаюсь одеть на палец, но папа осторожно снимает цепочку и только потом одевает перстень на средний палец левой руки.

-Запомни, вот это выступ, – отец указывает на небольшой отросток серебра от круга, – должен быть обращен от тебя. Ни в коем случае не к себе.

-Я запомню, – тихо шепчу я.

-Вот и умница, – папа целует меня в лоб.

-А это значит, что ты даешь мне свою фамилию?

-Да, – он чуть кивает, – если ты хочешь, я могу дать тебе имя, – голос отца немного неуверенный, будто он боится чего-то.

-Хочу, – мой голос не слышен, но папа понимает меня.

-Тогда, нарекаю тебя Ачиль Орфео Де Лука, принятый в род Де Лука на правах моего сына и наследника.

-Папа, – тихонько вскрикиваю и крепко обнимаю отца, – папочка.

Тайлер просматривал отчеты о пропавших без вести. Детей среди них было много, но ни один не подходил под описание, которое дал Небиа Николасу.

Уайт вздохнул. Все без толку. Никто не заявлял о пропаже мальчика семи лет со столь яркими приметами. Рыжие, почти красные волосы, голубые глаза, следы старых травм или даже побоев. В приюты был послан запрос, но в итоге Тайлер получил уже 49 отчет о том, что все воспитанники на месте, и мальчика с такими данными просто нет.

Потянувшись, Уайт направился к кофеварке. Спина болела немилосердно, но задница куда сильнее. Николас в последнее время не мог утихомириться. Коты давно перебрались в гостиную и носа оттуда не казали, не говоря уже о том, чтобы нагло прийти в спальню.

Налив себе кофе, Тайлер вернулся и аккуратно сел в кресло. Подушечка уже не спасала, и сидеть было больно.

Из своего кабинета вышел Найман, и Уайт поспешил уткнутся в бумаги. Раздражать начальника не стоит, тот и так последние две недели находится в состоянии перманентного бешенства. Найти убийц сына не представляется возможным: Небиа куда-то смылся, Джонатана Кэрри не найти. Все проблемы разом.

Тайлер вздохнул и приступил к дальнейшему разбору документов.

Сашил лежал на крыше, пытаясь осознать, что с ним происходит. Регулярные встречи с Небиа сотворили невозможное: он начинал понимать эмоции. Вначале они по винтикам разбирали химическую реакцию организма на происходящее, а затем, уже как разнообразные элементы того или иного вещества провоцируют эмоции.

Все было просто с похотью, гневом, болью, страхом. Куда сложнее с радостью, счастьем, стыдом, виной, смущением, печалью и горем. Совершенно не находилось понимание в любви, предательстве, отвращении и презрении. Нет, в последних двух он разбирался, но все же не понимал.

Кукольник со вздохом поднялся и поспешил на очередную встречу. Что-то было привлекательное в самом учителе чувств. Его утонченных манерах, голосе, теплой улыбке. Он казался таким… домашним, что представить Небиа в роли убийцы, поедающего своих жертв, не позволяла фантазия.

Найман зашел в свой дом и тихо направился на второй этаж. После известия о смерти старшего сына, Грейс слегла. Теперь, она держалась лишь на успокоительных и антидепрессантах, стоило чуть повысить голос, - и женщина тут же начинала беззвучно плакать. Только было отросшие волосы вновь полезли клочьями.

Мужчина тяжело вздохнул и подошел к кровати жены.

Та лежала на спине, и мерное дыхание указывало на то, что она спит.

Бледное лицо с заострившимися чертами испещрили морщины, высохло тело, и Грейс была похожа на маленькую куколку.

Габриэль сел на краешек кровати и обхватил ладонью руку супруги. Женщина чуть вздрогнула, но не проснулась, лишь её дыхание немного изменилось.

В комнату проскользнула дочь и тихонько уселась на полу, рядом с Найманом.

-Папа, а с мамой все будет хорошо?

-Будет, конечно, – с трудом улыбнулся Габриэль, проводя рукой по темно-русым волосам дочери, – она поправится.

-Я верю тебе, папа.

Виктория вздохнула и прикрыла глаза.

-Кевин и Эван уехали в универ. Папа, тут так грустно и холодно стало. Почему они не захотели остаться, неужели им лучше в общежитие?

-Им больно, малышка. Они не хотят чувствовать этого, поэтому уехали.

Девушка всхлипнула, и у Наймана сжалось сердце. Его семья страдает, а он ничем не может помочь. Даже найти убийцу не в состоянии.

С легким недоумением смотрю на того, кто сможет привести меня к сильному некромагу.

Сашил привел это вертлявое создание с безумием в глазах на нашу встречу. Мужчина крутанулся вокруг своей оси и наконец встал нормально. Ну, если считать нормальным балансировку на тонком железе над пропастью в пару десятков этажей.