Завидная невеста

К ним робко приблизился высокий африканец.

– Мисс Эмма, никто не хочет больше сегодня работать. Целителям нужно время, чтобы очистить двор и снова сделать его безопасным.

Гридли сплюнул себе под ноги.

– Вы получаете деньги…

Эмма поспешно перебила его, не трудясь скрывать своей антипатии:

– Это моя плантация, и я сама здесь со всем разберусь.

Рен не мог не отдать ей должного. Даже в растрепанном виде она не утратила уверенности в себе. Эта женщина отлично знала, что делать в критической ситуации.

Эмма шагнула к бригадиру, оставив Рена и Гридли позади:

– Питер, сообщи людям, что на сегодня они свободны. Пусть займутся своими делами. Но дайте им понять, что завтра они все должны вернуться к работе. Если урожай не будет собран вовремя, мы все окажемся в проигрыше и нечем будет оплатить счета.

– Вы слишком великодушны с ними, – вполголоса обратился к ней Гридли.

Он явно ступил на опасный путь. Неужели не видит, что Эмма нарывается на конфликт? Но, возможно, именно конфликт ему и требуется для подпитки страсти. Бывают и такие мужчины.

Эмма запальчиво вздернула подбородок, и Рену стало немного жаль Гридли.

– Позвольте мне совершать свои собственные ошибки. В завещании указано мое имя, а не ваше. А теперь прошу извинить, я иду домой, мне нужно привести себя в порядок.

Подсаживая Эмму на лошадь, Рен мысленно ликовал. Как решительно она отделалась от сэра Артура Гридли, тем самым приведя его в бешенство. Быть может, он ожидал приглашения на чай? Скорее всего, нет, ведь Эмма не скрывает своей неприязни к нему. На чай она его, вероятно, вообще никогда не приглашала. Что-то за всем этим кроется – подобная антипатия не возникает в одну минуту.

Веселости у Рена поубавилось, когда дома Эмма проделала с ним тот же трюк, что и с Гридли. Сказала, что хочет принять ванну и поужинать в одиночестве у себя в комнате. Рен ведь не станет возражать, учитывая, каким долгим и трудным выдался день?

У него не было выбора, пришлось уступить ее желанию. Как же изящно она разыграла утонченную барышню! Наблюдать забавно, поверить невозможно, ведь он видел ее в действии. Женщина, владеющая собой так, как Эмма, едва ли станет отказываться от компании за ужином. Все же он притворился джентльменом и не стал с ней спорить. Домашние слуги Эммы проводили его в отведенные ему покои.

Переступив порог комнаты, Рен сразу сообразил, в чем заключалась хитрость. Плутовка Эмма не только отделалась от него, препоручив заботам слуг, но и загнала в самый дальний угол дома, однако пожаловаться Рену было не на что. Его ведь не на чердаке поселили, да и дом оказался не настолько большим, чтобы в нем можно было заблудиться. Тут было дело принципа.

Холостяцкие покои – garço

Лакей Майкл предложил помочь распаковать вещи, но Рен отослал его. Ему требовалось побыть в одиночестве, чтобы как следует обдумать случившееся за день. Рен развязал шейный платок и снял жилет. Наедине с самим собой церемонии излишни.

Осознание своего одиночества накрыло его с головой, когда он раскладывал нижнее белье по ящикам комода. Впервые в жизни он оказался предоставленным самому себе, без семьи, друзей и титула, который здесь всего лишь пустой звук. Нет даже возможности для привычного проведения досуга. Дорого бы он дал за спокойный вечер в своем клубе и возможность посмеяться с Бенедиктом за стаканчиком бренди. Рен вытащил привезенные с собой личные вещи: доску для игры в нарды и письменный прибор. Нужно написать письмо семье, сообщить, что добрался благополучно. Он переставил мебель по своему вкусу, чтобы уютнее чувствовать себя в новой обстановке. Нравится Эмме Уорд или нет, он наложит на это место свой отпечаток и начнет со своих комнат.

Надо признать, не такого приема он ожидал. Эффект неожиданности сыграл ему на руку, лишив Эмму возможности спрятаться за помпезностью тщательно спланированной церемонии. Вынужденная действовать по обстоятельствам, она показала свое истинное лицо. Но и Рен был немало удивлен. Готовясь иметь дело с консорциумом дельцов, он никак не ожидал, что, помимо него, окажется всего один акционер. Он-то надеялся, что люди будут рады его приезду, возможно, испытают облегчение оттого, что с их плеч снимут тяжкую обязанность управления плантацией. Реальность оказалась иной. Эмма Уорд явно не горела желанием ни разделить с ним власть, ни расстаться с ней.

Рену стало интересно, что скрывает эта женщина. Доставая бритвенный прибор, он продумывал план атаки. Будь на месте Эммы другая женщина, он предпочел бы вести себя вежливо и обходительно, но с ней такая тактика имела бы катастрофические последствия.

С Эммой нужно обращаться строго и жестко. Он ведь видел, с каким неприкрытым презрением она обошлась с Артуром Гридли. Готова съесть его живьем за то, что он хотел выставить ее нежным созданием вроде цветка. Это позабавило Рена. Если Эмма и цветок, то из тех, что заманивают ничего не подозревающую добычу, а потом плотно смыкают лепестки и держат в плену, из которого невозможно улизнуть.

Скоро она поймет, что он не дурак и не намерен играть в ее игры. Плохими манерами его не испугать. Если Эмма Уорд решила, будто холодный прием заставит его собрать вещи и уехать, ее ждет сюрприз. Она понятия не имеет, какие перспективы поджидают его в Англии – этого даже Китт не знает, и ее холодная враждебность не идет ни в какое сравнение с благородной бедностью, грозящей поглотить его, если он не преуспеет на плантации. Его сестры останутся старыми девами за неимением хорошего приданого или будут вынуждены связать себя узами брака с сомнительными мужчинами, потому что никто другой не захочет взять их в жены. Поместье постепенно придет в упадок из-за нехватки средств, чтобы чинить крыши и заменить обветшавшую мебель, а арендаторы уедут в поисках более плодородных полей.

Благородная бедность – это смертный приговор с отсрочкой исполнения, но Рен не сдастся без боя. Он будет бороться изо всех сил ради блага своей семьи. Даже если бы он мог уехать из «Сахарной земли» – а он не может, – даже если бы его семья не зависела от его успеха здесь – а она зависит, – речь идет о пятидесяти одном проценте, о его будущем. Так что он останется из практических и принципиальных соображений.

«Рену Драйдену нечего здесь делать!» – решительно рассудила Эмма, погружаясь в пенную ванну. Однако, вспоминая, как Рен боролся с пожаром, она вынуждена была признать, что он хорошо потрудился. Даже слишком хорошо. Как прирожденный лидер, он выстроил людей в цепочку для тушения пламени и сам встал впереди, работая наравне с другими. «Возможно, испугался за сохранность своего пятидесяти одного процента», – подумала Эмма, намыливая руки. Люди прониклись к нему уважением. Она прочла это на их лицах, когда он отдавал приказы. Но ей совсем не нужен харизматичный мужчина, способный свести на нет долгие годы ее упорного труда.

Знай он правду, все бы здесь присвоил себе. Как бы ей хотелось нарисовать для него идиллическую картину и уверить, что ему можно возвращаться домой. Но, как назло, загорелся курятник, на пожарище обнаружилась кукла-обеа, и Гридли подлил масла в огонь своим жалостливым восклицанием «Бедняжка Эмма!», едва все окончательно не испортив. Если Драйден решит, что его инвестиции в опасности, она от него никогда не избавится. Он уже продемонстрировал недюжинные задатки защитника, способного при необходимости превратиться в воина, который станет бороться за то, что ему дорого.