Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 12



– Да, мне нравится верховая езда. Конюшня – это особая гордость нашей семьи. Мы все выросли в седле, – весело отозвался Рен, поравнявшись с лошадью Эммы. Дорога расширилась, позволив им скакать бок о бок.

– У вас большая семья? – Судя по всему, так и есть, хотя Эмме трудно было представить, чтобы у Рена имелись братья или сестры. Она-то ожидала прибытия пожилого человека практически без родственных связей.

– В общем, да, хотя и не такая большая, как у некоторых других, – отозвался Рен. – У меня две младшие сестры и брат. А у вас?

Эмма покачала головой:

– Я и родителей-то своих почти не знала, какие уж тут братья и сестры. Мы жили вдвоем с отцом. Он был военным, поэтому приходилось часто переезжать.

– Как это, наверное, было увлекательно! – воскликнул Рен, не сводя с нее глаз.

Подобное внимание и льстило ей, и смущало. Эмма думала, что они поболтают о пустяках, но все оказалось куда более серьезно. Что это – вежливое любопытство или искренний интерес с его стороны? Или, что еще хуже, попытка соблазнить? Возможно, он только притворяется милым, как тогда за завтраком? Обычно подобным образом люди ведут себя, рассчитывая что-то получить. Если Рен намерен завладеть плантацией, он будет не первым, кто попытался, и не первым, кто потерпел поражение.

И тут соблазнение, если именно оно у него на уме, становится опасным. Нужно проявлять достаточно осторожности и не забыть о том, что это всего лишь игра, каким бы привлекательным происходящее ни казалось. Незачем облегчать Рену задачу. Но и неприступную крепость из себя она разыгрывать не станет. Сопротивление убедит его, что она по-прежнему недовольна его приездом. Нельзя, однако, допустить, чтобы ситуация зашла слишком далеко.

Усилием воли Эмма отогнала неприятные мысли. Незачем давать волю фантазии и убеждать себя, что Рена интересует что-то еще, помимо его пятидесяти одного процента.

– Мне было одиноко. Карьера забирала у отца все силы, и он жил ею. А мне хотелось стабильности, нормального дома и друзей, необходимость постоянно переезжать с места на место я воспринимала как тяжкое бремя. После смерти отца мне не на кого было опереться.

Они достигли развилки, и Эмма жестом указала направо.

– А как же мой кузен? – Рен тут же встал на защиту родственника.

– Да, я всегда буду благодарна Мерри. Он очень по-доброму и великодушно отнесся к шестнадцатилетней девушке.

Дорога сузилась, и Эмма поскакала вперед. Начался подъем в гору. Она была рада, что Рен не видит ее лица, ведь боль утраты не притупилась через четыре месяца после смерти Мерри. Прояви Рен чуть больше душевности – искренней или наигранной, – и она все ему выложит.

Взобравшись на вершину холма, они спешились. Пытаясь выиграть время, чтобы совладать с эмоциями, Эмма притворилась, что смотрит вдаль. Но Рен не позволил ей побыть наедине со своими мыслями. Она услышала шорох его шагов по траве. Наконец он подошел почти вплотную, так что она почувствовала его аромат – это был легкий запах мужского пота, дорогого мыла и лошади. Подобное сочетание показалось Эмме очень привлекательным. В нем таились сила и мощь.

– Это самое высокое место на плантации. Отсюда открывается отличный вид, – пояснила она.

Она любила бывать здесь и частенько приходила сюда вдвоем с Мерри, когда он хорошо себя чувствовал. Последний раз случился за два дня до его смерти. Подъем отнял у него все силы, и Эмма переживала, как бы он не отдал Богу душу прямо на вершине холма, обозревая расстилающееся перед ним владение. Именно тогда он поделился с ней своими подозрениями, связанными с Гридли. Жаль, что он не предупредил ее и о Рене Драйдене тоже.

Рен одобрительно присвистнул:



– Поразительный вид. Понимаю, почему вам захотелось сюда подняться. Стоя здесь, человек чувствует себя королем, созерцающим вверенное ему королевство.

– Или королевой, – тут же добавила Эмма. Это ее королевство, свидетельство того, за что она боролась и что защищала. И чего неминуемо лишится, если ослабит защиту. Стоит забыть об осторожности – и Гридли тут же отнимет у нее плантацию. Возможно, и Рен Драйден поступит так же.

Расскажите мне обо всем, что мы видим, – попросил Рен, интимно склонившись к самому ее уху. По ее телу прокатилась волна предвкушения, ничем не похожая на вспышки ненависти и страха, которые она обычно испытывала в присутствии Гридли. – Что это за здание вон там? – Рен указал рукой.

– Это мельница для переработки сахарного тростника. Ее наличие оправдано размерами плантации. Кроме того, мы мелем тростник для нескольких соседних плантаций, у которых нет своих мельниц, – пояснила Эмма.

Она привлекла внимание Рена к другому объекту на востоке.

– Вон главный дом, а вон и поля. – Они были черны после недавнего выжигания и потому казались голыми на фоне зеленого пейзажа и голубого неба. – Там огород и приусадебная ферма. – Эмма обернулась через плечо, чтобы оценить реакцию Рена. – Вы, похоже, удивлены? Мы вполне самодостаточны. Фокус в том, чтобы грамотно распределить землю под производство продуктов для себя и выращивание тростника на продажу. Тростник возделывается исключительно ради получения прибыли, но никому пользы не будет, если придется тратить вырученные деньги на покупку провизии. И без того многое приходится импортировать из Англии. Было бы стыдно закупать еще и продукты питания.

Рен задумчиво кивнул. Эмма живо представила, как заработала его мысль. Он явно интересуется плантацией. Лето очень знойное, работы много, и вчера Рен показал себя с хорошей стороны, не раздумывая, бросился на борьбу с пожаром.

– Трудно ли выращивать тростник? – спросил он, блуждая взглядом по обугленным полям. – Судя по тому, что я прочел, не очень.

– Верно, не очень. Тростник сам восстанавливается.

Она пустилась в объяснения о том, как тростник размножается черенками, ни на секунду не забывая о присутствии Рена у нее за спиной. Как же трудно сосредоточиться! А ведь он до нее и пальцем не дотронулся, просто стоит рядом. На самом деле он соблазняет ее близостью своего тела.

Нет, «соблазняет» – неверное слово, слишком малозначащее. Соблазнение требует флирта, добродушного подшучивания и остроумной беседы, а не дискуссии на тему сельского хозяйства. Рен зондирует почву, то есть дает ей почувствовать свою физическую привлекательность: запах, исходящее от него тепло, чувственность. Он даже самому обычному замечанию способен придать эротичности, стоит лишь прошептать его ей на ушко.

Он, без сомнения, из тех мужчин, кто умеет мастерски использовать нюансы пространства и прикосновений, чтобы вызвать чувственный интерес к нему. Вопрос в том, зачем ему это надо? Эмме еще не встречался мужчина, который проявлял бы к ней бескорыстный интерес, не считая Мерри. Не нужно быть семи пядей во лбу для осознания, что у Драйдена на уме. Она догадалась об этом уже в тот момент, когда он спрыгнул с повозки Шерарда во всем великолепии своей мужественности.

Нынешний тонкий флирт подтвердил ее подозрения. Эмма была разочарована, возможно, потому, что втайне надеялась: этот мужчина, отважно сражающийся с пламенем, окажется иным. Но, даже зная о затеянной им игре, она чувствовала, как учащается ее пульс и по спине бегут мурашки возбуждения, стоит ей оказаться рядом с ним.

Эмма была умной женщиной, а опыт сделал ее особенно осмотрительной, когда дело касалось мужчин. Этот опыт следует превратить в оружие. Она шагнула вперед, подальше от его жаркого тела.

– Пора возвращаться. Мне предстоит много работы.

Она согласна на что угодно, лишь бы не находиться в опасной близости к опьяняющему телу Рена, особенно без четкого плана в голове. Так и о своих принципах недолго забыть!

На обратной дороге Эмма рассказывала о местной флоре и фауне, о сезонных изменениях на острове, даже об урагане 1831 года, принесшем страшные разрушения и забравшем пятнадцать тысяч жизней. Все это она делала для того, чтобы проложить между собой и Реном некое расстояние и напомнить об их исключительно партнерских отношениях. То есть играла роль гида и деловой женщины – не более того. Большего она себе просто не могла позволить.