Судьба первородной

Вот оно!

— …Так уж сложились обстоятельства.

Не оно!

И вновь взглянул на меня, пленяя мой взгляд своим, будто завладевая разумом и сознанием.

— Могу я узнать ваше имя? — не спеша переходить к делу, поинтересовался он.

— Соль.

— Соль?

— Просто Соль, — кивнула я.

— Необычное имя…

— Просто слишком старое, чтобы им до сих пор пользовались.

— Хотите пить, Соль?

— Нет.

— Нет? — явно удивился он.

— Я хочу в туалет, — припечатала я. — А потом пить, — решив, что второй раз могут не предложить, решила-таки пользоваться ситуацией. — И есть, — немного поразмыслив, добавила я.

Рэйнхард никак не показал, что мои три желания его как-то задели или удивили, хотя если подумать, то ничего сверхъестественного я не потребовала. Раз благодарен, то сперва напои, накорми, маленькую просьбу исполни, а потом уж и ответ вели держать. Как-то так…

— Сэптим, — коротко позвал он, и тут же из небольшой ниши в стене, куда не доходил свет, выступил пожилой мужчина-человек. — Ты слышал, о чем просит гость, — позаботься.

— Прошу вас, — склонился мужчина и, указав рукой на ту самую нишу, как бы предложил туда проследовать.

Спорить и противиться я не собиралась, потому как если не там, то здесь это случится. И лучше уж в теньке…

Как оказалось, зря я так переживала. Мне не предложили нагадить в углу, а всего лишь проследовать в отдельную уборную. Вернулась я в прекрасном расположении духа. И теперь мои разбитые ладони, колени, мучавшие меня голод и жажда не казались чем-то уж настолько существенным, без чего я не могла бы обойтись. Потому следовало бы изначально решить все насущные вопросы, купить себе время и безопасное существование, прежде чем в очередной раз вырваться из-под гнета власти, и начать жизнь заново. Не в первый раз, дай Двуликий, и не в последний. Так что когда я села перед старшим Ариен, чувствовала себя не в пример увереннее, чем прежде. Придется потерпеть, а это я могу.

Все это время Рэйнхард наблюдал за мной, будто бы позволяя прийти в себя, а заодно и открыться перед ним. Но тут он не угадал, это вообще не про меня.

— Мой брат, — начал он, — сказал, что вы спасли его. Это так?

— Разве не ясно, раз он жив и здоров, ersento (поганец), — добавила я на мертвом языке своей родины.

— Да, это так. Но еще он сказал, что вы первородный… — вновь замолчал Рэйнхард, будто выжидая, что я на это ему скажу, когда у него такой аргумент.

Я тоже молчала. Ибо жизнь нищего человеческого деда — это всего лишь сор у ног аланита. Жизнь первородного — звезда на темном небе для любого из живых. И тем не менее я не собираюсь разживаться манерами и подлизываться ни к одному из них. Да, я люблю жизнь. Мне нравится жить. И я хочу жить. Но и смерть приходит рано или поздно ко всем. Мою, конечно, надо бы еще поискать. А жить прогнувшись — какой в этом смысл?

— …Так ли это? — должно быть, решив, что я туповат, все же спросил он. А по его на мгновение прикрытым векам я поняла, что он примерно такого же мнения о словах братца, как я о самом братце.

— Я, как мои братья и сестры, родился в землях благословенной Эйлирии. Уж не знаю, помнят ли до сих пор те времена. Но когда-то это был плодородный вечнозеленый край, богатейшее из королевств. С нашим рождением Эйлирия перестала существовать. Так распорядился Двуликий, что сила нашей земли перешла к нам, в то время как моя родина превратилась в пустыню, которую имперцы называют Элио. Любой дар моего Бога — это и благословение, и проклятие, смотря для кого и когда. Таков мой Бог, таков его дар, об этом стоит помнить…

— То есть вы утверждаете, что слова моего брата — правда?

— Это все, что ты услышал?

— Это первое, чему я хочу услышать подтверждение, — жестко сказал Рэйнхард, а я усмехнулась. Мозг есть — жить будет.

— Если тебе надо все повторять по два раза, то учти сразу, терпения и вежливости у меня хватает лишь на один. Да, это правда, ты понял или еще повторить?

— Провоцируете меня?

— Я в следующий раз табличку подниму, чтоб понятно было, с каким посылом я говорю те или иные вещи, — против воли заворчала я. На самом деле свой прелестный характер я собиралась вручить ему бесплатным приложением, от которого не отказываются, но вышло немного иначе… Опять не дотерпела.

— Что ж, мой брат был прав и насчет вашего характера.

— Сразу предупреждаю, либо принимай его и не жалуйся, либо закончим все прямо сейчас. Я не меняюсь ни рядом с императором, ни с детьми, ни с девами юных лет. Я тот, кто я есть, и слишком стар, чтобы говорить то, что призвано услаждать чей бы то ни было слух.

— Если то, что вы первородный, правда, то я могу с этим смириться, конечно…

О, вот оно! Ну наконец-то.

— …Если и вы будете полезны…

— Кому конкретно полезен, могу я узнать?

— Империи, — тут же ответил он.

— Надо же, — усмехнулась я. Вот уж не думала, что мною захотят делиться. — Даже так, — я позволила себе откинуться на спинку кресла, предвкушая длинный разговор и торг. То, что торг будет, я была уверена. Насильно из целителя много не выжать, мы слабеем, когда находимся в жестокости и боли постоянно. Это общеизвестный факт. Потому с первородными лучше договариваться, если хочешь выжать их до последнего.

— Я ожидал, что будет яростный спор и мне придется вас заставить, — признался собеседник, видя мою реакцию.

— Ты заставляешь, но я не спорю, потому как хоть и стар, но маразм еще только на пути ко мне. Если думаешь, что раз я в годах, то, стало быть, слаб умом, то не стоит мечтать понапрасну.

— Что вы хотите?

— Зависит от того, что буду должен.

— Что ж, — задумчиво протянул мой собеседник, — думаю, это справедливо. Мне нужен целитель, который, обладая огромным опытом, сумеет передать свои знания тем, кто только готовится встать на этот путь. Целитель, который будет не только просиживать днями и ночами в аудиториях академии, но и практиковать. Думаю, именно таким образом вы, Соль, будете полезны моей стране…

— О как, — хмыкнула я. Должна сказать, запросы у старшего Ариен были, что называется, впечатляющими. — Это все?

— Как вам сказать. Прежде чем позволить вам работать на империю, я должен убедиться, что вы не шарлатан, так что, — встал он со своего кресла, подошел ко мне и легким движением руки скинул самую ненавистную вещь для любого первородного. Петлю, которая блокировала все наши силы и ощущения, делая нас совершенно обычными людьми, и к которой ни один из нас не мог прикоснуться.

Ощущения в тот же миг накрыли меня с головой, заставляя болезненно поморщиться. И дело было не в том, что все мои ссадины тут же начало нещадно щипать из-за ускоренной регенерации. На меня так ощутимо дыхнуло тленом, болью и застарелой болезнью, что мне с трудом удалось сглотнуть горечь во рту и удержаться от рвотного позыва. Рэйнхард смотрел прямо мне в глаза и, думаю, заметил мою реакцию на себя.

— Что скажете? — тем временем невозмутимо поинтересовался он.

— Надеюсь, сынок, ты не под кайфом, иначе у меня нет уверенности, что все наши договоренности будут иметь силу.

— Откуда такой вопрос?

— Иначе ума не приложу, как ты все это можешь терпеть, — просто сказала я.

Боль, которую должен испытывать этот человек, была из разряда невыносимой. Не понимаю, как он может сидеть, стоять, говорить, а не орать во всю силу легких от того, что с ним происходит.

— Что ж, я понял все, что мне нужно. То, что я хочу взамен, — это жалованье согласно занимаемым мной должностям, свой личный дом подальше от людей и личного ассистента…

— Ассистента?

— Да, он висит внизу, аккурат напротив того места, где недавно болтался я. Беру его, так что можете за ним кого-нибудь послать. Далее, перерабатывать я не собираюсь, так что планируйте график не более десяти часов в день, дежурства по ночам буду брать не чаще двух раз в неделю, и еще мне нужен один выходной и подъемные. А, да: ассистенту жалованье тоже вы платить будете, у меня денег нет. Еще мне лошадь и женщину…