Рудимент

Еще и соседей показали, сволочей старых, они заметили, как младший брат с новой гитарой бежал, и тоже позвонили в милицию. Сказали, что наверняка украл. А он бежал, потому что старшему братишке совсем плохо было, и ничего не крал. Вроде как, честно заработал. Ну, участковый обрадовался — и сразу за ним. Вот они долбятся в дверь, соседи эти поганые, и менты, а парень кричит своему брату, мол, погоди, не помирай, сейчас я включу, уже немножко осталось!…

И тут вдруг начинается страшная гроза. То есть, по ходу фильма с самого начала шел дождь, а потом все сильнее, вроде как режиссерская находка. Мощно, ничего не скажешь, я сам чуть не расплакался. Короче, началась гроза, и молнией закорачивает трансформатор в доме. Нету света, как назло, и гитару не включить. И пока эти гниды ломают входную дверь, младший брат вылезает через окно, на крышу, чтобы запитаться от высоковольтного провода из соседнего дома. И он там чего-то соединяет, а дождь хлещет. И вот в последние мгновения он стоит весь мокрый, и плачет, и смотрит, как засветилось их окно. Там же переноска была.

И брат его старший стоит в окне, весь такой тощий, еле на ногах держится. Стоит, с гитарой на плече и берет аккорд, смотрит в небо и смеется. Лицо у него тоже мокрое, и майка, все насквозь, но получается, что он успел сыграть. А милиция все ломает дверь, и в этот момент бьет молния, и попадает в изолятор, где младший брат намотал провод. И младший погибает. Так и заканчивается. Мелодия на гитаре, медленная, пронзительная, вроде баллад «Скорпионов», и младший лежит мертвый на крыше, и гады в форме ломают дверь. Но это уже неважно… Далеко не все фильмы заканчивались столь драматически. Десятка полтора лент, в основном, американских, повествовали о бесконечных тусовках, пьянках, о прикольных похождениях молодых пацанов и девчонок. Там было много секса, пива, танцев и гонок на машинах. Еще пляжи, крутые дома, отстойные предки, дремучие соседи, тупые училки, злобные копы, и почти ноль проблем.

Фильмы, как пустая скорлупа, без ореха внутри. Меня не оставляло ощущение, что подобная развеселая дребедень затесалась случайно, чтобы мне немножко поднять настроение. Вроде мультиков. Кстати, по поводу мультфильмов.

Винченто настрого запретил смотреть больше трех фильмов в день. Да и три было бы невозможно осилить, если бы из них не вырезали изрядные куски. Некоторые были укорочены до тридцати минут, вплоть до того, что терялся сюжет. После основной картины в обязательном порядке следовало просмотреть забавный мультик. А чтобы я не отлынивал, Винченто заставил меня отвечать на вопросы по поводу мультфильма.

Многое нужное было вырезано, а во многих случаях, и титры с именами актеров. Но те, кто стирал начало, уничтожали не титры, это и ежу понятно. Уничтожали, как мне показалось, возникавшую на короткое время, в углу экрана, надпись, и прихватывали остальное. Это была даже не надпись, а всего три буквы «НРР», и к остальному тексту отношения не имевшие. Иное исполнение, вроде штампика. Я хотел выяснить у шефа, но закрутился и выпустил из виду. И почему моя память так устроена, что, на свою голову, я откладываю в ней всякие мелочи? Или вовсе не мелочи…

К каждому фильму я должен был написать коротенькое сочинение, не больше десяти предложений. Мое мнение, как усилить финал. Кто из героев лишний, а кому, напротив, досталось слишком мало слов. Как ярче развернуть ту или иную сцену. Обалдеть можно, из меня делали настоящего кинокритика. С одной существенной разницей.

Меня никто не спрашивал, хорош фильм или нет. Общее мнение о картине создателей теста не интересовало. Я ставил оценку по десятибалльной шкале, но не за идею, как подчеркнул мой работодатель, а согласно силе эмоционального восприятия, Я осмелился написать Винченто, что многое вызывает у меня отвращение. И чаще всего, именно то, что требовало высший балл.

— Вот и отлично! — немедленно отозвался доктор.

— Кому это нужно? — спросил я. На расстоянии я вел себя с ним посмелее. Я написал ему, что большая часть картин оставляет крайне гнетущее впечатление. Чувство беспросветной тревоги. Неужели найдутся люди, которым понравится это смотреть? Например, фильм о парне, несправедливо осужденном за наезд.

…Кого-то сбили машиной, а все свалили на пацана, у тачки которого тоже было помято крыло. Копы обрадовались, что не надо искать других виноватых. А отец этого парня так и заявил: туда тебе и дорога! Мол, он и раньше знал, что дело кончится уголовщиной. Пацан ему кричит, что есть алиби и свидетели, но отцу наплевать. Эдакая самовлюбленная дубина.

И вот наш дружок попадает за решетку и очень боится сокамерников, но никто его не обижает и не бьет. Напротив, его берется опекать старичок, вроде как местный пахан, и даже оставляет ему наследство. Старик должен скоро помереть от рака и сообщает нашему герою, где спрятал деньги. А пацан, оказывается, отлично умеет играть в баскетбол и отлично фигачит на гитаре. Одним словом, мужики его признают кончательно и назначают кем-то вроде рефери при улаживании споров. Чтобы не доходило до поножовщины. И пацан так честно, по понятиям, себя ведет, что когда его ранят заточкой, вся братва встает на его защиту, и мигом находят обидчика. Но это еще не все.

Случайно открывается, кто на самом деле сбил тогда человека. Нашему герою остается отсидеть всего два года. Его везут в суд, и он видит там настоящего убийцу. А тот тоже, совсем молодой, трясется весь, а в коридоре ждут и трясутся его жена и ребенок. А нашему другу надо всего лишь подтвердить какую-то маленькую деталь, и его освободят. Вот он смотрит, смотрит на убийцу и говорит: «Нет, ребята, вы ошиблись, это я задавил того чувака. Признаюсь. Раньше не признавался, а теперь признаюсь».

Вот так, и возвращается досиживать, к браткам. Его там все обнимают и стукаются кулаками…

— Я хочу посидеть в вашей американской тюрьме! — написал я шефу. — Особенно в отделении, где собраны черные.

— Это часть плановой терапии, Питер, — отстучал мой наставник. — Мы разрабатываем методики для повышения уровня эмансипации в постпубертатном периоде развития. Твоя помощь очень важна. Многие подростки слишком замыкаются в себе, прячутся в компьютерных играх, опасаются выходить во взрослую жизнь. Наша общая задача — помочь им обрести веру в самоценность. Помочь им разрушить информационную блокаду, которую они непроизвольно возводят вокруг себя. Питер, ты высказал много ценных замечаний, они пригодятся в борьбе с невротическими состояниями. Надеюсь на твое серьезное отношение к нашей общей работе. Следующее задание будет повеселее, я тебе обещаю. Скоро приеду, привезу большие новости касательно нашего дела».

Полный бред. Но почему бы не поверить? Я вспомнил, что клин вышибают клином. Вероятно, некоторым затравленным, маменькиным сыночкам нужны подобные встряски. Какой-то смысл в этой переперченной солянке присутствовал несомненно. И я поклялся себе, что найду его. А пока что я сам купался в сосущей мрачной безнадеге.

Следующий тест будет повеселее.

Я уже заранее боялся.