Страница 8 из 11
За столом шла оживленная дискуссия:
– Вы видели, сколько там всего, – говорил Илья, – тут месяц без палева прожить можно, ни в чем себе не отказывая. Надо будет завтра утку в апельсиновом соусе попробовать.
– Милан, передай соль, – попросила Даша, отрезая кусок сочной ягнятины.
– Как ты эту баранину ешь? – спросил Бамбр. – На вид как подметка…
– И чесноком воняет, – добавил Вася.
– Во-первых, не чесноком, а чесночным соусом, а во-вторых, приготовлено просто супер. Я примерно такое же в Штатах ела, там ресторанчик есть, так вот, он только на баранине специализируется. Повар у них сириец, крутой донельзя. Он самому Обаме готовил! – ответила Даша.
– А, тогда понятно, почему америкосы Сирию бомбить начали, – усмехнулся Тимур. – Обаме национальная сирийская кухня не понравилась.
По залу прокатился смешок.
– Дурак ты, Тимур, и не лечишься, там химическое оружие нашли, и террористы укрываются, – возразила Даша. – А кухня у них классная. Шаурма, если хочешь знать, тоже родом из Сирии.
– Понял, неуч? – прыснул Вася. – Теперь будешь знать, что в шаурмячных ларьках готовят истинные сирийцы.
Снова раздался смех.
– Кстати, Бамбр, а что у вас с Джимми произошло? – спросила Милана.
– А это ты у него спроси, чего он так на меня накинулся. – Бамбр бросил насмешливый взгляд в сторону Джимми.
– Правда, Джимми? – Милана уставилась на бледное лицо, по которому заходили желваки.
– Отстаньте вы от него, – заступился Грибин. – У парня проблемы…
– А чего ты за него стойку держишь? Вон у Тимура тоже проблемы, только Илья почему-то за него не встает, – хамовато сказал Вася и, прищурившись, посмотрел на Тимура.
Тот презрительно цыкнул и уткнулся в свою тарелку.
– Серьезно, Джимми, что за проблемы? – спросил Бамбр и сложил руки на груди. – Я даже, может, извинюсь, если посчитаю нужным. – Он ухмыльнулся и приподнял вопросительно бровь.
– Чего вы до него докопались? – вновь заговорил Грибин, но тут же осекся, заметив, как Джимми красноречиво покачал головой, мол, «не надо, я сам».
– В детстве, – начал он, – я жил у бабушки в деревне, родители часто мотались по командировкам, и заниматься моим воспитанием им было некогда. Бабушка, царство ей небесное, была женщиной суровой. За малейший проступок она меня наказывала, запирала в чулан. Там было холодно и бегали крысы.
– Фу-у!!! – гадливо протянула Даша и скривилась в отвращении.
– Да, крысы, – повторил Джимми и продолжил: – Хуже всего, что там было темно, свет туда никто не проводил, и окон не было. Одним словом, было страшно, а тем более мне, пятилетнему мальчишке. Так вот, чтобы не было так страшно, я спер у бабушки свечу и спички и припрятал их в чулане на случай очередного наказания. Буквально через пару дней за завтраком я опрокинул на себя банку с молоком и тут же был наказан. Она заперла меня и ушла по своим делам. Недолго думая я запалил свечу, уселся на полу и стал ждать ее возвращения. Как уж там произошло, не помню, может, уснул и уронил свечу, может, крыса задела, одним словом, дверь чулана загорелась. Поначалу мне это показалось забавным, вроде безобидный огонек, ползет себе по доскам, светло, хорошо. Но потом в один момент он так ярко вспыхнул, что закрыл собой всю дверь. Стало нестерпимо жарко, я прижался к противоположной стене и начал звать бабушку. Естественно, никто не откликнулся, как потом выяснилась, она заболталась с подружками и просто про меня забыла. Меня обуял такой ужас, что я не мог пошевелиться, только плакал и молил бабулю спасти меня. Дым ел глаза, дышать становилось все труднее и труднее. В голове закружилось одно воспоминание, когда бабушка ругала покойного деда: «Накурил, открой окно, дышать нечем». Кто вызвал пожарных и как они меня вытаскивали, я не помню. После соседи рассказывали, что когда пожарные выносили меня из горящего дома, я кричал: «Окно, откройте окно». Потом, уже в сознательном возрасте, я встретился с тем пожарным, который меня спас. Он рассказал, что, когда взломал дверь чулана, увидел меня бьющимся лбом о стену, и кричащим: «Откройте окно», а на моей спине горела одежда. – Джимми встал, задрал майку и развернулся. Спина была покрыта не кожей, а одним сплошным рубцом темно-багрового цвета. – И еще. – Он приподнял на затылке длинные белые волосы. Рубец поднимался по шее и заканчивался у основания черепа, выделяя серьезную проплешину. Он опустил майку и снова сел за стол. – С тех пор меня одолевает панический страх, если в помещении нет окон. – Джимми угрюмо посмотрел на свою тарелку, вздохнул и добавил: – Хуже всего, если мне нужно там спать. Тут вообще крышу сносит.
Даша громко икнула, зажала рот ладонью, выскочила из-за стола и опрометью бросилась к себе в комнату.
– Что это с ней? – озадаченно спросил Илья.
– Его спина на ее кусок баранины похожа, наверное, блевать побежала, – усмехнулся Вася.
– Извини, не знал, – тихо произнес Бамбр, обращаясь к Джимми. – Пойду-ка я спать, что-то аппетит пропал.
– Я тоже. – Милана поднялась, взяла свою и Дашину посуду и негромко добавила. – Не забудьте убрать за собой, а тарелки и вилки засуньте в посудомоечную машину. – Она обогнула Тимура и направилась на кухню.
– Ну, блин, Джимми, весь ужин испортил, – фыркнул Вася, поднялся и проследовал за Миланой.
– Ладно, я тоже пойду, – сказал Илья, – день был длинным, нужно отдохнуть.
– Ну, тогда и я. Нам с Веней это нужно обсудить. – Тимур натянул носок на руку и, нежно погладив его, потащил свою тарелку вместе со всеми.
– Хочешь поговорить об этом? – спросил Грибин у Джимми.
– Навряд ли поможет.
– Почему ты так уверен?
– Со мной занималась куча психологов, и все в один голос сказали, что со временем это пройдет. Только уже семнадцать лет минуло, а воз и ныне там. Иди спать, я еще немного посижу. Одиночество меня успокаивает.
– Ладно, как скажешь, но если что…
– Договорились. Иди, отдыхай. – Он махнул рукой и задумчиво завозил вилкой по тарелке.
Глава 11
Всю ночь Грибин проворочался в своей постели. Сон был дерганым и прерывистым. Короткие минуты забытья наполнялись жуткими видениями. Михаилу снилось, что он в одном нижнем белье со свечой в руках убегает от внезапно оживших рыцарей. Гремя стальными доспехами, они быстро перемещались в пространстве, не переставая размахивать огромными двуручными мечами. Грибин пытался от них спрятаться, но не мог, они везде находили его. Казалось, что железные монстры были повсюду. И вот когда рыцари окружили его плотным кольцом и разом замахнулись, чтобы изрубить своими мечами, кто-то громогласно остановил их. Трясясь от страха, Михаил взглянул в сторону, откуда исходил голос и оцепенел от ужаса. С картины, висящей над камином, на каменный пол спрыгнул огромный, косматый человек в клетчатом килте. Его бородатое лицо искажала гримаса свирепой злобы, глаза сверкали ненавистью, а гигантские руки сжимали окровавленное древко истрепанного знамени. Он вплотную приблизился к Грибину, сопровождая каждый свой шаг утробным рычанием, нагнулся и, источая зловонное дыхание, медленно прохрипел:
– Что, что…
Михаил подскочил и кулем плюхнулся на пол. Нашарив в темноте кнопку лампы стоявшей на тумбочке подле кровати, он зажег свет и, тяжело дыша, осмотрелся. Ни рыцарей, ни гиганта шотландца в комнате не было, однако звук ударов донесся до его ушей. Он осторожно встал и прислушался. Удары были глухими и исходили явно из зала, причем каждый последующий удар стал дополняться матерной бранью. Окончательно проснувшись, Грибин приоткрыл дверь и попытался рассмотреть, что творится внизу. Расплывающаяся фигура размашисто колотила массивным предметом по дверям, ведущим на улицу.
– Твою мать! – ругалась фигура голосом Бамбра. – Че за хрень?! Откройте сейчас же, не то я вашу лавочку разнесу к чертям собачьим!!!
– Бамбр, ты чего так разорался? – спросил Грибин.
– Ты ослеп? Не видишь, что тут творится? – гаркнул Бамбр и швырнул свое орудие в сторону.