Страница 12 из 60
Мать Габриэль скончалась примерно полгода назад: пила давно и много, болела циррозом, но в конечном итоге ее убил обширный инсульт. Неотложка приехала, когда миссис Кромби была окончательно и бесповоротно мертва. Все это время Габриэль пыталась реанимировать ее, но на этот случай у идеальной девочки не нашлось подходящих знаний и практики.
Оставался отец: азартный игрок, живущий на пособие. Тунеядец, одним словом. Играл много и часто, имел приводы, но никогда не попадался по-крупному. Баловался марихуаной.
Что ж, семейный анамнез буквально вопил о том, что его теория не так далека от истины. Марго была настоящим джек-потом для кого-то, вроде Габриэль. И все же…
Макс допил кофе и продолжил чтение.
В отличие от своей насквозь гнилой семейки, Габриэль была сущим ангелом: училась в обычной муниципальной школе, занималась общественно-полезной деятельностью — вела колонку в газете, занималась подготовкой мероприятий, даже взяла шефство над несколькими младшекласниками. Была участницей драмкружка, занималась фотографией. И ее имя было в десятке лучших выпускников. Нику даже удалось раздобыть те самые рекомендации, о которых проговорилась Эль. Макс вскользь прочел их: ответственная, талантливая, креативная, настойчивая и чрезвычайно одаренная. Бла-бла-бла.
За пределами школы Габриэль Кромби подрабатывала в нескольких забегаловках, иногда нанималась няней на выходные. Некоторое время назад устроилась работать в приличный магазин, но была уволена оттуда через месяц: без рекомендаций, без оплаты, с формулировкой «конфликтная». Макс попытался за это зацепится, но жизненный опыт подсказывал, что скорее всего дело было либо в какой-то истеричной клиентке, либо — почему-то именно эта версия казалась более правдоподобной — на хорошенькую милашку запал хозяин. Иначе стали бы брать голодранку на такую работу?
Похоже, девчонка в самом деле говорила правду. Она подала документы, значилась списке на стипендию.
Имея на руках все эти сведения, Макс испытывал что-то похожее на угрызения совести за то, что утром надавил на гостью, повысил на нее голос. Даже если шансы, что она врет и говорит правду, были пятьдесят на пятьдесят. Желающих что-либо поиметь с него самого или членов его семьи всегда было много — нормальное положение дел среди людей с очень высоким достатком. Макс научился с подозрением относиться ко всем, кто казался слишком… хорошим.
Но… Он до сих пор видел перед собой ее испуганные, полные непонимания и обиды глаза, когда обвинил в попытке манипулировать Марго. Нехорошо вышло, что и говорить. Следовало пойти проторенной дорожкой и сперва найти доказательства, чтобы потом с чистой совестью прижать милашку к стенке. Чего завелся? Тогда бы совесть не ела его поедом. А так, вспылил как какой-то юнец. И объяснение внезапному всплеску тестостерона было только одно — Габриель ему понравилась. Неожиданно вторглась в его жизнь, в его мысли. Глупость? Блажь? Желание подсознательно что-то доказать самому себе? Или все куда проще — и его действительно привлекает ее свежесть, невинность, необычная для его круга естественная красота?
Короче говоря, желая хоть как-то загладить перед гостьей свою вину, Макс заехал в дорогущую шоколадницу и купил коробку шоколадных конфет, самых лучших какие у них были: в, мать его, помадке с вкраплениями золота. Ничего подобного девчонка в жизни не пробовала и вряд ли когда-нибудь попробует. Так что воспоминания о лакомстве останутся с ней надолго.
«Приватный танец заказать что ли?»
Или спуститься в зал, к барной стойке, и подождать, пока к нему выплывет какая-нибудь девица, желающая на одну ночь почувствовать себя на вершине мира. Хотел ли он поразвлечься? Пожалуй, да. Даже не поразвлечься — отвлечься, избавиться от ненужных мыслей и дурацкого чувства вины. А что прочищает голову лучше хорошего секса? Вот только секс действительно должен быть хорошим, а не таким же искусственным и насквозь фальшивым, как большинство местных девиц.
«Да уж, Максимилиан, стареешь. Эту не хочу, ту не желаю, тут ненатурально стонут или хреново сосут».
А главное — нет бы идти и проверять, так нет — сидит и сам себе имеет мозг.
Короче!
Макс хлопнул себя по коленям. Хватит тухнуть, пора действовать. Он поднялся и как раз направился прочь из VIP-ложи, когда увидел приближающуюся фигуру. Странное дело, сам он никого не заказывал, а без его позволения совать нос в ложу не посмел бы никто из местных — их банально остановили бы охранники.
«Хорошо, кто же ты?»
Фигура вынырнула из тени, появилась в круге света и остановилась, уперев руки в бока.
— Тина?! — удивлению Макса не было предела. — Тина, уж не обманывают ли меня мои глаза?
— Не знаю, — в голосе вошедшей звучало неприкрытое удовольствие от произведенного эффекта. — Не рад меня видеть?
Макс сграбастал ее в охапку, приподнял над полом. Она была ниже его на голову, миниатюрная, но не худая.
Господи, Тина, его бывшая, здесь, не черте где в Лондоне, а здесь, в закрытом мужском клубе, где он меньше всего ожидал ее увидеть.
— Ребра… — прошептала она, смеясь через боль.
— Прости! — он поспешно поставил ее на пол. — Какими судьбами? Надолго? И погоди… почему тебя пропустили?
— Допрос с пристрастием, — усмехнулась она, поправляя платье — простое черное короткое платье, без украшений. Украшением была она сама с точеной фигуркой и гордой осанкой женщины, знающей себе цену. — Я проездом. Завтра улетаю обратно. Позвонить не могла, потеряла номер твоего телефона, — она пожала плечами, мол, так уж случилось. — Вспомнила, что ты иногда любишь здесь прожигать жизнь, проезжала мимо и подумала, что не много потеряю, если рискну. Сказала охране, что я — твоя будущая жена и погрозила уволить всех к чертям собачьим, если не позволят мне проверить, с кем там развлекается мой будущий муженёк.
Макс прищурился.
— Моя бывшая сказала, что она — моя будущая. Я знаю только одну женщину, способную сказать такую ерунду и убедить в ней всех вокруг, и эта женщина — ты. — Он заглянул ей через плечо в поисках возможного спутника. Одна или…?
Макс попытался вспомнить, устроила ли Тина личную жизнь. Они разошлись по взаимному согласию три года назад, прожив в браке почти столько же. Он помнил, что был абсолютно счастлив, когда одел ей кольцо на палец. Все было хорошо, размеренно и гладко. До самого развода, инициатором которого стал он сам. Тина согласилась с таким спокойствием, будто сама искала повод.
Кажется, она встречалась с каким-то модным фотографом. Потом с художником. Потом был греческий магнат в летах. Он никогда нарочно не выискивал ее имя в прессе, но постоянно на него натыкался. И почти всегда, когда на глаза попадались ее фотографии, Макс снова и снова спрашивал себя: а не поспешили ли они? Возможно, стоило сделать что-то безумное, чтобы вдохнуть новую жизнь в их брак. Но почему-то оба предпочли пойти по наиболее легкому пути.
— Одна. Вообще одна, — многозначительно ответила Тина.
— И пока не собираешься уходить?
— Пока не знаю… А ты можешь что-то предложить? — В глазах Тины играли отсветы светомузыки, делая ее похожей на демоницу.
— Что-нибудь выпьешь?
Она поморщила носик:
— Ты думаешь о том же, о чем я?
— Как вытащить тебя из этого платья и вспомнить, как громко ты стонешь?
Она молчала, продолжая гипнотизировать его взглядом.
— У меня дома гости. Поэтому поехали к тебе.
Тина протянула ему руку.
— Надеюсь, твой мобильный не зазвонит в самый неподходящий момент. Я не согласна на быстрый перепих и разбежались.
— Ого. Грандиозные планы?
— Еще какие.
Ночной город не задерживал в дороге пробками. «Порш» Макса взрывал его гулким ревом двигателя и нес двоих пассажиров прочь от «Sweetsweets», мимо светофоров и пешеходных переходов, мимо бесконечных магазинов и вывесок.
И почти всю дорогу они молчали. Ни вопросов «как дела», ни болтовни о ничего не значащих пустяках. Даже в лифте, уносящим их высоко вверх, стояли рядом, не касаясь друг друга. Да и о чем говорить? У каждого из них давно собственная жизнь — зачем совать нос, куда не просят? Сейчас имеет значение лишь одно — они оба знают, что будет дальше.