Страница 13 из 20
Он аккуратно посылал на родину корреспонденции с фронта. Когда в 1958 году Стейнбек перечитал их, готовя к изданию отдельной книгой, он с изумлением отметил: "В этих корреспонденциях много такого, о чем я и не подозревал. В частности, они вызывают ненависть к войне вообще. А я-то считал, черт возьми, что по меньшей мере восхваляю войну".
Пожив среди простых солдат, поучаствовав в боях, Стейнбек познал войну. "В действительности есть две войны, и одна из них никак не похожа на другую, - писал он в июле 1944 года в журнале "Тайм". - Есть война карт и организации тыла, кампаний и баллистических расчетов, армий, дивизий и полков - это война генерала Маршалла. И есть война истосковавшихся по дому, усталых, сметных, агрессивных простых людей, которые стирают свои носки в своих касках, жалуются на еду, свистят вслед арабским девушкам, впрочем, вслед любым девушкам, н продираются через такое грязное дело, какое только видывал этот мир, и делают это с юмором, достоинством и мужеством - это война Эрни Пайла".
Когда известный журналист Эрнест Пайл погиб во время японской атаки на острове Иводзима, Стейнбек посвятил его памяти статью, но телеграфное агентство Скриппс-Говард, пославшее Пайла на фронт, отказалось публиковать ее. "Прошло всего десять дней после его гибели, и он уже никак не интересует агентство Скриппс-Говард, которое делало хороший бизнес на его репортажах! " - отмечал с горечью Стейнбек.
В декабре 1943 года писатель возвращается из Европы в Нью-Йорк и сразу же принимается за работу над новой книгой. "Я тружусь над небольшой забавной книжкой, работа над которой доставляет мне большое удовольствие, даже в кино не хочу", - сообщает он своему другу в декабре 1943 года. Жизнь в огромном городе тяготит Стейнбека, он подумывает о поездке в Калифорнию и осенью 1944 года осуществляет это намерение. Несколько месяцев он живет и работает в небольшом приморском городке Монтерей, где завершает новую книгу.
Пребывание в родных местах не приносит радости Стейнбеку. Старые знакомые сторонятся его, даже снять кабинет для работы ему никак не удается.
В начале 1945 года выходит в свет новая повесть Стейнбека "Консервный ряд" - так в просторечии называли Приморское авеню в Монтерее, на котором располагались консервные фабрики, выпускавшие миллионы банок дешевых консервов, сотни тонн рыбьего жира н удобрений. Первый тираж повести (78 тысяч экземпляров) разошелся очень быстро, издательство получало все новые и новые заказы. Заштатный городок Монтерей в одночасье стал местом паломничества туристов, желающих прогуляться по Консервному ряду, взглянуть на Западную биологическую лабораторию, купить сигарет или жевательную резинку в бакалейной лавке Ли Чонга, выпить кофе в "Ла-Иде".
Местные городские заправилы отнеслись к неожиданно свалившейся на их городок славе весьма настороженно. "Лучшие люди этого города еще не знают, нравится им "Консервный ряд" или нет, - сообщает Стейнбек своему издателю. - Они ждут, что скажут по этому поводу другие. Так всегда поступают лучшие люди всех городов. Критики же сразу заявили, что повесть противоречит природе вещей и что она пропитана дурным вкусом... В жизни каждого писателя наступает период, когда критики набрасываются на него... Теперь наступил мой черед. Все это началось после "Гроздьев гнева".
Действительно, американская критика встретила новую повесть Стейнбека весьма сдержанно. Сам писатель считал, что "Консервный ряд" подвергся "жестокому избиению со стороны критиков, они зашли слишком далеко". Критики упрекали писателя в том, что он не создал ничего нового, а просто повторяет ситуации и характеры, узке хорошо известные по повести "Квартал Тортилья-Флэт". Известный критик Малкольм Кауля назвал новую повесть писателя "весьма опасным пустячком". При этом он имел в виду, что в повести содержится скрытая атака на "ценности американского образа жизни".
Один из самых обеспеченных и благополучных героев повести, Док под этим именем выведен Эд Рикеттс, - наблюдая окружающую его жизнь, задается непростым вопросом: "Качества, которыми мы так восторгаемся в людях - доброта и великодушие, прямота, честность, понимание и отзывчивость, - в условиях нашей системы неизменно являются причинами неудач. А те черты, к которым мы относимся с отвращением, - грубость, жадность, стяжательство, скупость, эгоизм и самовлюбленность - они всегда приводят к успеху. И люди, восхищаясь положительными качествами, все же предпочитают блага, достигнутые благодаря именно отрицательным чертам".
Приятель Дока, с которым он делится своими сомнениями, дает простой ответ: "Кому хочется быть добрым, если ради этого надо голодать?"
В этих размышлениях Дока и заключении его приятеля - подлинный смысл повести Стейнбека. В капиталистической сегодняшней Америке добрые человеческие чувства и черты не приводят к успеху. Если хочешь преуспеть в жизни - ловчи, обманывай, жульничай, не знай жалости и милосердия.
Стейнбек сетовал на то, что критики не уловили весьма существенных отличий новой повести от "Квартала Тортилья-Флэт". Прежде всего это относилось к художественной форме. В "Консервном ряде" писатель использовал небольшие общие главы, которые несут важную философскую нагрузку, расширяют рамки повествования, придают нарисованной картине общенациональные черты. Но разница между двумя повестями не ограничивается только формой. Она - в более глубоком раскрытии образов, в более отчетливой взаимозависимости героев, в более широких контактах их с окружающим миром. Обитатели Консервного ряда намного шире представляют американское общество, чем жители квартала Тортилья-Флэт. Писатель рисует объемную многомерную картину жизни небольшого американского городка, населенного вполне реальными фигурами людей.
С течением времени местные монтерейские власти смирились с книгой Стейнбэка и в 1953 году с большой помпой переименовали Приморское авеню в авеню Консервный ряд. Многое изменялось на этой улице, но и сегодня по-прежнему зажат между двумя каменными зданиями фасад Западной биологической лаборатории, которую приобрели несколько местных бизнесменов, чтобы сохранить в качестве местной достопримечательности. Посетители видят все те же застиранные зеленоватые занавески на окнах, на полках и столах расставлены банки и колбы, которыми пользовался Эд Рикеттс.