Страница 19 из 26
Сложно ей будет в нашей жизни, без родителей…"
10
— Что же это такое происходит, Маша? — спросила Елизавета Бочарина у застывшей в дверях девушки, — призраки везде. Убивают людей, хотят править миром. Как же теперь быть, что делать? Братец мой, конечно, все правильно делает. Помешать надо распространению зла, но… Что происходит вокруг? Кому верить теперь, а кому нет? Припоминаешь, Машенька, что любимый мой, Николай, приходил ко мне только по вечерам, когда уже сумерки опускались на улицы и зажигались фонари? А вдруг и он тоже призрак?.. Даже думать страшно! Вот придет он ко мне сегодня вечером, все у него и узнаю. Так прямо и спрошу! Феофан, наверное, не заглянет сегодня, у него дела, так хоть кого-нибудь пригласить, чтобы пришли, чтоб не так страшно одной… Анна Штульцхер напрашивалась на чай, так, может, ее и позвать? Да, наверное, так и сделаю. Вдвоем не страшно. Да и не такая она женщина, чтобы бояться!..
Дверь за спиной Машеньки неожиданно распахнулась. Девушка испуганно вскрикнула. Елизавета села на кровати.
В комнату ворвался возбужденный Феофан Анастасьевич, на ходу напяливая камзол:
— Я поехал, Лизонька, — воскликнул он, — срочные дела, так, что меня сегодня вечером не будет. Я не успею, извини.
— Куда ты? — спросила Елизавета, хотя и так знала, что он направляется к Антонию Тупину. Однако Феофан неожиданно ответил:
— К Богослужебному монастырю, Лиза. Мне кажется, что я нашел исчезнувших людей!
Он подбежал к сестре и, поцеловав еще в щеку, скрылся за дверью, не дав Елизавете возможности задать еще хотя бы один вопрос.
Где-то в глубине дома разнесся его крик:
— Ефим, черт лысый! Собирай вещи, со мной поедешь!..
— Как же я теперь одна? — спросила у испуганной Машеньки Елизавета и побежала в зал, писать приглашение Анне.
11
Все оказалось просто и лаконично.
У Тараса Петровича Бочкина действительно были доказательства. Только не того, что призраки существуют, а того, что всех похищенных действительно убили. Только ведь Бочкин и думал, что их убили призраки!
Так рассуждал Феофан Анастасьевич Бочарин, пока минимиз мчался к Богослужебному монастырю. Оживленный неплохим заработком кучер свистел и прикрикивал на лошадей, мчался по улицам, нарушая правила дорожного движения и не обращая внимания на запоздалые свистки патрульных.
Ефим сидел на сиденье напротив, вжавшись в мягкую обшивку, и испуганно размышлял, для чего он вдруг понадобился хозяину. В тот момент, когда Феофан Анастасьевич звал его, Ефим предвкушал небольшую пьянку на заднем дворе с участием бутылки горилки и двух арбузов. Теперь же он беспокоился только о том, чтобы чересчур додельная уборщица Фекла не выгребла спрятанную бутыль из навоза и не вышвырнула ее вон.
Хозяин Ефима был горяч, взволнован и рассуждал вслух, что с ним бывало крайне редко.
— Никто не обратил внимание на лошадей! — говорил Феофан Анастасьевич, — во всех донесениях и свидетельствах очевидцев лишь мельком упоминается о лошадях, которые были запряжены в минимизы похитивших. Это были черные лошади с белыми пятнами на ногах, чуть выше копыт! Рассматривая сегодня утром найденные в доме Бочкина книги, я совершенно случайно наткнулся на занимательную фреску конца прошлого века. На ней были изображены похороны императора Петра Четвертого. Фреска запечатлела въезд минимиза с гробом на кладбище. В повозку были запряжены черные лошади с белыми пятнами, то есть точно такие же, что присутствовали во всех рапортах и объяснительных! Во втором томе "Странных происшествий" листы вырваны тоже на месте описания похорон того самого Петра.
Я немедленно навел справки в библиотеке и узнал множество интересных фактов, которые и вывели меня на след!
Дело в том, что на похоронах Петра Четвертого произошло действительно странное и необъяснимое явление. Во время церемонии погребения, когда гроб с телом покойного уже опускали в землю, одновременно лопнули все четыре каната, и гроб рухнул в яму с двух метровой высоты. Однако он не только не развалился, но и ни капли не пострадал. Вслед за этим происшествием, по свидетельству многих, кто пришел на похороны в тот день, небо вдруг потемнело от огромного количества ворон, прилетевших с юга. Вороны застыли над кладбищем и стали производить такой шум своим карканьем, что службу пришлось сократить вдвое. Гроб с умершим императором второпях забросали землей, и все поспешили покинуть кладбище. Только после этого вороны чудным образом разлетелись.
Что же касается лошадей, то тут совсем другая история. Оказывается, что почти сто лет назад при императорском дворе существовала специальная похоронная служба, которая занималась похоронами господ, приближенных к его императорскому величеству. Император желал, чтобы похоронами занимались только специально обученные для этого люди, и поэтому даже был создан специальный корпус при дворе, где проходили обучение отобранные люди. Ясное дело, что для столь важного события, как государевы похороны, и порода лошадей была знатной и редкой. Черных лошадей с белыми пятнами над копытами, так называемую породу "блэкпуш" сейчас на всем белом свете насчитывается всего лишь тридцать шесть штук. Двенадцать из них находятся в подчинении императорского дворца, остальные раскиданы по европейским государствам, и, в основном, являются собственностью монархов.
Мне пришлось немного побегать, прежде чем я выяснил окончательно, что в день похищения люди видели именно двенадцать лошадей (фиксировалось четыре минимиза по тройке в каждой). Следовательно, похищением занималась похоронная служба императора. Не знаю как, но Антонию Тупину удалось подчинить их себе. Вполне возможно, что сейчас мне удастся выяснить место захоронения останков несчастных министров…
Ефим от испуга еще глубже вжался в сидение.
Наконец, минимиз остановился.
Феофан Анастасьевич выскочил из минимиза и торопливо зашагал в сторону старого кладбища. Ефим засеменил следом.
Богослужебный монастырь находился в нескольких километрах от Петербурга, на берегу небольшого озера Тихого, которое было настолько мелко, что перейти его можно было вброд, задрав штаны до колена.
Построен был монастырь несколько веков назад, еще при правлении царя Федора, когда и Петербурга-то никакого не было. Возводили его сосланные в небольшие, затерянные миром деревеньки, преступники и каторжники. Многие из них, позже, приняв христианство, стали служить в этом же монастыре, рассылать слуг господних по городам и проповедовать христианскую веру. Дважды монастырь горел, но позже восстанавливался почти полностью, а после возведения Петербурга, и вовсе обзавелся золотыми колоколами, тремя куполами и собственным кладбищем, на котором хоронили исключительно императоров и членов их семей. Как раз при монастыре был возведен похоронный корпус, который отвечал за всю церемонию похорон. Здесь же держали и лошадей породы "блэкпуш"…
Хоть был полдень, но солнце не торопилось выглядывать сквозь толстую серую пелену туч, закрывших все небо от горизонта до горизонта. В воздухе пахло сыростью и перегноем. Под ногами хлюпало.
Ефим мелко задрожал и припустил еще сильнее, чуть позади хозяина, чтоб не замерзнуть, для верности, тихо хлопая в ладоши.
Феофан Анастасьевич подходить к монастырю не стал, ибо трезво рассудил, что монахи, скорее всего, ни о чем не подозревают.
Он свернул чуть левее, где высились огромные металлические ворота в кладбище, и сразу приметил деревянные строения неподалеку. Была там и конюшня.
Остановившись перед зданиями, Феофан Анастасьевич огляделся, но никого не увидел. Вокруг было пустынно и тихо.
— Не к добру это, нутром чую! — прошептал за спиной Ефим и звонко клацнул зубами.
— Может, у них обед? — предположил Феофан Анастасьевич.
В конце-концов, кто знает?
Подумав немного, он решительным шагом направился в сторону конюшни.