Облаченные в тени

На дне мешка был также обнаружен небольшой старинный амулет овальной формы с небольшим отколотым кусочком с краю. С одной стороны амулета выбита надпись на неизвестном мне языке, а с другой чей-то профиль. Профиль абсолютно черного цвета, однако хорошо видны усы и бородка. Что означает таинственный амулет, мне выяснить не удалось. Сегодня я собираюсь отнести его в полицейский лабораторный сектор. Может, там мне расскажут об амулете что-нибудь стоящее.

С утра вчерашнего дня мне пришлось довольно наездиться по Петербургу.

Его императорское величество Андрей Второй пожелал узнать, как продвигается расследование лично из моих уст. Я был вынужден признать, что пока никак. Вкратце рассказал ему о произошедшем в доме двенадцать по Таенному переулку, естественно не упомянув о призраках. В тот момент у меня еще не было существенных доказательств того, что призраки существуют.

Государь чувствовал себя плохо и, как мне показалось, мало меня слушал. Сейчас его занимают более важные дела. Смута в государстве растет. Отдельные партии в Совете Палат требуют жесткого расследования с немедленным наказанием виновных, иначе все это грозит вылиться в революцию. Лично мне кажется, что до военного переворота дело не дойдет, но свержение царя вполне может быть. Поэтому приходиться ломать голову над тем, какие доводы примет Андрей Второй на счет замешанного в деле Антония Тупина? И сможет ли вообще император противостоять могучему северному мистику?..

Хотя, я снова тороплю события. После визита императора, я еще раз навестил морг и тщательным образом осмотрел все три трупа. Отвратительнейшее зрелище. Покойные господа Пухеев и Шнапс уже не просто попахивают, а откровенно воняют. Перед зданием морга собралась небольшая делегация родственников погибших, с требованием предать тела земле, но до конца следствия хоронить их запрещено. Кстати, тут выясняются еще кое-какие интересные факты по поводу причастности Тупина. Начальник морга некто Феокл Бурнштейн по секрету сообщил, что день назад к нему наведывался странный тип и передал письменный указ Антония Тупина о немедленном захоронении погибших. Лица странного типа Бурнштейн не запомнил, ибо был тот в темных очках на пол лица и с поднятым воротником. Очень, кстати, напоминает, манеру одеяния бедняги Бочкина. Бурнштейн, что за умница, выполнять наказ не поспешил, поскольку его учреждение подчиняется исключительно Здравоохранительному ведомству при дворе императора батюшки и всякие приближенные ко двору его, Бурнштейна не интересуют.

Но вернемся к покойным.

Прав был Акакий Трестович, обративший внимание на выражение неописуемого ужаса, застывшего на лицах всех троих. Бочкин тоже умер в результате сильнейшего испуга, а не от удушья. Легкие порвало спустя почти минуту после того, как остановилось сердце.

Знал ли я в тот момент, что выясню причину их смерти спустя всего несколько часов?.."

Ефим неожиданно остановился и пожаловался, что у него впадает литера "М" на клавиатуре. Надо бы сбегать и принести иголку, чтоб вправить…

— Так беги и принеси! — рассердился Феофан Анастасьевич, отворачиваясь от окна.

Ефим послушно скрылся за дверью.

— Ума не приложу, для чего мы держим в доме столько необразованной прислуги! — пожаловался Феофан Анастасьевич сестре, замершей в кресле, — один Ефим писать умеет, от чего и мнит себя пупом земли! Выпороть его надо, наверно, другого способа не вижу!

— Призраки действительно существуют? — спросила Елизавета, — то, что ты диктуешь Ефиму — это все правда?

— Чистая правда, Лизонька, — вздохнул Бочарин, — и от этого страшно и непонятно.

— Но, боже мой, как такое может происходить?..

— Если хочешь, оставайся здесь и дослушай до конца все, что произошло со мной вчерашним вечером.

Елизавета согласно кивнула. Вошел Ефим с иголкой в вытянутой руке, поковырялся в клавиатуре, довольно крякнул и важно сообщил, что можно продолжать. Феофан Анастасьевич отвернулся к окну, за которым на улице стремительно наступали сумерки, и заговорил:

"В парк на Сенной улице я пришел, когда уже совсем стемнело. Время перевалило за девять, вдоль парка зажглись фонари и собралось необычайно много народа. Я шел, погруженный в собственные раздумья, когда меня окликнул приятный женский голос:

— Феофан Анастасьевич, идите к нам, — сказал кто-то, — с нами вам будет гораздо веселее!

Я поднял глаза и увидел, что на лавочке сидят двое. Мужчина и женщина.

Женщину я узнал сразу, и у меня вдруг перехватило дыхание. Это была она! Та самая, что светила обручальным колечком у Бочкина в квартире и у который вместо глаз был туман!

А вот мужчина показался мне смутно знакомым. Только позже я сообразил, что тоже видел его в квартире, только сейчас он был без "котелка" на голове.

Я застыл, пораженный, и несколько секунд стоял без движения, хотя женщина манила меня пальчиком.

Мне кажется, что кто-то специально толкнул меня в спину, чтобы я вышел из оцепенения, и я буквально подлетел к лавочке против своей воли.

Девушка была еще очень молода, и у нее действительно были красивые и умные глаза. Локоны густых волос спадали на шею и на лоб, большая грудь лишь слегка прикрыта верхом платья…

Она пригласила меня сесть рядом, и я покорно сел, разглядывая то ее, то мужчину без тени смущения.

Потом я спросил:

— Кто вы такие?

Девушка в ответ звонко засмеялась.

— Разве ты не догадался о нас еще там, в квартире? — спросил мужчина, — или Бочкин не рассказывал?

Я постарался вспомнить, о чем говорил Бочкин в первую нашу встречу, но ничего существенного в голову не шло.

— Мы призраки, — сказал мужчина, — и я и моя жена. Позвольте представиться. Я — граф Антон Потемкин, сын знаменитого Потемкина, директора крупнейшего завода по производству спичек в России. А это моя жена — Анастасия Потемкина. В прошлом мы оба — довольно счастливая семья, сейчас же всего лишь умершие и вновь ожившие для вечного страдания люди. Хотите знать больше?

И хотя я никак не отреагировал на его вопрос, Антон Потемкин продолжил:

— Мы оба погибли двенадцать лет назад при взрыве на Пушкинской площади. Помните, народовольцы совершили неудачное покушение на императора? Мы находились рядом с минимизом, когда грянул взрыв. Моя жена очень хотела посмотреть на Андрея Второго, а вышло так, что это он смотрел на ее останки, раскиданные по мостовой. А дальше мы узнали, что после смерти тоже возможна жизнь. Знаете, уважаемый Феофан Анастасьевич, я бы мог описать вам подробно, кого наблюдал через мгновение после своей смерти и с кем разговаривал, но вы просто не поймете. Человеческий мозг, пока он не освободился от связывающей его оболочки просто не сможет воспринять мои слова. Наверное, более проще будет сказать, что я видел свет. Обычный белый свет, яркий, от такого слепнут. И этот свет разговаривал со мной. Он предлагал мне вечную жизнь скитальца. Эдакого помощника самой Смерти. Ведь Смерть — понятие созданное людьми — это не что-то материальное, а просто определенный участок времени каждого человека, на котором обрывается его жизнь. Голос предложил мне выбор. Или я умру навсегда, растворюсь в пространстве и в миллиардах подобных себе, потеряю личность и исчезну из этого мира навечно, или стану призраком. Я уточню, Феофан Анастасьевич, что он подразумевал под словом призрак, ибо вы, скорее всего, заблуждаетесь по этому поводу…

Тогда я и вспомнил, что рассказывал мне Бочкин в библиотеке и поспешил высказать догадки разговаривающему со мной призраку.

Антон Потемкин согласно закивал:

— Догадки Тараса Петровича были совершенно верны. Мы, призраки, днем вынуждены вести бесплотное существование в пространстве, летать по Земле и забирать души тех, чей отрезок времени уже завершился. А по вечерам, едва только зайдет солнце, мы вновь обретаем плоть и свои старые воспоминания, оказываемся на том самом месте, где погибли и целую ночь ведем обычную, человеческую жизнь. Вы никогда не замечали, Феофан Анастасьевич, как много народу появляется на улицах с заходом солнца?