Здесь было лето

Уже вечером, когда солнце начало исчезать за макушками деревьев, игра в морской бридж была освоена, сыграна в несколько партий, после чего выявлен явный лидер (им оказался Артем, всегда отлично разбирающийся в любых правилах) и награжден самой крупной и спелой клубникой с сахаром.

— Домой пора! — заключил Вовка, потягиваясь. — У меня сегодня перелет был, два пирожка и ягоды. Кушать хочется!

В голове приятно гудело. Так бывает, когда день насыщен впечатлениями и эмоциями.

— Только завтра, чур, никому не опаздывать! — предупредил Толик. — Чтоб в десять у меня, как штыки!

— Еще бы! Там тааакой сюрприз! — Артем потер ладони в предвкушении.

— Ну, рассказали бы что ли! — незлобно проворчал Вовка. — Мне еще велик мыть и шины качать, так что могу опоздать немного…

— За опоздание — расстрел. Ты же знаешь!

— Мне можно, я только прилетел. Новичкам скидки, а, товарищ Командир?

Толик махнул рукой, мол, не смертельно. На том и договорились.

Вовка успел домой до темноты.

В бабушкином домике, который она по старинке называла "хатой", было тепло и светло, а еще пахло пирожками. В печке трещали дрова (бабушка топила печь даже летом, когда что-нибудь готовила), но, несмотря на это, здесь было совсем не жарко, а даже наоборот. Вовка забрался на кровать с ногами и стал смотреть с мамой и бабушкой телевизор.

— Нагулялся? — спросила бабушка. В уголках ее глаз резвились морщинки. — Всех повидал? Твои окаянные каждый день заходили, все спрашивали, когда ты приедешь. Соскучились, что ли?

— Соскучились. — отозвался Вовка, взяв с тарелки свежий пирожок.

— Это хорошо, что соскучились. В наше время детей от компьютера не оттащишь, на улице никто и не гуляет совсем.

Мама с бабушкой завели разговор о молодежи (мама любила сгущать краски, частенько жаловалась приходившим гостям о том, как с детьми нынче тяжело), но Вовка их уже не слушал, он был занят своими мыслями.

Интересно, думал он, что же за сюрприз приготовили друзья? У них было почти две недели, чтобы побродить по холмам и забраться так глубоко в лес, как никто и никогда из них еще не забирался.

Каждый год они вчетвером собирались в поход — набивали рюкзачки едой и бутылками с водой (Артем всегда брал апельсиновый сок в пакетах), и уходили в лес. Правда, свернуть с тропинок, оставленных грибниками и местными гуляками, духу не хватало. Потеряться в лесу, это, знаете ли, пострашнее двойки в дневнике по математике или потерянной где-то на улице перчатки. Но вместе с тем, поход в лес — это так здорово! Дух захватывает! Идешь себе по тропинке, смотришь по сторонам, а всюду огромные деревья, и солнышко сквозь листья кажется крохотным изумрудным пятнышком. А где-то щебечут птицы, и трещит под ногами ветка, и пахнет — о, как пахнет — лежалой травой, прячущимися грибами, легкой зябкой сыростью. А если утром идти — то можно застать туман, который стелется по земле и, особенно, вокруг стволов деревьев, будто уставший призрак прилег отдохнуть и не заметил, как настало утро. И вроде бы хочется сделать шаг в сторону, сойти с тропинки и пойти куда глаза глядят, но страшно же. Страшно до жути.

И неужели ребята решились уйти в сторону? И что же они там нашли?.. И мысли путались, потому что за день их набежало очень и очень много. Вовка, сам того не замечая, перевернулся на бок, положил руку под щеку, чтоб удобнее было, и заснул.

Глава вторая

Велосипед простоял весь год в сарае, за хатой.

Сарай, к слову сказать, был таким старым, что больше походил на этакий деревянный шалаш, который кое-где посбивали кривыми ржавыми гвоздями. Казалось, что если дунуть хорошенько, как волк из сказки, то сарай развалится.

Внутри было пыльно, грязно, всюду тянулась паутина и разбегались встревоженные пауки. В одном углу мяукали новорожденные котята — это бабушкина кошка Муська в который уже раз решила обзавестись потомством — в другом углу пылился старый и давно всеми забытый сундук. В него Вовка заглядывал несколько лет назад, обнаружил много старой одежды, толку от которой не было никакого.

Велосипед стоял, прислоненный к стене, забытый, такой же пыльный и грязный, как и все вокруг. Пауки давно сплели между спиц паутину и теперь беспокойно суетились в предчувствии беды. Колеса оказались спущенными, а цепь покрылась легким налетом ржавчины. В общем, работы тут было не на один час.

Нацепив бейсболку, Вовка вытащил велосипед во двор, на видное место, и принялся наводить порядок: набрал ведро воды, приготовил тряпки, гаечный ключ и насос. Пыль слезала нехотя, в несколько заходов. На узком пластиковом сиденье ее скопилось столько, что пришлось оттирать сначала мокрой тряпкой, потом сухой, потом снова мокрой — а пыльные дорожки все еще вились, въедливые, и не желали удаляться.

С задним колесом случилась проблема — шина никак не хотела накачиваться и спускала воздух за несколько минут. Пришлось повозиться. Когда Вовка проверял шину (и обнаружил две трещины) пришел Артем и уселся на стуле под деревом, наблюдая.

— Сгоняешь за камерой? — попросил Вовка. — Видишь, что случилось?

— Пока не могу. — Артем косился на улицу, хотя за высоким забором ничего не было видно.

— Чего так? — удивился Вовка, но потом вспомнил. — А, снова хомяки объявились?

Артем кивнул. Хомяками ребята называли мальчишек-старшеклассников, из местных, которые бродили по станице в летние каникулы и задирали всех, кого только можно. Делать им было больше нечего что ли? Самыми вредными хомяками были Славик-толстый и Ваня-косолапый, в этом году закончившие десятый класс. Еще в прошлом году они отчего-то сильно невзлюбили Артема, гонялись за ним на велосипедах, погнули ему заднее колесо, а один раз, подкараулив возле речки, бросили в воду прямо в одежде. Артем сопротивлялся, как мог, но в нынешней ситуации самым здравым было — не попадаться им на глаза. Вовку и остальных Славик с Ваней тоже задирали, но не так ожесточенно и сильно, пережить можно. А вот с Артемом была беда.

— И чего они от меня хотят? — пробормотал Артем, наблюдая, как Вовка возится с велосипедом. — Вот вырасту, никогда не буду приставить к маленьким. Если только они этого не заслужат.

— Так, может, ты и заслужил? — усмехнулся Вовка.

— Интересно, чем?

— Не знаю. Болтаешь, может, много. Ты им про своих вампиров ничего не рассказывал?

— Неа, не рассказывал. Не дождуться. Вот соберусь как-нибудь и проколю им всем шины, и Славику и Ване. Будут знать, хомяки необразованные! Видел, они курят уже? Может, бабушке рассказать? А она их бабушкам расскажет… — Артем мечтательно вздохнул. — И им бы всыпали по первое число, а?

— Кто же им всыплет, они же в одиннадцатом классе уже почти. Через год — выпускной, университет, все такое

— Папа говорит, что курить вообще вредно, хоть ты в одиннадцатом, хоть в университете.

— Не знаю, не пробовал.

Артем прошел вдоль забора, выглядывая на улицу, потом убедился, что хомяки ушли и благородно заявил:

— Ладно, сгоняю за твоей шиной.

У него был "Nordway", восемнадцатискоростной и еще почти не объезженный. Артем любил повторять, что когда-нибудь, когда вырастет, будет ездить на велосипеде из Краснодара в станицу и обратно. Вовка не знал, сколько это в километрах, но представлял, что очень далеко.

Пока Артем ездил за новой камерой, Вовка смыл всю паутину со спиц, разогнал пауков, прочистил и подтянул цепь. В Мурманске у него не было велосипеда. Папа поставил вопрос жестко — либо катаешься осенью в Мурманске, либо летом в станице. Вовка без раздумий выбрал станицу. Друзей по школе у него почти не было, а осень в Мурманске такая короткая, что и не накатаешься.

Потом вернулся Артем и протянул новенькую шину, остро пахнущую резиной, спросил деловито:

— Помочь? — и добавил. — Я у своего старого велика менял прошлым летом.

— И куда ж он делся, твой старый велик? — усмехнулся Вовка.