Насекомые и цветы

Лежа на земле, я рассматриваю перед собой мир маленьких живых существ. Меж травинок, извиваясь, пробирается сороконожка, ползают крошечные двухвостки. На солнце греется сине-зеленая блошка, легкое прикосновение к ней кончиком травинки — и сверкающий жучок делает громадный скачок и уносится далеко в сторону. На листике приютилась ярко-красная с синими пятнами бабочка-пестрянка и тихо шевелит черными усиками. Муравей тащит свою добычу, и ему все время мешает другой. А вот маленькая моль как-то странно подергивает ногами и, чувствуется, никак не может раскрыть крылья. Необычное поведение моли привлекает внимание, и тут открывается удивительное!

На высоком развесистом растении длинными кувшинчиками висят цветы. Венчик цветков полускрученный, и каждый лепесток разрезан надвое. Нетрудно догадаться, что цветок сейчас, днем, свернут и раскрывается только ночью для тех насекомых, которые бодрствуют в темноте. Торчат наружу пять тычинок с большими пыльниками. Еще пять (видимо, запасных) тычинок спрятаны в кувшинчике. Придет время, и они выдвинутся наружу. В кувшинчике скрыт небольшой пестик с тремя нитями-рыльцами. Некоторые цветки на растении уже отцвели, венчики завяли, отлетели пыльники с обеих партий тычинок, тронулась в рост завязь с будущими семенами. Другие цветки только подготовились к тому, чтобы раскрыться. Как ловко у них завиваются друг на друга лопасти венчика, плотно закрывая от преждевременных посетителей вход в цветок!

Стебель растения тонкий, с узлами, от которых отходят узенькие короткие листочки. Он блестит на солнце. Но попробуйте к нему прикоснуться! Липкая смола пристанет к пальцам, да так сильно, что не стереть ее сразу и не отмыть. За свой липкий стебель это растение получило название смолевки и относится к роду смолевок, семейству гвоздичных.

На этот стебель с предательской смолой прилипла моль и многие другие насекомые. Некоторые из них уже погибли и застыли бесформенными комочками. Другие — еще бьются в предсмертных судорогах. Иные попали только что и, пытаясь вырвать прилипшую ногу или усик, безнадежно завязают ногами, крыльями, усиками. Разнообразие жертв на растении было большое.

Вот и ихневмон. Его ноги охватили ствол, склеились прозрачные крылья, поникли усики, силы истощились, жизнь покидает его. Изредка он приподнимает кверху красное брюшко. Маленькая поденочка, видимо, недолго сопротивлялась, прильнув к стволу сразу всеми ногами и брюшком с длинными хвостовыми нитями. Зеленые глаза ее еще чисты, крылья аккуратно сложены вместе, вся она, как живая, будто замерла только на мгновение. Застыл муравей, весь изогнутый, с раскрытыми челюстями, будто в страшной схватке с неожиданным врагом. Только одним крылом прикоснулась к стеблю небольшая муха, жалобно поет еще свободным и, болтая ногами в воздухе, ищет опоры.

Местами стебель серый от погибших тлей, трипсов, комариков, листоблошек и других мелких насекомых. А сколько здесь мохнатых усиков, чешуек с крыльев и, особенно, ног! Это дань счастливцев, крупных насекомых. Они нашли силы вырваться из предательского плена.

Забавное растение-мухолов! Но для чего ему стебель-ловушка? Прилипшие насекомые, конечно, никак не используются растением, оно из них не высасывает соки, как это делают некоторые насекомоядные растения.

Еще раз внимательно рассмотрим цветок. Внизу стебель обычный, нелипкий. Это понятно: на смолу внизу сразу нацеплялось бы скопище листиков, соринок, поднимаемых с земли ветром. Свободны от смолы и листья. Нет ее и на цветках. Только один стебель липкий, и чем ближе к цветку, тем больше смолы.

Странная особенность растения может быть объяснена только одним. В цветки часто забираются мелкие насекомые. Они расхищают нектар, не захватывая слишком крупную пыльцу. Особенно вредны ползающие насекомые и среди них муравьи. Они — негодные опылители. Против ползающих насекомых и выработалась способность растения защищать свои цветки липкой смолой.

Но среди множества погибших насекомых истинных виновников — муравьев — было мало: цветки-насекомоловы скоро становятся известными ближайшему муравейнику. А вот другие насекомые, случайно попадая на стебель, по существу, расплачиваются за этих пройдох и воришек.

В наблюдениях за цветками незаметно проходит остаток дня.

С наступлением вечера цветки преобразились. Полускрученные и вялые венчики будто ожили, расправились и засияли звездочками. Цветки стали издавать приятный запах.

На следующий день, продолжая спуск, мы все щупаем стебли растений: не найдутся ли другие насекомоловы. И когда минуем еловые леса и подходим к выходу из ущелья, встречаем еще одного губителя насекомых. Это дрема ночная из того же семейства гвоздичных. Росла она в одиночку и была около метра высотой с редкими ланцетовидными листьями. Цветки у дремы — почти такие же поникшие кувшинчики, как и у смолевки, только значительно крупнее, а венчик светло-пурпурный. Так же выглядывают тычинки, пестик спрятан внутри и лепестки глубоко раздвоены. У этого растения весь стебель и даже чашелистик покрыты обильными коротенькими волосками, между которыми поблескивала смола. И на ней тоже застряло множество разнообразных насекомых.

Не для всей шестиногой братии, оказывается, цветки-друзья. Есть среди них и коварные враги.

Весна пришла в тугаи не сразу. Холода чередовались с оттепелями. Еще в марте выдавались теплые дни, летали насекомые, петухи-фазаны кричали истошными голосами и хлопали крыльями. Постепенно зазеленели деревья и трава, а когда на лохе появились крохотные желтые цветки, ветер понес во все стороны чудесный аромат. И он был так силен, что, казалось, в это время и не было больше запахов в тугаях и пустыне. В это же время неожиданно загудели деревья от множества маленьких пчелок, самых разнообразных мух, наездников, мелких жучков-пыльцеедов, бабочек. Вся эта разношерстная армия ликовала и наслаждалась чарующим запахом сладкого нектара. Серебристые листья лоха трепетали на ветру, а желтые цветки готовились завязывать будущие плоды.

Но в цветках завелись крохотные обитатели. Никто их не замечал, не обращал на них внимания. А они, совсем пигмеи, меньше одного миллиметра длиной, тонкие, стройные, с ярко-красной головкой и такого же цвета полосками на продолговатом тельце, крутились среди лепестков, забирались в кладовые нектара, вгрызались в сочную ткань, как раз в то место, где происходило таинство зарождения нового плода, зачатка будущего дерева. Это были трипсы. Но особенные, не известные науке. Испокон веков они приспособились жить на этом дереве, не принося ему заметного вреда, и вот теперь почему-то набросились на него массой. Трипсы размножались с невероятной быстротой, и желтые цветки, израненные ими, тихо умирая, падали на землю, устилая ее сухими комочками.

Прошла весна. Отцвели цветы пустыни. В укромных местах под корой в щелках, в норках, в кубышках молодые песчаные пчелки, мухи, наездники, бабочки замерли на все долгое лето, осень и зиму, до следующей весны, до появления новых цветков на лохе. Над землей повисло жаркое летнее солнце. Дремали в зное тугаи, все пряталось в тень, и только ночью шелестела сухая трава и качались былинки от звериных ног.

На лохе давно пора было появиться плодам, мучнистым, терпким, чуть сладким, очень сытным и вкусным. Но деревья шумели бесплодными ветвями. Весь урожай уничтожили крохотные трипсы…

Наступила долгожданная весна. Зря взлетали на деревья фазаны. Главный и привычный их корм исчез. От истощения и голода погибло много птиц, и, когда пришла новая весна, уже не звенели тугаи, как прежде, голосистыми криками расцвеченных петухов. Охотники удивлялись и спрашивали друг друга:

— Что стало с фазанами? Куда они исчезли? Почему не уродился лох?

Никто толком не мог ответить на эти вопросы, так же, как никто не знал, что крошечные насекомые были виновниками гибели прекрасных птиц.

Сколько времени будут бесчинствовать трипсы, есть ли у них враги, и, если да, почему они сейчас не сдержали армию этих вредителей — никому не было известно. Жизнью крохотного трипса никто никогда не интересовался. Мало ли на свете разных насекомых!