Насекомые и цветы

Наверное, у каждого вида комаров природа завела, кроме кровососов, особые касты вегетарианцев. Если так, то это очень полезная для них черта. В особенно тяжелые годы, когда из местности по каким-либо причинам исчезали животные, комариный род выручали любители нектара. Они служили особенным страховым запасом на случай катастрофы. Как все в природе целесообразно! Миллионы лет были потрачены на подобное совершенство.

Третья встреча с комарами-вегетарианцами произошла недалеко от места второй встречи.

Чудесный и густой тугай у реки Или вблизи Соленых озер встретил нас дружным комариным воем. Никогда не приходилось видеть такого изобилия надоедливых кровососов. Пришлось спешно готовить ужин и забираться в полог.

Ветер стих, река застыла и отразила в зеркале воды потухающий закат, синие горы пустыни, заснувшие тугаи. Затокал козодой, просвистели крыльями утки, тысячи комаров со звоном поднялись над нашим биваком, неисчислимое множество острых хоботков проткнуло марлю, желая дотянуться до тела.

Засыпая, я вспомнил густые заросли и розовые от цветков кусты кендыря. Они тоже были обсажены комарами. Кровососы ловко забирались в чашечки цветков, выставив наружу только кончик брюшка да длинные задние ноги. Больше всех на цветках было самцов, но немало лакомилось и самок. Многие из них выделялись толстым беловатым брюшком. В густых зарослях были разные виды комаров. И трудно сказать, желали ли крови те, которые лакомились нектаром. Как бы там ни было, самки-вегетарианки с полным брюшком ко мне проявили равнодушие, и, преодолевая боль от множества укусов и всматриваясь в тех, кто вонзил в кожу хоботок, я не встретил среди них похожих на любителей кендыря.

Кроме кендыря в тугаях еще обильно цвел шиповник, зверобой, солодка, на полянках синели изящные цветки кермека. Они не привлекали комаров.

Рано утром пришлось переждать пик комариной напасти в пологах. Поглядывая сквозь марлю на реку, на горы, на пролетающих мимо птиц, мы ждали ветерка. И как хорошо стало, когда зашуршали тростники, покачнулись верхушки деревьев, от мелкой ряби посинела река, и ветер отогнал наших мучителей, державших нас в заточении!

Постыдно убегая из комариного царства, мы вскоре убедились, что вдали от реки и тугая комаров мало или почти даже нет, а у канала, текущего в реку из Соленых озер, неплохие места для стоянки. Розовые кусты кендыря на берегу канала меня заинтересовали и заставили остановить машину. Мы здесь оказались долгожданными гостями. Облачко комаров поднялось с цветков и бросилось на нас в наступление.

Видимо, комары усиленно лакомятся нектаром кендыря, благодаря чему переживают трудное время, когда долго не встречаются теплокровные животные. Кендырь, судя по всему, — один из первых прокормителей комаров и растет испокон веков у рек. К нему и приспособились наши злейшие недруги.

Прошло еще несколько лет, и я в четвертый раз встретился с комарами-любителями нектара.

Мы путешествуем возле озера Балхаш. Жарко. Печет солнце, воздух застыл, в машине духота. Справа — серая безжизненная пустыня, выгоревшая давно и безнадежно до следующей весны, слева — притихшее лазурное озеро.

Я с интересом поглядывал на берег. Может быть, где-нибудь на каменистой или песчаной релке покажутся цветы. Где цветы — там и насекомые. Но всюду тростники, гребенщики, сизоватый чингил да темно-зеленая эфедра. Впереди как будто показалось розовое пятно. С каждой минутой оно все ближе, и вот перед нами в понижении, окруженном тростничками, целая роща буйно цветущего розового кендыря.

«Ура, цветы!» — раздается из кузова машины дружный возглас энтомологов. На землю с машины выпрыгивают с сачками в руках охотники за насекомыми. Мне из кабины ближе всех, я впереди.

На кендыре — многоголосое жужжание. Он весь облеплен крупными мухами, над ним порхают голубянки, бархатницы, жужжат самые разнообразные пчелы, бесшумно трепеща крыльями, носятся мухи-бомбиллиды. Предвкушая интересные встречи, я с радостью приближаюсь к этому скопищу насекомых, справляющих пир. Сколько их здесь, жаждущих нектара, как они стремятся сюда, в эту бесплатную столовую для страдающих от голода в умершей от зноя пустыне!

Но один-два шага в заросли, и шум легкого прибоя, доносящийся с озера, заглушается дружным и тонким звоном. В воздух поднимаются тучи комаров. Они с жадностью бросаются на нас, и каждый из нас получает множество уколов. Комары злы, голодны, давно не видали добычи в этих диких безлюдных краях. Наверное, давно торчат здесь, кое-как поддерживая свое существование нектаром розовых цветков. Для них наше появление — единственная возможность напиться крови и дать потомство. И они, обезумевшие, не обращая внимания на жаркое солнце и сухой воздух, облепляют нас тучами.

Дружная и массовая атака комаров настолько нас ошеломила, что все сразу же, будто по команде, в панике помчались обратно к машине.

Я пытаюсь сопротивляться кровососам, хочу посмотреть, приносят ли комары пользу растению, опыляют ли цветки, давлю их на себе, но вскоре тоже побежден. Комары же, преследуя нас, забираются в кузов машины.

Долго уже в машине мы отбивались от непрошеных пассажиров.

Бывает так, что хорошо знаешь какое-нибудь растение, знаком со всеми его обитателями и вдруг неожиданно обнаруживаешь на нем что-либо совершенно новое и необычное.

В летний зной, когда все уже давно отцвело, земля пышет жаром, а все насекомые, любящие цветки, замерли, тугаи и приречные засоленные луга украшают розовые с тонким ароматом цветки кендыря. На этих цветках, я знаю, очень любят лакомиться нектаром комары и, когда нет их исконной поживы, поддерживают им свое существование.

Когда-то, до изобретения капроновой нити, на это растение возлагали большие надежды, его начали возделывать на полях. Уж очень прочные у него оказались волокна на стеблях.

Сейчас, увидав розовые заросли кендыря, я невольно затормозил машину и выключил двигатель. Над цветками крутились пчелки, реяли мухи, зеленый богомольчик усиленно высматривал добычу, ворочая во все стороны своей выразительной головкой на тонкой шее. Ярко-зеленые блестящие красавцы листогрызы, будто елочные игрушки, украшали растение. На одном кусте их собралось особенно много.

Некоторые цветки показались мне темными. В них, оказывается, забрались зеленые с черными пятнышками тли, уселись головками к центру цветка, хвостиками в стороны, тесно прижавшись друг к другу аккуратным кружочком. Они высасывали нектар. В этой компании все места вокруг стола были заняты, и, наверное, случайно заявившийся к трапезе был бы вынужден убраться восвояси, убедившись, что ему не перепадет ничего.

Тли, обладатели острого хоботка, как издавна известно, прокалывают им ткани растения и высасывают из него соки. А здесь, вместо этого, они мирно пьют нектар! Но в природе нет незыблемых законов, которые бы не имели исключений.

Один цветок показался мне неестественно большим. Я пригляделся к нему. Оказывается, в него заполз белый с ярко-розовыми полосками цветочный паук. Отличить обманщика от цветка при беглом взгляде совершенна невозможно. Хищник ловко замаскировался и, судя по упитанному брюшку, ему жилось неплохо: добычи хватало с избытком.

Цветочные пауки — великие обманщики. Они легко приобретают окраску цветка, на котором охотятся. Их яд действует на насекомых молниеносно. Иногда удивляешься: присела на цветок большая бабочка полакомиться нектаром и вдруг поникла. Ее исподтишка укусил паук. Она даже взлететь не успела.

Вот и сейчас вижу в цветке муху. Она мертва. Наверное, это остаток трапезы паука. В другом цветке — тоже. Что-то много трофеев у разбойников-пауков. Но одна муха еще жива, бьется, а паука возле нее нет. Да и в пауках ли дело? Присматриваюсь — и поражаюсь. Цветок кендыря — убийца! Он заманивает насекомых своей прелестной внешностью и приятным ароматом и губит их. Нет, не всех и не умышленно!