Социальная медицина

Не зная всей глубины их раздора, рискуя навлечь на себя неуемный гнев далеко не всегда контролирующей себя супруги покойного, почти наверняка зная, что это для него добром не кончится, он сам без ее разрешения по сотовому телефону Л. позвонил. Однако не дозвонился, но до утра оставил телефон включенным на тот случай, если она ему отзвонит.

Однако Л., не ведая о случившемся, ему не отзвонила.

Наутро похороны. Понятно - не до нее. Она так ничего и не узнала. Ни жена покойного, лично обзвонившая своих подруг, ни ее дочь ей об этом не сказали. А когда друг покойного ей вечером позвонил - она горько заплакала: "Разве я этого заслужила? - в слезах сказала. - Ведь я его так уважала! И вся мои родные за доброту и внимание его очень любили. Как можно такой бесчеловечной быть?"

Спустя некоторое время, когда приступ злости у нее прошел, она, наконец, снизошла, и как ни в чем не бывало, Л. позвонила. Для нее и с расчетом для передачи всем ее родственникам, хорошо ее знавшим, чтобы снять с себя всякие подозрения, сказала:

- Я ведь другу мужа тебя предупредить наказала!

Собрав на поминальный вечер родственников и общих с покойным друзей, Л. слово в слово свой разговор с женой покойного им рассказала.

"Какой негодяй! - возмутились они. - А мы столько лет порядочным человеком и добрым другом покойного его считали".

Некоторое время спустя жена усопшего друга мужа к себе пригласила. Он в ответ: "Пока Л. не скажешь, что в отношении меня ей солгала и вместо себя - меня ей подставила, никаких отношений у нас с тобой быть не может. Злость, - сказал он ей, - я еще могу понять и в отдельных случаях простить. Но Подлость!"

Казалось бы, чего проще - позвонить и правду сказать. Но тогда это была бы не она, что от природы злая.

Не меряно, сколько времени прошло. Л. она так и не позвонила. И, похоже, не собирается звонить. Более того, усугубляя положение - общим знакомым говорит, что не только друг покойного, которому она наказала Л. оповестить, но больше всего сама Л. виновата, поскольку другу покойного не отзвонила.

Тем самым на свое возражение мне, что она хотя и злая, но не подлая, - сама ответила. И правоту моего утверждения, своего рода закономерности: Подлый - не всегда Злобный. Но Злобный - непременно Подлый - сама доказала.

Но, возможно, в том она права, что сознавая родственность злобности и подлости, как могла, подлость в себе глушила. Потому и будучи уличенной в ней, на дыбы встала.

Скорее всего, подлость другу мужа она не собиралась причинять. В ее положении это было бы крайне неразумно. Просто себя выгораживала. Но здесь ничего не поделаешь. Подлость из злобного нередко помимо его воли прорывается и против него самого обращается.

Подлость и злость - нераздельная слитность. Причем - не рядом, а одно в другом. Злость - это форма: ярость, хамство, грубость, несдержанность, неуемная жажда кровь людскую пить, ненасытная потребность как можно больнее людей жалить, зло им причинять. Подлость же - многогранное содержание злобности. Она - тот самый Яд, которым злобность жалит, человеческую жизнь отравляет.

Злобность - это биосоциальная болезнь и логика ее развития от злости к подлости - непреложна. Злой при наличии ума и сильной воли вполне способен корректировать поведение и ограничивать свою подлость. Но это, как и те добрые дела, которые он порой делает, идет у него не от нутра, а от его разума. Он способен ограничить подлость, но, увы, не искоренить.

Чуть выше отмечал, что Злость и Подлость - понятия хотя и однокоренные, но не тождественные.

Злой по определению Подлый. Но Подлость - понятие более широкое, чем злость.

Злые - биосоциальные больные. Они природой к злости приговоренные.

Добрые, также природой из ее глубинных недр добротой наделенные, в силу противоположности - не могут быть злыми. В крайнем случае - лишь очень рассерженными. Но они могут быть Подлыми либо Приподлюченными - будучи к этому не своей природой, а либо жизненными обстоятельствами, социальной действительностью, своей собственной недостаточной нравственной устойчивостью, интеллектуальной неполноценностью, либо злобными науськанными. Потому как в отличие от злости, Подлость - понятие общесоциальное, наследственностью, за исключением Злобных, не ограниченное.

К примеру, в одной знакомой мне семье отец погиб. Четверых несовершеннолетних сыновей осиротил.

У старшего брата отец своей смертью чувство братства обострил. Одним из главных принципов всей его жизни сделал. Он вместе с матерью младших с пятилетнего возраста поднимал. Разумеется, всех одинаково любил, но в силу обстоятельств - неодинаковое внимание им оказывал.

Один из них, что на полтора года старше младшего - мальчик по природе добрый, ласковый и умный, долго старшего брата своим отцом считал. Старший - уже более полувека прошло, теплоту того, как он, будучи маленьким, родным своим тельцем прижался к его ноге - до сих пор при мысли о нем в себе чувствует.

Когда их еще в дошкольном возрасте во время эпидемии полиомиелита - болезни заразной и по последствиям страшной, в больницу положили, ему самому тогда еще и 16-ти лет не было, вместе с ними лег, хотя и сам заразиться мог - чтобы от заведомо больных детей по возможности их оградить.

После окончания школы в другой город учиться, а затем и работать уехал. Там, в этом городе, и младшим братьям высшее образование помог получить.

Разумеется, ничего этого и того, что в дальнейшем доброго для них делал, даже близко в заслугу себе не ставил. Просто братьев любил. Мать глубоко уважал. Память отца чтил. Извечный долг старшего в отношении младших исполнял.

Понимая, что в человеческом мире ничего само собою не делается, а ум не в последнюю очередь и для того дан, чтобы чувства, в том числе и братские, лишь в задатках человеку природой данные, поддерживать и теплее, родственнее их делать, почти ежегодно, при всем том, что в разных городах жили, совместные встречи всех четверых братьев устраивал. Присутствовавшие при встречах друзья братьев поражались теплотой их отношений. Тут же своих близких вспоминать начинали.

Как-то, через много лет, старший, живущий одиноко, приехал к младшим. И повидать, и серьезную операцию в соседнем с ними городе сделать. Как-никак - единственно близкие родные, которых любил и на воспитание которых немалую часть жизни и своей души положил.

Младший, про операцию узнав, взбеленился.

Как и подобает злым - словно с цепи сорвался.

- Ты хитрожопый! - старшему брату говорит. - Даже не думай, что я за тобой ухаживать буду!

Старший брат ему: "Зная твой характер, я меньше всего на это рассчитываю. Потому и операцию сделать хочу, чтобы не болеть, и, как и прежде - ни от тебя, ни от кого другого не зависеть. Единственное, на что надеялся - что самые близкие мне люди навестить придут и в трудную минуту вниманием поддержат".

- Даже и не рассчитывай, - младший в ответ говорит. - Ноги моей там не будет.

Старший брат - по природе добрый. А добрый не бывает злым. В стрессовых ситуациях он бывает, возможно, что и очень сильно, но лишь рассерженным. И потому в ответ на эту тираду младшего, разумеется, крепко осерчал. Но, понятно, не ударил, не прибил, хотя намного сильнее его был. Лишь одним, но весьма емким, но справедливым словом его на свое место среди всех остальных, по природе добрых братьев поставил.

В итоге младший, будучи совершенно неправым, его из отчего дома выставил, а тот брат, который его долгое время своим отцом считал, нет, чтобы вникнуть, разобраться - из солидарности с природой злобностью наказанным и им науськанным из своей квартиры старшего, верно, не в резкой форме, но тоже "попросил".