Волею богов

- Тогда сделаем так, - продолжил Уэмак, - Созови всех. Сегодня мы проведём наш первый государственный совет здесь во дворце. Нам нужно вместе решить, как поступить.

- Хорошо. Помни, Уэмак. Даже если они решат сдаться, если захотят купить жизнь и свободу ценой твоей головы, я останусь с тобой и буду драться, пока не упаду мёртвым, пока не захлебнусь в собственной крови. Пусть я умру, но точно отправлю к солнцу столько предателей, сколько смогу и даже больше. Всё равно нам всем навеки идти в его дом. На земле остается от нас только слово, лишь песня. - Одобрительно кивнув, Косицтекаитль удалился, а царевич остался один, прислушиваясь к голосу своего сердца.

Солнце начало опускаться за горные пики - смеркалось в тех краях быстро. Тени от массивных резных колонн становились длиннее. Лёгкий убаюкивающий ветерок трепал длинные тонкие перья на голове Уэмака, полностью погрузившегося в себя в тишине пустого дворца. Внезапно негромкий звук вывел царевича из забытья. Перед ним стоял Истаккальцин, Господин Белого Чертога, верховный жрец Тескатлипоки (12), высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти. Всё его тело покрывала чёрная краска, голову украшал плюмаж из перьев цапли и кецаля, на груди висело массивное ожерелье из жадеитовых пластинок, браслеты того же материала украшали лодыжки и запястья. Истаккальцин несмотря на молодой возраст считался могущественным жрецом. Он разговаривал с богами и прослыл искусным чародеем, предсказателем, целителем и знатоком ритуалов. Глава культа Тескатлипоки ни в чём не уступал старому Теототецину, служителю солнечного божества. И к заговорщикам возжигатель копала (13) примкнул не из-за желания титулов, земель или дворцов. Некогда боги поведали ему, будто Кецалькойотль не является перерождением божественного предка династии Ойаменауака Се Сипактли (14), а именно Уэмак унаследовал дух легендарного правителя древности. Старший из братьев мог и не быть сыном почившего царя Цинпетлаутокацина, на это однажды намекнул жрец, но более ничего так и не сказал.

- Ты ступаешь тихо, словно пума, Истаккальцин, - начал разговор Уэмак.

Жертвователь почтительно поклонился.

- В такие дни Вам следовало держать ухо востро, государь. - стараясь говорить, как можно мягче произнёс он.

- Что привело тебя ко мне? - поинтересовался царевич.

- Плохие новости, Уэмацин, очень плохие. Мы лишились поддержки богов. - потупив взор, сказал Истаккальцин.

- Я ничего не понимаю. Как такое могло случиться? Откуда ты об этом узнал? - негодующе спросил Уэмак.

- Сегодня великий Тескатлипока не ответил мне. Я взывал к нему снова и снова, но ответом мне было лишь молчание. Я обратился к предкам - тишина. Никто из богов не желал говорить со мной. Кроме того, меня отрезали от источника силы. Теперь я не могу вызывать видения, творить огонь и холод, предсказывать грядущее, ни один из пернатых змеев (15) не прилетит ко мне больше. Сколько я ни пробовал, не получилось ничего. Другие жрецы, которые стояли со мной на пирамиде, также лишились дара богов. Теперь мы не можем ничего, - горестно ответил Истаккальцин и покачал головой.

- Но почему? Ещё вчера мы воскурили копал и пожертвовали Титлакауану свою кровь. Мы же всё сделали правильно. Как так?

- Мне кажется, это дело рук Теототецина. Он ведь исчез, как только мы объявили город своим. Наверняка ему удалось добраться до одного из удалённых святилищ в горах. Там он провёл обряд отлучения, и великий Илуикатлетль прервал нашу связь с богами. Он - покровитель нашего народа, это в его власти.

- Неужели верховный жрец способен сотворить такое? - воскликнул царевич. В его голосе читалась отчаянная надежда, что всё это ещё может оказаться неправдой.

- Сам Теототецин, конечно, не может. Но в его власти попросить бога отказать в покровительстве врагам. Только сам Илуикатлетль решает исполнить ли просьбу своего первого слуги или отказать. Отвернувшись от нас, он сделал так, чтобы другие боги не слышали нашего зова. Теперь ни Тескатлипока, ни Кецалькоатль (16), ни сам Ипальнемоуани (17) не ответят нам.

- Я даже не подозревал о таких ритуалах. Неужели они существуют? - признался Уэмак.

- Даже правителям не дозволяется знать о самых сокровенных обрядах. Отношения людей с богами - тайна, доступная лишь посвящённым, - мрачно проговорил Истаккальцин.

- Быть может, мы принесём богам жертвы? Напоим из драгоценной влагой (18), дадим яства, одежды, обрядим статуи в золото, нефрит и перья кецаля? - не желая упускать надежду противился неизбежному царевич.

- Бесполезно, - оборвал верховный жрец, - Пустой надеждой ты лишь разрушаешь собственное сердце. Великие не услышат нас, не примут наши жертвы. Всё будет напрасно. Мы, как лягушка, прыгнувшая в сосуд, который к тому же заперли крышкой.

- И как нам быть теперь? - подавшись резко вперёд, спросил Уэмак.

- Честно сказать, ещё ни один из отлучённых не восстанавливал связь с богами. По крайней мере, мне о таких случаях не известно. Смиритесь. Все в этой жизни мы получаем лишь на время.

- Как ты, вообще, можешь такое говорить? Ты потерял всё, и теперь рассуждаешь так, будто ничего не случилось или случилось, но с кем-то другим. Как у тебя хватает сил оставаться спокойным? - не сдержался самозванец.

- Вспомните, чему нас учили в кальмекак (19), - стараясь сделать голос как можно более ровным, проговорил возжигатель копала, - Зрелый человек имеет сердце, твердое как камень, мудрое лицо. Он хозяин своего лица, у него ловкое и понятливое сердце. Так вот я пытаюсь сохранить самообладание, и ничего более. Уэмацин, простите меня, если я недостаточно почтителен к правителю. Осмелюсь дать Вам совет, - главный жертвователь сделал паузу, пристально посмотрел в глаза друга, не нашёл в них гнева и продолжил, - Станьте вновь хозяином своего лица и сердца. Не дайте обстоятельствам толкнуть Вас не необдуманный поступок. Больше размышляйте, меньше выносите суждений, взвешивайте каждое решение. Вам предстоит стать тем, кто ставит зеркало перед другими. Помните и не дайте никому заподозрить хоть малую толику волнения.

- Прости, Истаккальцин, я не должен так себя вести, - царевич виновато посмотрел вниз и отпрянул назад. Служитель Тескатлипоки всегда представлялся молодому вождю много старше, чем на самом деле, а потому мнение первосвященника мужчина ценил особенно высоко, - Если люди узнают, что мы лишены поддержки великих, они точно не пойдут за нами. Раньше была хоть какая-то надежда, теперь её нет вовсе, - угрюмо произнёс царевич.

- Верно, - ответил жрец, - поэтому нам нужно покинуть город, как можно быстрее. Я уверен, слухи уже расползаются. Люди злы. Они запросто могут напасть на нас, если найдётся умелый подстрекатель.

- Но куда идти? Кто захочет принять безбожников, вызвав вдобавок гнев Кецалькойотля?

- Туда, где мы сами сможем найти свой дом, - загадочно взглянув на собеседника, проговорил Истаккальцин.

- О чём это ты? - недоумённо спросил Уэмак, насторожившись.

- По близости осталось только одно место, где нет ни городов, ни государств, - рассудительно произнёс верховный жрец, - Я говорю об Атекуаутлане. Если мы уйдём туда, нас даже не будут преследовать.

- Затопленный лес? - негодующе воскликнул царевич, - Податься в те края - чистой воды безумие. Мы не найдём там пригодной для жизни земли, к тому же он кишит множеством опасных тварей. Только великий Ипальнемоуани знает, кто встречается в тех тёмных дебрях. Столетиями наш народ опасался ходить в Атекуаутлан. Предки всегда поступали правильно, они не могут ошибаться.

- Предкам не было никакой нужды идти туда. Оставаться здесь - вот настоящее безумие! Это же верная смерть. Или Вы предпочтёте отсиживаться у соседей, зная, что Вас в любой момент могут выдать Кецалькойотлю. Вы же знаете, человек, в двести раз опаснее и каймана, и кусачей черепахи.

- Но в лесу ведь живут и люди, - заметил Уэмак.

- Тоуэйо (20), дикари, - брезгливо бросил верховный жрец, скривив губы, - Трусливы, как лесные кошки. Стоит им только раз отведать нашего оружия, как они тут же скроются в чаще, дрожа от страха.