Страница 16 из 28
– Мистер Джон Невилл, полагаю? Моя фамилия Бек. Мистер Пол Бек.
– Мистер Бек? А я думал, что вы доберетесь не раньше полуночи.
– Экстренный поезд, – дружелюбно объяснил мистер Бек. – В телеграмме было сказано: «Расходы значения не имеют». А в таких делах, знаете ли, главное – не упустить время. Пришлось ехать экстренным – и вот я здесь. С вашего позволения, я отпущу экипаж и мы с вами пройдемся пешком. Похоже, скверное дело, мистер Невилл. Выстрел в затылок, как сказал мне кучер. Есть подозреваемые?
– Я подозреваемый, – гневно ответил Джон Невилл.
С минуту мистер Бек безмятежно и без малейшего удивления смотрел на него.
– И как вам об этом стало известно?
– Констебль Уордл только что прямо мне сказал. Он не арестовал меня на месте только из уважения.
Мистер Бек прошел шагов десять молча, прежде чем заговорил опять.
– Если вы не против, – вкрадчиво сказал он, – то расскажите мне, отчего вы попали под подозрение.
– Ни в коей мере не против.
– Учтите, – продолжал детектив, – что я не обещаю вам никаких лазеек и не даю никаких гарантий. Мое дело – доискаться до правды. Если вы думаете, что это может помочь вам, то вы обязаны помочь мне. Конечно, это неправильно с точки зрения закона, но меня это не смущает. Если кого-нибудь подозревают в преступлении, то, как вы понимаете, всегда есть человек, который знает правду. И, как правило, только один человек. Первое, что делает полиция, так это затыкает рот бесценному свидетелю. Я делаю иначе. Я предпочитаю дать человеку шанс: пусть он расскажет, как все было на самом деле, а потом, если это возможно, я поймаю преступника.
Он пристально взглянул на Джона Невилла. Тот спокойно выдержал его взгляд.
– Я понял. Что вы хотите знать? С чего начать?
– С самого начала. Что за ссора была у вас вчера с дядей?
Джон Невилл чуть поколебался, и от мистера Бека это не ускользнуло.
– Я с ним не ссорился. Это он поссорился со мной. Дело вот в чем: дядюшка разругался со своим соседом, полковником Пейтоном. Наши поместья граничат, и речь зашла о нарушении границ во время охоты. Мой дядюшка был очень несдержан и назвал полковника Пейтона браконьером. Я в это не вмешивался, и когда вскоре после их ссоры встретил полковника, то был крайне смущен, так как полагал, что дядюшка не прав. Но полковник обратился ко мне очень радушно и сказал: «Не вижу причины, по которой мы не можем остаться друзьями, Джон. Это просто глупое недоразумение. Я бы дорого отдал, чтобы его не было. В наши дни дуэли вышли из моды, но джентльменам не пристало браниться, как рыночным торговкам. Думаю, однако ж, что меня не сочтут трусом, ибо я ненавижу ссоры». – «Конечно, нет», – сказал я. Полковник, надобно вам знать, участвовал во многих сражениях, и в ящике его стола лежит Крест Виктории. Люси мне его однажды показывала. Люси – его единственная дочь, и мы с ней обручены. В общем, после этого разговора мы с полковником продолжали дружить по-прежнему, потому что я его любил и мне хотелось бы, чтобы оно и дальше так шло. Но наша дружба не нравилась дядюшке, к тому же он слышал, что я в последнее время частенько ездил к Пейтонам. За ужином он в самых непочтительных выражениях отозвался о полковнике и его дочери, а я за них заступился. «По какому праву, наглый мальчишка, ты держишь сторону этого выскочки?» – закричал он. «Пейтоны не менее нас достойны уважения, – ответил я, и это действительно так. – И, что скрывать правду, мисс Люси Пейтон оказала мне великую честь, пообещав стать моей женой». Это его прямо-таки взбесило. Я и повторить не могу того, что он наговорил о полковнике и его дочери. Даже сейчас ему, мертвому, я этого не прощу. Он поклялся, что видеть меня не захочет и разговаривать со мной не станет, если я опозорю себя этим браком. «К сожалению, я не могу изменить завещание, – пригрозил он, – зато, пока я жив, ты ничего не получишь, а я проживу, назло тебе, еще лет сорок. Может быть, этот старый разбойник и примет тебя без гроша. Ступай же, продай себя подороже, если сможешь, и проживай женино приданое, если тебе это по вкусу». Тогда я потерял терпение и кое-что ему сказал.
– Постарайтесь вспомнить, что именно, это важно.
– Я сказал, что плачу ему таким же презрением, что я люблю Люси Пейтон и готов жизнь за нее отдать, если понадобится.
– А не говорили ль вы, что, мол, лучше бы ему не зажиться на этом свете? Сами видите, все к тому и ведет. Кучер мне именно так и сказал. Вспомните – не говорили?
– Может быть; даже скорее всего, но я был в такой ярости, что едва ли думал, что говорю. Я и в виду не имел…
– Кто присутствовал в комнате, когда вы ссорились?
– Кузен Эрик и дворецкий.
– Дворецкий, я полагаю, и разболтал?
– Думаю, что так. Во всяком случае, не Эрик. Его эта история поразила так же, как и меня. Он пытался вмешаться, но от этого дядюшка только еще больше рассвирепел.
– Сколько вы получаете от своего дяди?
– Тысячу фунтов в год.
– И, я полагаю, он мог лишить вас этих денег?
– Разумеется.
– Но он не властен лишить вас поместья. Вы прямой наследник и в настоящий момент являетесь владельцем Беркли?
– Да, но в тот момент, уверяю вас, и в мыслях не было…
– Кто идет за вами в порядке наследования?
– Кузен Эрик. Он на четыре года моложе меня.
– А потом?
– Троюродный брат. Я его едва знаю; у него плохая репутация, и они с дядюшкой друг друга терпеть не могли.
– А ваш дядя и Эрик ладили?
– Не очень-то. Он ненавидел отца Эрика – своего собственного младшего брата – и был жесток к мальчику: оскорблял покойного отца в его присутствии, называл подлецом и все такое. Бедняге Эрику тяжело жилось. Дядюшка смягчился, только получив деньги; тогда он забрал Эрика в поместье и ни в чем ему не отказывал, только нет-нет да и обижал его своими злыми насмешками или бранью. Впрочем, несмотря на все это, Эрик его, кажется, любил.
– Ближе к делу. Больше вы дядю тем вечером не видели?
– Нет, живым я его больше не видел.
– Вы знаете, что он делал утром?
– Только по слухам.
– Слухи обычно и есть лучшие свидетельства, хотя полиция так не считает. И что же вы слышали?
– Дядюшка был помешан на охоте. Я уже сказал, что он поссорился из-за этого с полковником Пейтоном. В двадцати милях отсюда он арендовал болото, чтобы стрелять там куропаток, и никогда не пропускал начала сезона. Он отправился туда с главным лесничим, Ленноксом. Я собирался с ними, но после всего случившегося, конечно, не пошел. Он вернулся, против обыкновения, в полдень и прямо прошел в свой кабинет. Я работал у себя в комнате и слышал, как он шагает мимо моей двери. Позже Эрик видел его спящим в кабинете на диване. Через пять минут после того, как Эрик ушел, я услышал выстрел и побежал туда.
– Вы осматривали комнату, когда обнаружили труп?
– Нет. Эрик хотел, но я подумал, что не стоит. Я просто запер дверь и спрятал ключ до вашего приезда.
– А не могло это быть самоубийством?
– Невозможно. Стреляли в затылок.
– У вашего дяди были враги?
– Его ненавидели браконьеры – их он не щадил. В него уже однажды стреляли, но дядюшка оказался половчее и раздробил этому парню ногу. Сначала он отправил его в больницу и лечил за свой счет, а потом отдал под суд, и бедолага получил два года.
– Тогда, может быть, его и убил браконьер? – спросил Бек.
– Не представляю себе, как такое возможно. Я был в своей комнате, а она выходит в тот же коридор. К дядюшке можно было пройти только мимо моей двери. Я выбежал в тот самый момент, когда раздался выстрел, и никого не видел.
– Может быть, убийца выбрался через окно?
– Эрик сказал, что они с садовником в это самое время стояли внизу.
– Что вы тогда думаете по этому поводу, мистер Невилл?
– Понятия не имею.
– Вечером вы с дядюшкой расстались после ссоры?
– Именно так.
– Утром дядюшку находят убитым, а вас видят – я не хочу сказать «застают» – в его комнате сразу вслед за тем?