Страница 2 из 50
- А позвольте узнать, как вас зовут, прелестная незнакомка?
Я сначала промолчала, думая, не сменить ли мне имя, но, вспомнив о суровой богине, всё же решилась назвать себя.
- Вас зовут Гера?! Как жену Зевса? – недоумённо спрашивал мой спутник.
- А что? Не подходит?
- Нет, наоборот, загадочно и чудесно! Имя необычное, настраивающее на нечто серьёзное. Представлюсь и я. Ковалевич Максим. Позвольте пригласить вас в свою мастерскую.
- Вы художник? – просто спросила я. – А сможете нарисовать флейту и море?
- Сочетать флейту с морем? – он вскинул щёточки чёрных бровей в некоем замешательстве. - О, это будет трудно... Но я попробую... Это так красиво. У вас хорошее воображение. А взамен вы научите меня фокусу с цветком?
- У вас такие желания, - немного иронично промолвила я. – Чтобы исполнить их нужно пройти большой путь.
- Я готов пройти этот путь, - шутливо щёлкнул каблуками мой спутник, и в тёмных озёрах его глаз зажглись оранжевые искорки.
Рука художника, изящная и длинная, как лиана, указала мне путь. Говоря о чём-то вечном и неземном, мы шли меж кустов и деревьев, в ту сторону, где лучи утомившегося солнца стали окрашивать мир в импрессионистские тона.
Вызванный нами таксомотор резал пространство, как бритва. Бабочки бессильно бились о стекло, а аромат диких роз сопровождал нашу поездку по окраинам города. Здесь возвышались старинные дома, утопающие в зарослях лавра, тополей и вишен.
Мы мало говорили из-за отчаянного рёва мотора и пения ветра. Но Максим изящным жестом показывал мне наиболее примечательные места, и я понимала его без труда, испытывая лёгкость и подъём.
Мраморная аллея привела нас в симпатичный светло - жёлтый особняк, с аккуратными башенками на крыше, загадочно сияющий стёклами, в которые бились вечерние лучи.
Внутри дома - мраморная лестница, комнаты с поднебесными потолками, важными люстрами, с медными ручками и витражами в дверях. В доме были лишь мы вдвоём, да ещё кто-то третий, но казалось, что обитало сотни людей. Это на нас смотрело множество глаз с картин и скульптур, причём у первых глаза были живые, яркие, то у вторых – потухшие, мёртвые.
- Я украшаю свой дом картинами и скульптурами. Здесь есть мои и чужие. Здесь - и классика, и современность. Я украшаю свой дом древними богами, ангелами, красивыми людьми, мощными красками, мраморными изваяниями, бронзовыми фигурками и сосудами, керамикой, деревом и цветами. Но это ничто – без живого человека, без любви, верности и нежности. Это искусство красиво умирать, не более, - длинно и высокопарно говорил Максим.
Шагая по комнатам, он показывал изящным жестом:
- За этим мольбертом я работаю... За этой конторкой пишу письма... За этим ломберным столиком играю... У этого камина грею руки в холодные зимние вечера...
Максим много и велеречиво рассказывал мне о своих работах, но всё пролетало мимо моих ушей, и, одновременно, всё оседало во мне.
Я охватывала взглядом картины, среди них действительно было много живых и ярких, но были и мёртвые, и немало.
Утомившись от моей дежурной улыбки и общих фраз, он завёл мне граммофон, извинился и удалился, оставив меня одну, наедине с сотнями лиц. Я же выбрала одно – это был милый лик девушки, сидящей в комнате за столом.
На граммофоне крутилась пластинка. Звучала музыка Бизе, это было нечто плавное, кажется «Второе интермеццо». Я же всматривалась в сидящую за столом девушку на картине. Рядом стоял кувшин, чуть вдали светилось зеркало. Вглядываясь в пространство картины, я всё больше проникала в ткань другого, параллельного мира, я вбирала пространство в себя, и вскоре очутилась в той самой комнате, рядом с той девушкой. Я стояла, вглядываясь в воротник и складки её старинного платья (меня она не видела). Потом подошла к зеркалу, в котором, кроме меня, стала отражаться наша комната, и Максим с подносом в руках, на котором янтарём сверкали бокалы, в растерянности искавший меня.
Я обернулась и помахала рукой с картины, но он не догадался посмотреть на нас с незнакомкой, тут же вышел из комнаты.
Я ринулась назад, и попала в последние лучи нашего летнего вечера, и успокоила моего художника своим появлением.
- О, Гера, вы словно солнечный луч, можете внезапно приходить и также тихо таять, - промолвил он изумляясь. Глаза его горели удивлением и тайной.
- Я посетила её дом, - указала я пальцем на картину, - и видела вас оттуда. Вы и сами были будто созданы кистью художника иного мира.
То, что я сказала, потрясло его, хотя, как мне показалось, он мне всё же не поверил. Но лицо Максима лучилось и сияло, он мне говорил много ласковых и забавных вещей, водил по дому, показывал и комментировал свои чудесные картины и скульптуры, и мне казалось, что я попала в лабиринт ещё нехоженых тропок, по которым ещё нужно пройти, и тайны разгадать.
В бокалах зашумело вино, менявшее цвет от светло-соломенного с зеленоватым оттенком до золотистого, с очень тонким ароматом, и когда мы испробовали его, то у меня слегка поплыла голова.