Страница 50 из 55
ИЗ ГЕРАЛЬДИКИ Нашли перо От прусского орла На золотом песке Парнидской дюны. И вспомнились старинные дела. И давние Затрепетали струны. Литовский всадник Горячил коня Всего шестнадцать лет Над этим краем. Но он умчался, Шпорами звеня. И лишь песок летуч, Но несгораем. А что забыто, То вернется впредь. Нечаянно, непрочно, Ненадолго. Вернется, Чтобы снова умереть, Как пламенем Охваченная елка. А что же вечно? Вечен только мрак. И это море, Что о берег бьется. И многих стран Древнейший мудрый знак: Горячее и радостное Солнце. ИЗ НУМИЗМАТИКИ Здесь пролегали Древние пути. Шли корабли, С волной и ветром споря. Но все ж не смог я Талера найти На берегу Играющего моря. Зато вокруг Блестели серебром — И на густой хвое Прибрежной тропки, И на песчаном пляже За бугром Лишь полуталеры — Пивные пробки. ПРОКЛЯТЫЙ БАТАЛЬОН Батальон Импулявичюса. Ровно тысяча душ. Души проданы дьяволу За сомнительный куш. За кокарды армейские Довоенной Литвы. И за форму карателей Цвета грязной травы. Автоматы — немецкие. Жечь и вешать — карать. Белоруссии помнится Эта мерзкая рать. Батальон Импулявичюса… Он развеялся в прах В белорусских селениях И в колымских горах. Батальон Импулявичюса. Путь палаческий твой И дела твои прокляты И Москвой, и Литвой. Где ты сам, Импулявичюс? В ФРГ или США? Или филином мечется Твоя злая душа? И болотные призраки В гуще черных лесов — Не твое ль это воинство, Свора загнанных псов? За спаленными хатами, Там, где топь и бурьян, Все бредут с автоматами, Превращаясь в туман… ВО ЧУЖОМ ПИРУ Правительство ФРГ размещает на своей территории американские крылатые ракеты, нацеленные на СССР и его союзников по Варшавскому Договору. А мне еще громко слышится Грохот Грюнвальдского боя. Хотя с тех пор пролетело Без малого шесть веков. А мне еще ясно видится, Как знамена колышутся Над копьями наших литовских И наших смоленских полков. Целых полгода пили — Праздновали победу — Во славу Польши, России И Великой Литвы. В старинном городе Бонне Про этот пир не забыли — До нынешних дней похмелье Не вышло из головы. ПИСЬМО ЛЕСНИЧИМ НЕРИНГИ Ваша литовская ива Не переносит солености. Сохнет, не приживается На прибрежном балтийском песке. Не огорчайтесь, Это — не самые страшные горести, Когда жизнь Всего человечества Качается на волоске. И я сегодня все пристальней Всматриваюсь в историю. Думаю о Грюнвальде… Слышу боль последней войны… И вспоминаю ивы — Кусты и деревья, которые Растут на бескрайних просторах Великой нашей страны. Их перечесть невозможно — Растения рода Salix — Гораздо более сотни Разного вида ив… Из заросли сосен выпрыгнул Чуть рыжеватый заяц. Белый туман опустился На тихий Куршский залив… На Куршской косе вспоминается О многих веках и потерях. А ветер ломает сосны. А в берег стучит волна. Посадками ивы извечно Мы укрепляем берег. Но вот ведь — не приживается! — От крови вода солона. Мы снова умрем за Родину, Как пращуры умирали. Лишь бы зло не селилось В наших братских сердцах… Мне ясно припоминается, Что где-то на Южном Урале Есть мелкая ива, растущая Даже на солонцах. Я туда съезжу осенью, Хоть этот путь неблизкий. И мы одолеем вместе И злую волну и пески. Я вам привезу весною От горькой ивы российской Чуть розоватые, теплые, Словно слеза, черенки.