Летящие дни

* * * Неуютный, невеселый, Неприкаянный рассвет — Словно сто веков прошел он По пути с иных планет. Свет измученный и странный, Не желая умирать, Льется в домик деревянный На раскрытую тетрадь. И за гранью невозможной Наступает — хоть убей — Сон тяжелый и тревожный, Словно память о тебе. А за синей кромкой леса, Где дорога петли вьет, Тонко-тонко и белесо День серебряный встает… Память, память!.. Где найду я В лабиринте бед и гроз Эту комнату пустую В белом шорохе берез? И кому потом оставлю В веренице белых дней Эту трепетную каплю Краткой памяти моей? 1966 * * * Голый лес, и на ветках черных Дождевая блестит вода. И таится в размытых норах Неосознанная беда. Бурых листьев лежат отрепья. Неуютный туман вдали… Изувеченные деревья Руки в стороны развели. Кости веток ломая с хрустом, Незажившую боль несу. И в душе моей тоже пусто, Словно в этом сыром лесу. Соберу я сырые ветки. Буду долго я ворожить. Будет дым голубой и едкий Память горькую ворошить. Будут годы струиться мимо… Будет больно глазам до слез. Может, это просто от дыма? Может, это от прошлых гроз?.. Будут корчиться ветки дуба. Будет кто-то из тьмы грозить. Будет ветер сырой и грубый Пламя трепетное гасить. Только я все равно нарушу Черный холод, сковавший бор. Пусть согреет Хотя бы душу Невеселый ночной костер. 1966 БЕЛЯЕВО-БОГОРОДСКОЕ Беляево-Богородское! Ветер со всех концов. Нерадостная, сиротская Судьба у твоих скворцов. Бульдозер в красной рубахе Ровняет твои бугры, И корчатся, как на плахе, Сарайчики и дворы. Потом по всему порядку, Рыча, как голодный зверь, Срезает ножом посадку: Рябину, березу, ель… А ветер над бурой глиной Качает сухой бурьян. Старик у палатки винной С утра почему-то пьян. — Обидели нас! Обидели! — В слезах причитает он.— Ведь мы коренные жители, И нас-то — в другой район! И площадь дают хорошую — Живи и не помирай. А я не хочу жилплощади! Ты родину мне отдай!.. А вдалеке, За кранами, Грибами вокруг холма Панельные все, «слухмяные» Растут близнецы-дома… И черт бы с нею, с деревней, С грядками огурцов, Но все-таки жаль деревьев, Все-таки жаль скворцов. 1966 ПРОЩАНИЕ Лугов желтеющая роскошь. За речкой тонкая ветла. И тихий белый город Россошь, Где ты к вагону подошла. Те дни осенние проплыли Под строгий шепот докторов О вредности подземной пыли И резких северных ветров. И ни квартиры, ни зарплаты. Больничный горький неуют. Но очень ласковой была ты Прощальных несколько минут. И потому мне показалось, Что всё — как прежде, Как всегда. А это ты со мной прощалась. Не на неделю — Навсегда. Угас в тумане город Россошь… Где ты теперь, через года? Кого теперь спокойно бросишь, Когда опять придет беда? Что там теперь, За непочатой, Пустой страницей бытия, Где желтый блеск, Перрон дощатый И сумка черная твоя?.. 1966 * * * Вот уж белыми метелями Забинтована земля, И снегами беспредельными Тихо светятся поля. Вот уж дымными полотнами Укрывается заря, Над равнинами холодными Красным золотом горя. В эти дни невероятные, Что проносятся, звеня, Все яснее, все понятнее, Все доступней Для меня. И когда от снега хрусткого Свет струится по меже — Нету злого, Нету грустного, Нету горького в душе. Пусть бросают нас любимые, Пусть года уже не те — Все приличней, Все терпимее В этой звонкой чистоте. 1966