Скошенная трава [СИ]

Увидя вылезшую наружу девушку, он непослушными губами прошептал:

— Возьмите нас к себе! Пожалуйста!

Айка позвала отца, и они с трудом вытащили из закоченевших мальчишеских рук кучу тряпок, а затем подняли парнишку и затолкали в люк. Шевелящийся и кашляющий кулек, не распаковывая, унесли в ванную комнату.

Отец сразу нагрел воды. Кашляющий сверток оказался худеньким длинноногим мальчуганом с очень белой кожей и светло-рыжими волосами. Хоть его тело горело высокой температурой, да и воспринимал он происходящее слабо, но все равно губы непроизвольно подрагивали в улыбке, а светло-серые глаза все время пытались поймать взгляд раздевшей и уложившей его в горячую воду Айки. Перепоручив младшего дочери, старшим мальчиком отец занялся сам. Потихоньку согрев и помассировав руки и ноги, он дал ему поесть, и только потом отправил мыться.

Младший уже спал, когда старший в чистой одежде вышел из ванной комнаты и сел на лавку в «гостиной». Вся семья собралась за столом и с любопытством смотрела на новенького.

— Ну, рассказывай, кто ты, откуда, как зовут и как нас нашел? — сразу задал отец все интересующие вопросы.

— Зовут меня Степан. Мне пятнадцать лет. Родился я здесь, еще до взрывов. Отца у меня не было. Вернее, был, но они с матерью развелись после моего рождения. Тогда мать полностью погрузилась в свое разочарование и проблемы. Иногда доходило до того, что в доме нечего было есть. Но жизнь — штука прихотливая и любит всякие выверты. Однажды на улице к ней подошла женщина, терпеливо выслушала все жалобы, назвала сестрой и оставила свой номер телефона. Мать оттаяла и начала названивать доброй тетке чуть ли не каждый день. А когда та сказала, что посещает собрания Свидетелей Иеговы и что в их общине все друг друга любят и помогают собратьям, то мать полетела туда на крыльях, невзирая на крики бабушки. Там она нашла тех, кто готов был направлять ее действия и взять на себя ответственность за ее жизнь. Знаете, ей очень нравилось, что можно ни о чем больше не думать, а делать так, как велит наставник. Меня она тоже туда водила. Когда я был маленьким, раздавал на остановках проспекты с приглашениями: «Приходите к нам на собрания, и мы решим все Ваши проблемы! С нами Бог!» Когда все это случилось, — парень поднял голубые глаза к потолку, — мы с матерью ехали в метро за очередной бесплатной работой на благо нашей общины. И мы остались под землей. Не хочу говорить о том, как мы выживали. Это было страшно. Но матери через какое-то время удалось найти братьев по духу, тоже каких-то сектантов, обещавших запись в Книге Жизни и полное подчинение адептов своей воле. Мать с радостью к ним прибилась. Ну и я с ней. Я бы один не выжил. Сектанты жрали крыс и пели гимны. Если кто-то заболевал, то его не лечили, говоря, что так угодно Богам. Когда заболел рыжий Арсюха, а мы жили с ним в одном углу, его мать безропотно отдала сына Посвященному, чтобы он читал над ним псалмы. Я прокрался к палатке и подслушал, что мальчишку собираются продать Волкам, пока не умер. Понимаете, дети там — это обуза. За ними надо ухаживать, кормить, лечить. А принести верхушке какую-либо пользу они пока не могут. Но жрать хочется не в будущем, а здесь и сейчас. Так что Арсюху особо не кормили. Мы были очень похожи: никому не нужные дети. Даже своим матерям. А теперь моего единственного друга хотели продать. Знаете, — продолжил Степан, обведя всех пристальным взглядом, — я тогда вылез из метро и пошел по городу. Вы не смотрите, что я худой. В нашей церкви я был лучшим охотником-поисковиком. Одним выстрелом снимаю крысу в почти темном помещении. В-общем, я вылез и пошел, распутывая человеческие следы. Полдня ходил впустую. Нет, убежища я видел. Но там тоже было холодно и голодно. А когда наступил вечер, я вернулся за Арсюхой. Пусть мы бы замерзли, но вдвоем и свободные! И пока все наши молились и слушали речь пастора, я залез в их палатку, завернул Арсения в одеяла, и убежал.

— Как же ты не испугался ослушаться своих наставников? — удивленно спросила Надя.

— Врут они все. — Равнодушно ответил Степан. — Я в дорогу у них пару запеченных крыс стащил. А им пора поститься. А то все сестры и братья высохшие, на одной воде сидят, а эти жрут каждый вечер! Тут продали кольцо тетки Натальи с изумрудом, купили бутылку вина и позвали послушниц… Нам сказку на следующий день рассказали, якобы всю ночь бесов гоняли! В-общем, ушел я с мальцом. Накормил по дороге. А холодно… Да и снег пошел, ветер, следы заметает. Гляжу, вдалеке, впереди кто-то идет. Два человека. Я — за ними.

— Мы тебя не заметили! — рассмеялась Надежда.

— Я прятался. Хотелось прийти хоть куда-нибудь, где тепло. А потом вы вдруг исчезли. Словно сквозь землю провалились! Я по следам… вот, нашел ваш люк. Стучал, кричал… Собаки выли. Ходили стороной, но не тронули.

— Не стрелял?

— Да Вы что? Они тогда бы точно напали!

Нестриженый и худой Степка округлил глаза и развел руками:

— Они охраняли нас. Когда я стал засыпать, мне показалось, что огромная пушистая собака легла рядом и согревала нас своим телом…

— Это тебе приснилось! — авторитетно заявил восьмилетний Стас. — Когда замерзаешь, кажется, что наступила жара.

— А ты что собираешься делать дальше? — задала вопрос мама.

— Если не выгоните, буду помогать, чем могу. Я крепкий и ловкий. Сам научился читать и писать. Отлично стреляю. Арсюху тоже учил…

— Будешь нам читать проповеди? — ехидно спросила Айка.

— Не думаю, что это вам интересно, но при желании, и особенно наедине — всегда пожалуйста! — скопировал Айкины интонации Степан.

— Ты наедине только это и можешь? Или еще козявки ковыряешь? — внезапно разозлилась Айка, вспомнив вечно голодных и беременных шлюх на рынке.

— Дочка, тише! Мальчик просто неудачно пошутил. — Сгладила конфликт мама.

— Кстати. — Суровым голосом произнес отец. — В нашей семье строго запрещены всяческие сексуальные отношения. Шуточки на эту тему тоже не приветствуются.

— Да я ничего, просто так, к слову вырвалось! — У мальчишки затрясся подбородок. — Я, правда, больше не буду. Обещаю!

— Тогда режь свои сектантские волосья. Нам насекомые не нужны! — Все еще злым голосом пробурчала Айка.

— Так вы нас не выгоните? — Степан посмотрел на мать с отцом.

— Значит так. — Отец, подытоживая разговор, встал. — Сегодня ты спишь и знакомишься с Домом. Мы — с тобой. Потом определимся, что ты умеешь и что тебе можно поручить.

А через несколько дней отец объявил, что станет учить Степана всему, что умеет сам.

— Будешь помощником для моей дочери и опорой всем малышам. Согласен?

— Согласен! — торжественно обещал долговязый обстриженный паренек.

Айка снова крутанулась в постели. Теперь этот мужчина. Что он станет делать? Заберет Беллу? Захочет навести здесь свой порядок и диктовать условия? Разве он потерпит в лидерах девчонку? А Степан? Он очень любил отца, беспрекословно его слушался. Это с ней его заносит… А вдруг в нем заговорит его церковное прошлое, и он захочет подчиниться чужаку? В усталой голове сами собой всплывали глупые поступки ее друзей и страшные мысли. Сейчас никому верить нельзя. А вдруг мужчина займет ее Дом и выгонит всех на улицу… Но ничего. Она сильная и будет бороться до конца! Окончательно запутавшись в своих невеселых рассуждениях, Айка, наконец, заснула.

Наступившее утро налетело шестичасовым вихрем в лице отоспавшейся Полинки, прыгнувшей Айке на живот:

— Вставай, Айка! Пойдем смотреть Белкиного папу!

Проснулась сопящая в согнутый локоть Надежда:

— Уймись, Полли, дай отдохнуть! Еще так рано! — она, зевая, включила маленький фонарик и посмотрела на часы. На кровати у стенки тихонько завертелась Таня.

— Этот человек здесь останется? — едва слышно прошептала она.

— Мы спросим его о планах. — Зевнула еще раз Надя.

— Опасно оставлять взрослого мужчину среди детей. — Озвучила Айкину ночную мысль Татьяна. — Он намного сильней Степана и Айки. Да и пример человека, много повидавшего и выжившего наверху, может показаться привлекательным даже для Степы, не говоря о малышах.