Реми (ЛП)

Скорпион бьет меня в челюсть, затем пробивает прямой, от чего я падаю на колени. Зрителям это не нравится. Я встаю, ощущая легкое головокружение.

— Ууууу! Ууууу!

— Убей подонка, Разрывной! УБЕЙ ЕГО!

Мы продолжаем. Удар за ударом, я сосредотачиваюсь на том, чтобы не защищаться и не отбиваться в ответ.

Мы продолжаем раунд за раундом, я лишь принимаю удары. Я чувствую, как весь мой организм останавливается. Мои мышцы пульсируют, кожа в ушибах и кровоподтеках, кости болят. Мой мозг замедляется, мои легкие с трудом наполняют воздухом каждую поврежденную часть меня. Я даже не знаю, где у меня болит, мое тело производит тонну дерьма, притупляющего боль, и я благодарен ему за это.

Я вытираю лоб и продолжаю дышать, мои руки уже покрыты кровью из рассечений в бровях, губах, на виске. Я снова падаю на пол, ненавидя, что этот ублюдок не может ударить так, чтобы я потерял сознание, даже когда я сам этого хочу. Я вскакиваю на ноги и плюю в него, зля урода, чтобы в этот раз он постарался.

— Реми, дерись с ним! — я безошибочно узнаю голос Брук, что заставляет меня замереть. — РЕМИ, ДЕРИСЬ С НИМ! РАДИ МЕНЯ! РАДИ МЕНЯ! 

Я слышу это. Боже, она никогда так мне не кричала. Это ломает меня, и на долю секунды я хочу нокаутировать Скорпиона, приложив всю оставшуюся силу. Я самый сильный, самый быстрый, чтобы она знала, что я не сдамся. Я ее пара и хочу, чтобы она гордилась мной. На меня обрушивается прямой удар, и все, что я слышу, это как она умоляет меня бороться. Ради нее. И впервые в жизни я чувствую себя полностью униженным. Неужели она не видит, что я позволяю этому происходить?

Это ради тебя, маленькая петарда — оооох. 

Воздух вырывается из меня, тело сжимается, чтобы сдержать боль. Мои мысли расплываются, а голова кружится.

Теперь он принялся за голову, и мой мозг летает в черепе как желе. Я слышу, как его кулак соприкасается с моей челюстью, пока голову не отбрасывает назад с хрустом!

Удерживать равновесие невозможно.

Я падаю на пол.

Я чувствую его под собой. Он мне почти нравится. Единственная устойчивая вещь, пока весь мой мир крутится. Что-то в осознании, что я могу упасть, и в этом треклятом полу успокаивает меня.

Подо мной растекается лужа крови. Мои глаза почти полностью закрыты и заплыли. А мои ребра по ощущениям будто воткнуты в легкие. Я упираюсь рукой в пол ринга, затем другой, когда слышу отсчет. Я пытаюсь отжаться и встать, на мгновение мне кажется, что я не смогу.

Я ненавижу его. Я всей душой его ненавижу. Все, о чем я могу думать, это я, стоящий здесь, перед этими желтыми глазами и этим лицом, которое я размажу, когда в следующий раз встречусь с ним.

Я поднимаюсь и сплевываю кровь, но стоит мне встать, как я получаю левый хук в голову, от которого меня разворачивает.

Я спотыкаюсь и почти падаю опять, качая головой. Комната кружится. И все, о чем я могу думать, это руки Брук, и как приятно будет чувствовать их сегодня вечером. Я собираюсь прижать ее к себе и позволить ей приложить лед, поработать немного своими волшебными пальчиками, а она будет любить меня за то, что я вернул ей сестру. Раньше я думал, что хочу звание чемпиона, но теперь нет.

Теперь все, что я хочу — это женщина, которую я люблю. Чтобы она любила меня. Как никто за всю мою жизнь не любил. И ради нее я буду биться сильнее, чем для кого бы то ни было.

Я слышу, как Райли и Тренер кричат мне снова и снова: «Твоя чертова защита! Какого хрена, что с тобой не так?» Люди по всему залу кричат. Они жаждут крови все сильнее, но сегодня я могу дать им только свою.

— УБЕЙ ЕГО, РАЗРЫВНОЙ! УБЕЙ ЕГО! 

От следующего удара кровь разлетается по всему полу, а люди кричат еще громче.

— РЕ-МИНГ-ТОН! РЕ-МИНГ-ТОН!

Мое сердце никогда так сильно не билось. Ни одна часть моего тела не понимает, почему я их не использую. Этой ночью я борюсь сам с собой, с каждым чертовым инстинктом; со своими мышцами, которые хотят работать; своими нервами, которые рефлекторно становятся на защиту. Я больше не могу пошевелить правой рукой. Она безвольно свисает сбоку и даже не болит.

— Реми, Реми, РЕМИ! — люди продолжают кричать.

Скорпион в ярости скалится. Я точно знаю, что за всю жизнь за него никто никогда не болел.

Я плюю ему в лицо.

— В следующую нашу встречу я запихну свой кулак тебе в глотку, — говорю я ему.

С рычанием он замахивается, а я жду удара. Он бьет, и я падаю. Мое зрение сужается и в глазах темнеет.

♥ ♥ ♥

В ТЕМНОТЕ я слышу музыку. Я слышу песни, которые Брук включала для меня, песни, которые я включал ей. Мое тело болит, я пытаюсь пошевелиться, но не могу прорваться сквозь тьму. Я чувствую руки на своей челюсти, я слышу звуки рядом с ухом. Тихий плач. Я чувствую ее поцелуи на своем виске, ее пальцы в своих волосах. Я слышу музыку, и вдруг она затихает... я теряю ее... Нет, я никогда ее не потеряю. Я сделаю все ради нее. Она должна знать, что я сделаю все ради нее.

Свет ослепляет. Мое тело тяжелое и неподвижное. В груди болит. Я открываю глаза шире и осматриваюсь.

Больница. Райли.

А Брук?

Паника накрывает меня. Я пытаюсь говорить, что-то торчит в моем горле, так что я издаю хрип.

Сидящий на стуле Райли вскидывает голову.

— Ты очнулся, слава богу! — он подходит ко мне. — Боже, Ремингтон, я так чертовски рад, что ты выкарабкался, что готов прибить тебя своими руками. Мы все из-за тебя...

Я хватаю его руку и сжимаю так сильно, он замолкает, звуки из моего горла заглушает чертова дыхательная трубка.

— Ты хочешь знать, где Брук? — спрашивает Райли, смотря мне в глаза.

Я киваю и хриплю. Паника сдавливает меня. Брук видела мой разгром на ринге, и я должен убедиться, что с ней все в порядке.

Когда Райли уходит за ней, я отсчитываю секунды по ударам сердца.

Она входит и останавливается, когда наши взгляды встречаются. Никогда раньше я не чувствовал того, что испытываю сейчас. Каждая клетка моего тела вибрирует, но в то же время я неподвижно лежу на этой койке, дрожа от вида Брук. Она здесь, смотрит на меня, ее одежда измята, на голове бардак, лицо бледное, но я считаю, что она никогда так хорошо не выглядела. Мое тело напрягается от жгучего желания. Я хочу сказать ей «Я люблю тебя, маленькая петарда. Я так чертовски сильно люблю тебя...» 

Я хочу, чтобы она принесла мой iPod, чтобы я мог включить ей песню. Снова «I Love You». Или какую-то другую. Черт, ничто не сможет передать, как сильно я люблю ее.

Она начинает дрожать, а мои глаза начинает жечь, когда я слышу вырывающиеся из нее рыдания. Они прорываются из глубины, ее голос звучит совсем незнакомо, от чего я чувствую боль в местах, о которых и не подозревал.

— Как ты п-посмел заставить м-меня смотреть на э-это... как ты мог стоять там и заставлять меня смотреть, как о-он уничтожает тебя! Твои кости! Твое лицо! Т-ты... был... моим! Мне... принадлежал... Как ты с-смеешь ломать себя! Как ты смеешь ломать меня!

Мои глаза жжет огнем, я, блин, не могу пошевелиться, все, что я могу, это лежать здесь, пока ее и моя боль разрывает меня.

— В-все, что я хотела, это помочь своей сестре и не в-в-втягивать тебя в неприятности. Я также хотела защитить тебя, позаботится о тебе, быть с тобой. Я хотела осс-статься с тобой до тех пор, пока бы ты не устал от меня, и не перестал нуждаться во мне. Я хотела, чтобы ты любил меня потому, что я... я... О, боже, но ты... я... не могу. Я больше не могу. Тяжело наблюдать за тем, как ты дерешься, но смотреть, как ты убиваешь себя — это... я не буду этого делать, Ремингтон!

Издавая звуки, я пытаюсь пошевелиться, несмотря на руку в гипсе, ненавидя то, каким тяжелым ощущается сейчас мое тело. Мое быстрое, натренированное тело подводит меня, она разбито настолько, насколько я себя чувствую.