Страница 2 из 14
После ухода Виктора Анна решительно вытерла глаза, плеснула в лицо несколько пригоршней воды из умывальника и отправилась разжигать плиту.
***
Через полчаса у Анны от дыма слезились глаза и першило в горле. Она закашлялась, зажав рот рукой, и схватила с плиты сковородку. Чудом не вылив кипящее масло себе на подол, магичка переставила свой неудавшийся завтрак на разделочную доску и распахнула окно.
- Бездарность ты, Анька, - негромко и горько сказала она сама себе. - И в науке бездарность, и вообще. Зря Витька тебя уговаривал...
Сизая муть, мерзко пахнущая подгоревшим мясом, стала потихоньку выдуваться из кухни.
Анна всхлипнула и с трудом проткнула вилкой нечто, недавно бывшее аппетитной отбивной.
Есть хотелось невыносимо, но этот кусок угля уже не был съедобен.
Колдунья шмыгнула носом, взяла со стола блюдце с колотым сахаром и вышла на крыльцо. Вздохнула полной грудью прохладный утренний воздух.
Сквозь ветви цветущих яблонь пробивались солнечные лучи. На улице гремела тележка молочника. Анна подскочила, чтобы купить у него хотя бы творога, но тут же обреченно уселась обратно. Волосы растрепаны, лицо в саже и разводах от слез, на руке набухает волдырь ожога, а когда-то белый поварской фартучек больше похож на половую тряпку.
Позорище.
В таком виде нельзя никому показываться, хорошо хоть, соседей пока не видно.
Анна Мальцева, эксперт стражи Гнездовского княжества, маг-медик и некромант в одном лице, она же - аспирант-неудачник, сидела на крыльце, с голоду грызла сахар, вытирала грязным фартуком закипающие слезы и жалела себя.
Начинался четвертый день ее самостоятельной жизни.
Идея съехать от родителей возникла почти сразу, как Анна прочитала официальный отказ из академии. Ей невыносимо захотелось перемен.
'С ученой степень не вышло, ну и не надо, - спокойно и рассудительно объясняла она семье. - Открою свою врачебную практику. Но лучше съеду, чтобы вам не мешать'.
Родители понимающе кивали, стараясь не упоминать о научной работе.
Подходящий домик в аренду нашелся быстро, собралась Анна за один вечер, и все, казалось бы, шло неплохо. Пока колдунья не столкнулась с суровой реальностью жизни в одиночестве.
Вчера опустела корзина с домашними вкусностями, которыми снабдила ее кухарка, много лет проработавшая в семье купцов Мальцевых. Оставался только кусок мяса, так бесславно сожженный поутру.
Теперь и его нет.
План позавтракать после дежурства, любуясь рассветом, накрылся обгоревшей сковородкой.
Анна с тоской вспомнила домашние разносолы. Ледник, набитый мясными копченостями, буквально встал перед глазами. А еще пироги...
'Хотела повзрослеть? - зло фыркнула она про себя, - давай, взрослей. Не обляпайся'.
Анна встала, пошатнулась от усталости после бессонной ночи и поплелась умываться.
Через полчаса, одетая в темно-серое платье (последнее чистое, на стирку не было ни времени, ни сил), она вплетала в косу с широкую ленту, чтобы волосы казались хоть чуточку погуще. Иначе, как говорила бабушка, получался 'белесый мышиный хвост'. При том, что внешность у Анны и так была 'не очень', пренебрегать бабушкиным советом не стоило. Бледная, худая блондинка с тускло-серыми глазами, она сама себе иногда казалась похожей на испуганную мышь.
На кухне все еще немного пахло гарью.
Успокоиться так и не получилось, слезы все равно предательски текли из глаз. Очень хотелось домой. Какой смысл быть магом, экспертом, да кем угодно - если ты не можешь простейших вещей? Если даже жить-то одна не способна?
Анна снова тихонько всхлипнула.
- Доброе утро, - глухо раздалось от входа.
Колдунья была готова поклясться, что калитка не скрипела и колокольчик над дверью даже не брякнул.
На пороге стоял полевик. Невысокий, коренастый уроженец Межевья. Вроде бы человек, а вроде бы и не совсем.
Усталый, в запыленной куртке, из-под которой выбивался воротник рубахи, испачканный чем-то бурым. На лице - старый, давно зарубцевавшийся шрам. Руки в недавних ссадинах, костяшки сбиты, из рукава торчит край бинта.
- Вы доктор? - хрипло спросил полевик.
Анна кивнула.
Странно, полевики редко обращаются к магам-медикам, предпочитая лечиться собственными хитрыми наговорами и травами.
Здесь, в Заозерье, полевики жили бок о бок с людьми с незапамятных времен. Молились тому же Богу, пахали ту же землю. Так что мало кто задумывался об их происхождении - если, конечно, не нужно было слупить с мирных огородников очередной налог.
Анне было совершенно наплевать на налоги. И уж точно не хотелось сейчас никого видеть. Тем более - эту жуткую рожу со шрамом через все лицо. Тоже мне, мирный огородник! Это ж какой бороной его перепахало?
- Доброе утро, - неприветливо ответила она полевику, завязывая ленту. Отвернулась и попыталась незаметно вытереть глаза, но по тени усмешки в голосе гостя было очевидно - не вышло с незаметностью.
- Анна Мальцева, - устало и чуть удивленно выдохнул утренний посетитель. - В прошлом июле вы магией вытащили с того света обгоревшую циркачку. При таких ожогах ни один врач не взялся бы.
Анна невольно бросила взгляд на сожженную отбивную.
Горелое мясо. Тошнотворный запах плоти, тихий стон девчонки, который стал бы истошным воплем, будь у нее хоть чуточку больше сил. Вихрь сил вокруг нее - смерть, ставшая жизнью, жизнь, что стократ хуже смерти... Страх, торжество, дикая усталость, боль - своя ли, чужая - неважно, все вместе, одна суть...
И безумный восторг некроманта, твари-в-себе, которую Анна так ненавидела.
Видит Бог, она хотела сказать 'нет'. Прогнать полевика ко всем чертям и забыть, как предрассветный сон. Пойти в кофейню с золотистым кренделем на вывеске, к булочкам с корицей и ванилью, к шкворчащей на сковороде яичнице...
Обжаренный бекон. Сгоревшее мясо. Обгоревшая девчонка...
В затуманенном усталостью воображении Анны они переплелись, стали одним целым, кошмаром почти наяву. Легкий приступ тошноты (что вы? какие нервы? просто не спала всю ночь) поставил точку в вопросе о завтраке.
Никакого бекона.
Тем более, что именно из-за того случая она и захотела поменять тему диссертации. С очень печальным итогом. Даже научный руководитель не помог, а если уж мастер Валентин оказался бессилен - это все. Конец.
Не отрывая взгляда от уголька на сковороде, Анна спокойно, даже равнодушно ответила:
- Да, я. Но это было просто везение.
- Прекрасно! - уверенно прервал ее полевик, и тут же зачастил: - Пойдемте, пожалуйста! Только нам бы поспешать, а то не дождутся племяши мои, совсем плохи. У одного дырка в пузе, второму тоже не восторг, в костер рухнул. Из-за девки подрались, дурачьё. - И добавил, совершенно тем же тоном: - Да и проветрить бы тут, надымили вы. Кухарка, что ли, уволилась? Не плачьте, новую наймете.
Анна вскинула голову и в упор посмотрела на полевика. Глаза в глаза. Тяжелым, мрачным взглядом некроманта, ищущего, на ком бы сорвать злость. Тот выдержал полсекунды и отвернулся.
- Барышня, на вас вся надежда, - негромко сказал он. - Заплачу, сколько скажете, не совсем темные мы, слыхали, какие у магов гонорары.
Анна как будто наблюдала за собой со стороны. Эта странная, злобная девица выпрямилась, перекинула косу за спину и скомандовала:
- Идем. Минуту подождите, возьму инструменты. И учтите, если травмы криминальные, я обязана буду сообщить страже.
- Не извольте беспокоиться, Анна Георгиевна, - махнул рукой полевик,- за квартальным сами сбегаем. Все ж понимаем, стража - это стража... Никак без стражи. Да, это, я Семен. Все Сеней кличут. Вот.
- Ведите, Сеня.
От небольшого домика на окраине Гнездовска разило болью. Анна чувствовала это всем телом, каждым темным штрихом сути некроманта.