Церебрум

Иринарх через всполохи огня вглядывался в черты лица юной девушки. И когда она успела вырасти? Он не понимал. Время, как безумный ураган, пронеслось через их жизнь. Наполняя дни и тоской, и счастьем, и печалью, и радостью. Это было самое интересное, самое непредсказуемое время в его жизни. Но неоспоримо, это было лучшее, что с ним случилось.

И вот сейчас, будто через призму времен, вглядываясь в темные, всегда запутанные волосы, лицо, усыпанное веснушками, и глаза, такие же глаза, как у него самого, цвета лесного ореха, он понимал, что выбор, который он сделал практически восемнадцать лет назад, был самым правильным в его жизни. Он не просто подарил жизнь ребенку, настоящую, ту, которая недоступна обычным жителям Церебрума, он подарил счастье. Счастье расти Эве независимой и свободной от пут и предрассудков мира, который остался далеко позади.

«Спасибо, Эсфира, что подарила мне ее», – в тысячный раз про себя произнес мужчина, прогоняя печаль.

– Папа, что случилось? Тебя расстроила ложка?

Мужчина наклонил голову набок, и легкая улыбка тронула его губы, растягивая на щеке уродливый шрам.

– Тебе удалось?

Эва поморщилась.

– Нет, небо не было достаточно низким.

– Ну, может в следующий раз?

– Да, наверняка! – кивнула девушка, ожидавшая этот следующий раз с тех пор, как научилась лазить по деревьям и услышала историю от папы – что в день, когда непогода опускает небо совсем низко, можно попытаться до него дотянуться. А следовательно, схватить за руку того, кого уже нет на этом свете. Того, кто перешёл границу невидимого и наблюдает за нами из «Небывалого». Мира, куда попадают души всех живых существ.

– Была бы ель немного повыше, я бы точно дотянулась.

– В следующий раз? – произнес Иринарх.

– В следующий раз! – вторила Эва.

Она удобнее устроилась на тюфяке и вгляделась в небольшое отверстие на потолке, куда тоненькой струйкой уходил дым. Эва не раз и не два интересовалась у отца, как умерла мама, и всегда получала один и тот же ответ. Ответ, который будоражил юный мозг и заставлял представлять яркие и ужасающие картины: ее забрали демоны, монстры, созданные из железа и проводов, которые за неимением своей души отбирают чужие. Демоны, которые не знают ни чувств ни эмоций, но считающие себя богами.

Теперь же эти присказки заставляли девушку улыбнуться, она не скрывала, что не верит в этих чудовищ. Ну как… как, скажите на милость, может ложка или тарелка думать! Нереально. Даже «Небывалое», мир, в котором живет душа ее матери, было больше похоже на правду. Но видя, как лицо отца становится напряженным, она не смела его высмеивать, а лишь внимательнее вслушивалась в слова, в которых рисовался фантастический мир. Эту сказку она знала наизусть, но всегда просила ее рассказывать.

– Когда-то давным-давно, когда планета только появилась, она была пустой. Ни животных, ни насекомых, ни даже растений… на ней не было ничего. Только пустота и тишина. Но ничто не может долго существовать, оно стремится чем-то наполниться. И тогда в этой пустоши зародились демоны, назвавшие себя людьми.

– Демоны, которые утащили маму?

– Да! – Иринарх откинулся на спину и прикрыл глаза. – Они были очень похожи на нас с тобой…

На этой фразе у девушки всегда округлялись глаза. Она не понимала, как в таком случае отличить демонов от людей, от нее или отца. А если такой забредет к ним в пещеру, что тогда?

– За одним исключением: им не требовались вода или еда для поддержания жизни, им не требовался отдых. Единственное, что им нужно, это энергия.

– Энергия?

– Да, энергия самого солнца, они ею питаются.

– Хм, как можно питаться солнцем, мне казалось, солнце выше неба, а значит, и выше «Небывалого», а значит, они не могут до него дотянуться? Или могут?!

Вот этот момент всегда смущал девушку, пока папа не объяснил, что энергию солнца можно поймать в коробку и доставать из нее понемногу, чтобы хватало каждому демону.

– Что было дальше? – Эва с открытым ртом ловила каждое слово.

– А то, что демоны живут вечно, если вовремя питаются солнцем, и всю вечность они проводят в скуке и унынии. И, чтобы как-то себя развлечь, они стали придумывать необычные для земли вещи.

Хоть девушка знала историю наизусть, она все равно затаила дыхание.

– Что? Что они придумали?

– Они придумали растения, это было самое первое их творение. Леса, поля, вся зелень, что покрывает землю, – Иринарх ближе придвинулся к костру, чтоб подкинуть сухих веток.

Ветер, прорывающийся снаружи и гуляющий по пустынным туннелям, заставил поежиться девушку и накинуть на плечи трухлявое одеяло.

– Когда им надоело и это, они придумали животных, птиц. Тысячи разных видов, которые гуляют по планете.

– А что потом?

– А потом настала очередь примитивов.

Девушка всегда морщилась, ей не нравилось, что отец в своей придуманной истории обзывал их примитивами.

– Но такова эта история, я не могу ее переделать, – разводил он руками.

– А дальше?

– А дальше, – Иринарх, наконец, улегся на свой тюк, – а дальше, хитрая лисичка, пора спать. Буря нынче сильная, до завтра не уляжется. Так, что отдыхай.

Эва глубоко вдохнула дымный воздух, наполняющий небольшое пространство, плотнее закуталась в одеяло, улеглась, не произнося ни звука. Хоть папа никогда и не признавался, но она чувствовала, что в такие моменты он начинал сильно тосковать по маме.

***

Эва проснулась, когда небо сияло тысячами звезд, и отражалось миллионами в дождевых каплях. Проснулась от странного давящего чувства внутри.

– Пап?

Но в ответ – редкий треск от практически потухшего костра. И шум от стекающей по стене воды в емкость для питья.

Повернувшись набок, девушка попыталась рассмотреть фигуру отца напротив, отбрасывающую тени, но никого не увидела. Встревоженная Эва быстро оказалась на ногах, не забыв про свои ножи, рогатину и мешочек с камнями.

– Папа?

Оглядевшись по сторонам, девушка сначала осмотрела туннели, а после, когда никого не обнаружила, вышла наружу.

Влажный, напитанный до предела воздух и теплая ночь заволокли окружающий лес густым туманом. Сложив руки рупором, она еще раз попробовала позвать отца. Но звук, как и все пространство, терялся в дымке, и казалось, девушка кричит в никуда.

Тревога стала нарастать.

– Да куда ты запропастился…

Когда отец куда-то собирался – проверять силки или на ночную охоту, он всегда предупреждал, и Эва не волновалась. Но сегодня что-то было не так, и это пугало. Она думала пойти его поискать, но куда там. Даже зная каждый кустик и кочку в округе, Эва решила подождать. Ведь будет глупо, если она отправится на поиски, а отец вернется. Вот умора будет. Да, жаль, что девушке было не до смеха. Она уже развернулась ко входу, как справа от себя услышала шум, непохожий ни на что прежде слышимое.

Напрягая слух, она замерла. Но не успела подумать, что это может быть, как звук раздался с другой стороны, а через секунду был уже над головой. Сбитая с толку, Эва вышла вперед и задрала голову к небу, и в этот самый момент на нее из густой пелены что-то полетело. Черное, как сама ночь, и издающее неприятное скрежетание.

Вскрикнув и прикрыв голову руками, девушка припала к земле, хватая один из ножей, висящих на поясе, и выкидывая руку в оборонительном жесте. Но округлая штука, которая так шустро перемещалась, как будто передумала нападать, подлетела чуть ближе и сфокусировала на незнакомке один единственный глаз, из которого появился зеленый луч.

– Что ты такое?

Луч расщепился и прошёлся по всему телу девушки от макушки до пят. И в следующую секунду ночную тишину разорвал оглушительный рев.

– А-а-а!

Крик Эвы потерялся в этом отвратительном звуке, который дезориентировал и, казалось, разорвал барабанные перепонки.

– Перестань!

Девушка не без усилия оказалась на ногах и попыталась воткнуть в адскую штуку нож, но, неудачно промахнувшись, упала на колени, тело не слушалось и начало конвульсивно дергаться, будто в приступе. Эва не знала, когда все закончится. Ее скрючивало и ломало. Ее выгибало и заставляло кататься по земле. Из глаз полились слезы, а из ушей кровь. Думая, что еще чуть-чуть и потеряет сознание, она с неимоверным усилием собрала волю в кулак, приподнялась на коленки и вытащила из-за пазухи рогатину. Мешочек, в котором были крупные камни, порвался, и Эве пришлось спешно шарить ладонью по земле. С горем пополам она нащупала один. Уложила его на кусок кожи, который крепился между двух рогатин, затуманенным взглядом прицелилась и выстрелила. Меткость, отработанная годами, не подвела, тяжелый камень, который легко мог убить небольшого зверька, врезался в середину стеклянного глаза.