Церебрум

– Хорошо, – доктор резко выпрямился и направился к выходу.

– Что хорошего? – тут же подскочил с места и Антигус. – Когда отдадут мне примитивку?

– Точно не сегодня, – доктор открыл дверь, но Антигус загородил собой выход. Ему не нравился неоднозначный ответ.

– Что вы от меня хотите? – проницательный взгляд доктора остановился на недовольном Антигусе.

– Я хочу, чтобы вы вернули мне Эсфиру немедленно. Мы воспользуемся услугами другого социального учреждения.

– Это невозможно, – спокойно произнес доктор, все еще буравя мужчину пронизывающим взглядом.

– Но почему? – отчаянно протянул Антигус и сам удивился тому, как здорово у него получилась эта эмоция.

– Да потому, что поздно ее стерилизовать, она беременна! Вы понимаете, чем это чревато? Вы понимаете, что вам за это грозит?

– Огромный штраф, – глаза принципала расширились от страха. – Если она произведет на свет себе подобного, мне светит огромный штраф, я должен буду в течении десяти лет выплачивать Архии неустойку, что для меня равносильно смерти. Мои скудные доходы лишат меня возможности вовремя питаться. А это недопустимо и приведет…

– Вот именно, поэтому готовьтесь к неприятным последствиям, – оттеснив Антигуса в коридор, доктор закрыл дверь и попытался скрыться за ближайшим поворотом.

– Стойте, вы не можете! – теряя себя от безысходности, Антигус засеменил за доктором, но поймал на себе пару любопытных взглядов и понизил голос до шёпота: – Прошу, не наказывайте меня за мою беспечность. Я, правда, никогда не подозревал за своей Эсфирой ничего противозаконного. Я даже не могу предположить, с кем она могла спариться.

Доктора признания Антигуса не впечатлили, он изломил бровь.

– Когда вы приручили примитивку, вы должны были осознавать ответственность и понимать, что подобные эпизоды имеют место быть, поэтому и следить за девчонкой нужно было тщательнее либо приводить раньше, а не тянуть до крайности.

– Да, моя вина, безусловно, присутствует, и я сожалею об этом… Но как мне быть? Ребенок мне не нужен, он слишком мал, да и продать в таком возрасте его не получится, тем более без племенного клейма. Прошу, вытащите из нее выродка и утилизируйте, а Эсфиру верните мне.

Мольбу, перерождающуюся в истерику, доктор проигнорировал. Ведь не первый раз он сталкивался с подобным, и ему просто уже надоели типы, подобные Антигусу. Сначала они делают глупость, ну а потом подбивают его на должностное преступление.

– А я безусловно убежден, что нельзя привязываться к своим питомцам. Как видите, это не приводит ни к чему хорошему.

– Доктор, вы срочно нужны на первом уровне, – молодая медсестричка пронеслась вихрем мимо мужчин, звонко отстукивая ритм каблучками.

– Простите, я не могу и не хочу больше уделять вам время, мне нужно идти.

Понуро опустив голову, мужчина отступил, от обиды спрятав лицо в ладонях. По крайней мере ему казалось, это правильная реакция в подобном случае. Так всегда делала его Эсфира, когда была расстроена. Врач же, резко поменяв направление, отправился за хорошенькой медсестрой. Но, прежде чем скрыться окончательно, обернулся, на секунду замер, явно, что-то обдумывая.

– Единственное, что я могу для вас сделать, это забыть о вашем с ней существовании. Она в третьем полате. Убирайтесь прочь.

***

– Антигус, нет! Прошу, что ты делаешь! – Эсфира пыталась избавиться от пут, крепко приковывающих ее хрупкие лодыжки и запястья к дужкам кровати.

– Эсфира, если ты не прекратишь кричать, мне придётся воспользоваться кляпом, а я знаю, что он тебе не по нраву.

Но девушка как будто не слышала размеренной и успокаивающей речи. Она яростней заелозила в попытке освободиться, не переставая умолять:

– Антигус, прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь! Оставь ребенка! Я обещаю, он тебе не помешает, ты его даже не будешь видеть. В любом случае, ты его можешь продать или кому-нибудь подарить. Я уверена, ребенка заберут.

– Эсфира, я устал тебе объяснять, почему неразумно его оставлять. Сейчас я не в состоянии тратиться на энергию для поддержания твоей жизни больше, чем планирую, мне самому едва хватает…

– Но новорожденному не нужна еда, только молоко…

– Он будет отнимать твое время, которое полностью принадлежит мне.

– Анти-и-и-и-гус!..

– И вообще, примитив без родословной никому не нужен даже даром, и тебе это хорошо известно.

Категоричность в бездушном голосе заставила девушку разрыдаться сильнее.

Она никак не ожидала подобного исхода, до последнего надеялась, что ее принципал не такой, как другие, что в нем по крайней мере есть частичка души. Но Эсфира ошиблась и теперь должна дорого за это заплатить. Ее вера в справедливость сыграла с ней злую шутку, она доверилась тому, кого знала с рождения, кого считала больше, чем просто хозяином. И этим предала не только Иринарха, но и малыша внутри себя.

Антигус присел на краешек кровати и стал медленно водить ладошкой по спутанным волосам.

– Не бойся, Эсфира, я нашёл человека, который нам поможет. Он пообещал вытащить из тебя плод практически безболезненно, для этого даже не придётся тебя усыплять. А что самое главное, об этом никто не узнает, и нам не придётся платить штраф. Хотя признаю, моя вина очевидна. Я пренебрег правилами, которые красным шрифтом проходят во всех учебных фильмах: «Не давай примитивам свободы больше, чем нужно для выполнения возложенных на них функций. Не доверяй примитивам! Лгать и изворачиваться это в их природе. И самое главное, никогда не позволяй примитивам общаться с себе подобными, если за ними не стоит принципал».

Рваные рыдания усилились, тело начала бить крупная дрожь.

– Не надо! Это мой ребенок, это мой малыш! Не трогай его, он ни в чем не виноват…

– Сказать честно, Эсфира, ты меня очень обязала, – как ни в чем не бывало, продолжал Антигус, будто не слыша яростных криков и стенаний обреченной девушки, у которой от пут стала проступать кровь. – Из-за твоего эгоизма сегодняшнюю встречу с Ганджи пришлось отменить, а ведь мы каждую среду играем с ним в шахматы. Вот если бы я тебя не знал, то подумал, что ты сделала это нарочно, чтобы досадить мне. Но ты ведь не такая?!

Антигус попытался заглянуть в глаза девушки, но та не находила покоя, дико вопя, голова металась по подушке. Ее руки не переставали стирать кожу в кровь, а тело без остановки извивалось. Но это нисколько не смущало принципала, вызывая у него лишь праздное любопытство.

– Какое варварство…

Он не был знатоком в психологии примитивок, но всегда считал Эсфиру самой уравновешенной из всех. Он даже предположить не мог, что освобождение ее тела от выродка может вызвать такую бурную реакцию. И из-за чего? Из-за того, что она даже никогда не видела. Хм… глупость, да и только.

«Надеюсь, после избавления Эсфира станет прежней?»

В любом другом случае, если примитивка становится непросчитываемой, ее усыпляют. Нет, о таком раскладе Антигу не хотелось думать, так как его примитивка не выработала даже треть своих ресурсов в качестве его дочери. Да и утратив примитивку, Антигус резко потеряет в своем статусе. А в глазах знакомых и окружающих станет неудачником.

Громкий звонок оповестил о госте. Эсфира тут же замерла и настороженно посмотрела на входную дверь. Из ее горло выходило только рваное дыхание.

– Не бойся, это всего-навсего доктор. Он пришёл помочь.

– Нет! Нет! Нет!

– Эсфира, будь хорошей девочкой, и после я тебя поощрю, – Антигус понизил голос до театрального шёпота. – Ты ведь любишь те маленькие кексики, с белым кремом… – принципал натянул на лицо загадочную улыбку, надеясь, что уловка удалась.

– Я тебя ненавижу! – совсем севшим и осипшим голосом выкрикнула девушка.

Антигус выпрямился.

– Хм, по мне так это равноценная замена. Все примитивы любят еду. А если она еще и вкусная, так рады вдвойне.

И Эсфира не была исключением, раньше она никогда не отказывалась от подобного. Она обычно радовалась, как ребенок, и не могла дождаться конца месяца, когда Антигус со своей щедростью приносил ей шоколадный кекс. Тогда девушка казалась самым счастливым примитивом из всех живущих на Земле. Что поменялось сейчас? Непонятно.