Иудино дерево в цвету

— По мне, так и вовсе домой не возвращайся, — сказала миссис Халлоран, не глядя на него.

— Вернись я с тугой мошной, ты б еще как радовалась, — сказал мистер Халлоран.

— Только если мошна будет уж очень тугая, — сказала миссис Халлоран.

Мистер Халлоран изо всей силы хлопнул за собой дверью.

Он побрел ясной осенней погодкой, предзакатное солнце грело ему затылок, прихорашивало старые с высоким крыльцом дома красного кирпича на Перри-стрит. Он пойдет к «У Билли» — это ж сколько он там не бывал, — глядишь, ему там повезет. Шел он, однако, не спеша, то и дело останавливался покалякать с соседями.

— Доброго вам здоровьичка, мистер Халлоран.

— И вам, миссис Гаффери.

— Славная погодка для такой поры, мистер Гогарти.

— Это точно, мистер Халлоран.

Мистер Халлоран просто-таки расцветал от этого обмена любезностями, он любил помахать шляпой, задушевно поприветствовать соседа, — так, будто никаких у него забот-хлопот. А вот и парень из магазинчика «Джи энд Ай» за углом. Уж он-то знает, что мистер Халлоран был там не последний человек.

— Добрый день, мистер Макинерни, как дела?

— По нынешним временам, мистер Халлоран, неплохо, лучше быть не может.

— Да уж, мистер Макинерни, на лучшее надеяться не приходится.

— Ваша правда, мистер Халлоран, висим на волоске.

Слегка приободрившись: не ему одному, всем туго приходится, мистер Халлоран приветствовал молодого полицейского на углу. Полицейский острым глазом что-то вычитывал в газете на стенде через дорогу.

— Как поживаешь, О’Фаллон? — спросил мистер Халлоран. — Небось, у тебя нынче дел невпроворот?

— Да нет, в моем квартале тишь да гладь, ну чисто кладбище, — сказал О’Фаллон. — А вот Коннолли жалко. — И он указал глазами на газету.

— Он что, помер? — спросил Халлоран. — Я только вышел, газет не видал.

— Пока нет, — сказал О’Фаллон. — Но ФБР за него взялось, и, видать, на этот раз ему не отбиться.

— У Коннолли нелады с ФБР? Господи, спаси и помилуй, — сказал мистер Халлоран. — За кого ж они тогда следом возьмутся? И всюду-то они нос суют.

— Прицепились к лотерее, к «номерам»[6] этим, — сказал О’Фаллон. — И какой, скажи на милость, в ней вред? Человек политикой занимается, надо ж ему откуда-то деньги доставать? Им бы на этот раз ему спустить.

— Коннолли — молодчага, дай ему Бог здоровья, я думаю, он им не дастся, — сказал мистер Халлоран. — Смажет салазки — и ускользнет у них промеж пальцев.

— Его голыми руками не возьмешь, — сказал О’Фаллон. — Коннолли этот — малый не промах. Выпутается.

И все-таки выпутается или нет, спросил себя мистер Халлоран. И кто может спать спокойно, если Коннолли зацапают? Не терпится доложить Лейси Махаффи, что с Коннолли стряслось, смерть как хочется — двадцать лет уж не хотелось — поглядеть на ее лицо. Лейси все талдычила: «Кто дурак набитый, тот не иначе, как мошенством разбогател. Стоящие люди, те богатеют, и притом никому ничего плохого не делают. Возьми, к примеру, Коннолли, хорошие католики, не на словах, наделе, детишек девятеро, а Бог даст и еще народят, к мессе что ни день ходят, и ведь побогаче твоих Маккоркери будут — вот уж у кого грехам счет потерян». Словом, Лейси Махаффи, опять ты попала пальцем в небо, так что поклон и привет от меня твоим Коннолли, которые день-деньской в церкви торчат. А все ж без Коннолли Джералду Маккоркери в люди бы не выбиться: Маккоркери у Коннолли за связь с газетами отвечал, после выборами заправлял, еще тогда, когда Коннолли вертел Таммани, как хотел, — и сам черт ему не брат. А ведь начинал Маккоркери с самого низа. Сперва снял подвальчик, платил за него сущие пустяки, парни из клуба Коннолли и из Малого Таммани, сброд, можно сказать, со всего района, когда вечерок поспокойнее выдастся, заскакивали туда в картишки перекинуться, выпить, а попутно и дела обговорить. Ничего недозволенного, ничего такого, что законом запрещено, подвальчик брал долю с выигрыша и на спиртном хорошо зарабатывал, ну и ребята вместе держались, не разбредались кто куда. А сколько планов, и нешуточных, здесь обмозговывали — и все в прибытке были. Все, кроме меня, а в чем причина, спрашивается? Когда Маккоркери сказал мне «Заступай меня, будешь в клубе Маккоркери заправлять», — вот, когда мне случай вышел, но Лейси Махаффи заартачилась, ну а как раз о ту пору Мэгги ожидалась и тревожить Лейси нельзя было.

Мистер Халлоран брел дальше, ноги знакомой дорогой несли его к «У Билли», — голову повесил, со встречными больше не калякал, снова и снова разговаривал сам с собой: разбирался. Какую из дорог рассмотреть, чтобы выяснить, где — на том ли, этом ли перепутье — он мог бы пойти в другую сторону, и тогда его жизнь сложилась бы иначе; так нет же, он свернул не туда, и теперь уже ничего не изменить. Она ничего не сказала бы — только: «Ты сам знаешь, Халлоран, так негоже», ну и что после этого будешь делать? Э, да что говорить, ты бы мог — могут же другие — не допускать ее в свои дела, нечего бабе мужику указывать, что да как; а принес бы ты ей деньги, она враз и утихла, а нет, дал бы ей леща, чтоб знала свое место. Лейси Махаффи — из всех баб, сколько их ни на есть, — первой стоило бы задать трепку, но он так и не насмелился для ее же пользы вздуть ее хорошенько. Вот и еще одна твоя — а их не счесть — ошибка. Зато у тебя имелись верная, на всю жизнь, работа в «Джи энд Ай» и в придачу покойная или почти покойная жизнь дома. Помнится, многие парни мне тогда завидовали, а я и в ус не дул: денег поднакопил и знал, что на сбережения да на пенсию могу под конец жизни и свое дельце завести. «И чем все кончилось?» — вопросил шепотом мистер Халлоран и огляделся вокруг. Ответа не последовало. Тебе ли, Халлоран, не знать, чем все кончилось! Тебя вышвырнули на улицу, как мальчишку рассыльного, за два года до пенсии. И ведь ты и допрежь видал, и не раз, и не два, как такое с другими проделывали и знал: и с тобой такое могут проделать, и своим глазам не верил? «Джи энд Ай» помогли мне стать на ноги, когда я зеленым юнцом только-только сюда приехал, тамошние были из одного со мной теста, так мне, во всяком случае, думалось. Что ж, прошлого не воротить. Да, не воротить, но ведь было, было же времечко, когда ты мог огрести хорошие деньги на «номерах», не хуже самых хватких из них: помогал бы собирать откупные, брал бы свою долю. И сейчас у тебя уже лежала бы в банке кругленькая сумма на имя Лейси — и ее бы никто у тебя отобрать не мог. Дело прибыльное, надежное — никому не подкопаться. Так нет же, подкопались, вспомни, Халлоран; а все равно и горе и обида не проходят, колом в горле стоят.

Видать, песенка Коннолли спета; Лейси Махаффи тогда еще сказала: «Как только бедных людей ни обирают, а теперь еще эти „номера“ придумали, но ты не для того родился, чтобы воровать, не то, что Маккоркери». Нет, нет, упаси Господи, Халлоран, бедовать на пособие — вот для чего ты родился, вот что, видать, для Лейси значит — жить по-честному. Ох, уж эта Лейси… Сколько денег на ее имя ни положи, мне бы от них никакого проку не было. Она все, сколько ни накопи, в кубышку сложит, а сама будет жаться, недоедать, грязное исподнее стирать, и ни гроша на жизнь не потратит. Она мне поперек дороги встала, Маккоркери, — ни дать ни взять скелет, костями стучит-гремит, ты дело говорил: сгубила она меня. «Еще не вечер, Халлоран, — сказал Маккоркери и встал перед глазами — лицо и повадка у него были те же, что и прежде. — Не вешай носа, Халлоран. Скоро выборы, у всех работы будет выше головы, невпроворот, и такой человек, как ты, мне нужен позарез. Чего б тебе раньше ко мне не прийти, знаешь же, я старых друзей не забываю. А ты, Халлоран, заслуживаешь лучшего, — сказал Маккоркери. — Я всем так говорил, а теперь скажу тебе в лицо: мало кто, Халлоран, больше заслуживает всего самого лучшего, чем ты, только вот ведь какая заковырка — на всех удачи не хватает, но настал и твой черед, и у меня припасена работенка по тебе. Такой парень, как ты, Халлоран, с ней справится шутя, одной левой, а деньги за нее платят хорошие. Наладить работу среди своих, среди соседей, они тебя знают, уважают и как человека, который слов на ветер не бросает, и как друга Джералда Маккоркери. Послушай, Халлоран, — сказал Джералд Маккоркери и подмигнул ему, — ты ведь и так все понял, можно не продолжать. Нам, Халлоран, нужны голоса, много-много голосов, и у тебя, Халлоран, избиратели, живые они или мертвые, будут голосовать за нас. Смотри за тем, что делается вокруг в оба, и, как что заметишь, связывайся со мной. Скажи прямо, сколько ты хочешь получать, И чего б тебе когда-никогда не заглянуть к нам, а, Халлоран? Рози мне не счесть сколько раз говорила: „Что за веселье без Халлорана, души компании?“ Вот какое у Рози о тебе мнение. У нас теперь квартирка о двух этажах, занавеси зеленого бархата, ковры такие, что ботинок в них утопает по самые шнурки, и не вижу причины, почему бы тебе не завести такую же, было бы желание. Чтоб такой парень-хват, как ты, да перебивался с петельки на пуговку!»

6

Ежедневная нелегальная лотерея, ставки в ней делаются на непредсказуемую цифру, например, на биржевую котировку.