Страница 70 из 84
Он прервал чтение и повел взглядом по собравшимся в студии, словно все этим объяснил, и теперь ожидал заслуженных аплодисментов. Но это его только ожидало.
— Так уж складывается, уважаемые господа, — продолжил он через какое-то время, — что когда-то мне пришлось провести в амазонских джунглях почти восемь лет. Я изучал культуру индейцев пирайя, их язык, обычаи, верования… Вы, возможно, не ориентируетесь, что язык племени пирайя родом из языковой семьи мура, и до недавнего времени считался единственным живым. В том числе и по причине моих собственных исследований, удалось установить, что это неправда…
В этот момент ведущая хотела его успокоить, но профессоришка не позволил ей. Он поднял палец вверх, как будто давая понять, что еще одно предложение, и все поймут, что он имеет в виду. На самом деле, ему понадобилось чуть побольше слов.
— В глубинах амазонских джунглей, точно так же, как и пирайя, над рекой Маиси проживает насчитывающее около двух сотен человек племя, называющее себя «хаитиисо», и вот именно из их языка и взялось слово «пиксии'заи». А означает оно, ни больше, ни меньше, как человеческие ребра.
И вот тогда, представьте себе, я потерял сознание…
В себя я пришел только в нашей новой квартире. Я лежал на кожаном диване в гостиной. Червяк сидел в кресле напротив, а в кухне крутился кто-то третий. Мне не хотелось подниматься и глядеть, кто это такой. Думал я только лишь о том, как бы не блевануть.
— Что случилось? — спросил я, имея в виду время с того момента, как потерял сознание.
— В жопе мы, вот что случилось, — ответил на это Червяк. — На глазах миллионов телезрителей сделал из папы долбаного каннибала!
После чего вкратце изложил мне продолжение телепрограммы.
Если я его толком понял, после слов о ребрышках как повара, так и монах не знали, что делать, но потом отреагировали возмущенными воплями. Еще немного и дошло бы до рукоприкладства.
Профессоришка, несмотря на очевидную угрозу, сохранил спокойствие, отвечая на возгласы очередными цитатами, оказалось, что каждая закладка в книге означала как раз блюда из человечины — как будто бы с первого момента дядька-путешественник занимался исключительно коллекционированием кулинарных записок людоедов чуть ли не со всех сторон света. А мы, кретины, ничего и не заметили!
Что-то, скорее всего, кастрюля, со звоном полетело на кухонный пол, к тому же я услышал сдавленное ругательство, произнесенное теплым, женским голосом.
— Кто это там у нас? — спросил я.
Червяк пожал плечами.
— Та самая девица, что встречала нас. У нее была машина, и она согласилась нас отвезти. Еще помогала нести по коридору твои бренные останки.
Эти последние слова он подчеркнул, по-видимому, затем, чтобы пробудить во мне чувство вины. Но у него ничего не вышло — если уж чего, то чувствовал я себя, скорее, жертвой. Не иначе сам Кароль «Santo subito»[31] Войтыла решил покарать нас за обман и попытку набить капшук за его счет. Покарать, явно несоразмерно вине.
Я поднялся, отбрасывая одеяло, и в тот же самый момент в комнату вошла Патриция, неся жароупорную кастрюльку с запеканкой. Я подумал, что со мной и вправду было паршиво, раз я дрых так долго, что меня успели привезти, да еще и обед приготовить. Но я ничего не сказал.
— О, ты поднялся в самое время, сейчас принесу тарелки, — Патриция мило усмехнулась и, видя наши мины, быстро прибавила: — Да ладно, ничего такого страшного не случилось! Ведь это же не ваша вина, что все так вышло. Вы ведь все только напечатали, разве не так? Вы хотели сделать только лучше, так что вас никто обвинять не станет.
— Скажи это мохершам[32], - буркнул Червяк. — Спалят нас на костре, как только найдут. И от меня останутся только эти вот офигительные часики.
Да, именно так он и сказал. Червяк, он из тех типов, которые никогда не упустят возможности чем-нибудь похвалиться. Но здесь следует признать, что в данном случае он мог быть и прав. Его дорогущие часы выдерживали температуру в тысячу градусов. Сам он — чуточку поменьше.
— Да ничего вам не сделают, — Патриция поставила кастрюльку на стол. — Будет достаточно, если вы на какое-то время исчезнете, вот и все дела. Все это дело с каннибализмом звучит настолько бестолково, что просто не имеет права быть настоящим. Люди в этой стране не настолько глупые, они попросту не поверят в это.
Она еще раз улыбнулась, после чего развернулась на месте и побежала в кухню. Уже оттуда спросила:
— А что хотите пить?
«Водки», — подумал я про себя.
— Коку, — произнес я вслух. В конце концов, как говаривал мой батя, на то, чтобы утопить проблему, всегда будет время потом.
В нашем случае, это «потом» наступило во время вечерних новостей.
Мы сидели на диване втроем. Мы по бокам, Патриция в срединке. Телевизор мы включили рановато, рассчитывая на «Факты» TVN, но наша дорогущая плазма показывала лишь первый канал, второй и региональные программы, так что пока мы глядели окончание «Спокойной ночи, малыши» и пакет реклам после нее.
Вообще-то, я понятия не имею, почему Патриция осталась с нами. Она спросила, можно ли ей. Червяк не протестовал, я же — счастливый уже тем, что хоть какая-то девушка обращает на меня внимание — представлял позицию осторожного энтузиазма. Понимаете, не хотелось мне, чтобы в конце концов меня посчитали каким-то сексуально возбужденным.
Наконец передача началась. Отсчет последних секунд с видом какого-то города, потом титры с музыкой Рубика и та-дам, ведущая, объявляющая новости дня.
Согласен, мы уступили покушению на премьера в Афганистане, но не намного. К тому же — какое-то пугающее чувство гордости заставляет меня подчеркнуть — материал, посвященный «Готовь с Папой», был минуты на две длиннее. И явно разнообразнее.
Сначала показали полки в книжном магазине и немного рассказали о нашей книжке. Затем фрагмент уличного интервью, уже когда-то показанного в эфире, где люди высмеивали или, наоборот, восхваляли идею такой публикации. По-настоящему критических голосов не было совершенно.
Потом на экране появилась варшавская студия из сегодняшней программы и высказывание профессоришки про людские ребра. Или про ребрышки — ведь это блюда из мяса грудной клетки именно так и называется в любом порядочном меню… После чего пришла пора на краткое описание достижений нашего врага — чтобы никто не подумал, будто все это какая-то дешевая провокация какого-то там «господина ниоткуда».
Новость завершало высказывание архиепископа, требующего представить оригинальные записки папы с тем, чтобы подвергнуть их экспертизе графологов. Как будто бы раньше ее у них, сволочей, не было! Все это событие он назвал, а как же еще, гнусной провокацией.
— Но мне кажется, что профессор занялся какими-то слишком отдаленными толкованиями, — заявила наша новая приятельница тем же мягким, но и решительным голосом, как и перед тем. Сейчас она была истинной крошечкой радости, втиснутой между двумя глыбами страха и угрызений совести. — Может быть, он и эксперт, но ведь даже такие тоже ошибаются. Это просто невозможно, чтобы Папа…
— Да, это совершенно невозможно, — решительно заявил я, вписываясь ей в тон. Похоже, мне просто не хотелось слышать слова «каннибал». — Более того, мы даже знаем, что все это неправда. И мы не можем позволить, чтобы люди так о нем думали.
Тут Червяк резко повернулся и глянул на меня.
— Ты! Ты чего, курва, комбинируешь, а?!
— Я собираюсь пойти и признаться. — Тут я пожал плечами, словно дело было самым очевидным. — Расскажем, что мы сделали, а потом, что произошла ошибка. И это должно прикрыть все дело.
Видели бы вы тогда Червяка! Выглядел он тогда так, словно колебался: пришить сначала меня, а потом уже и Патрицию в качестве потенциального свидетеля — или, возможно, схватить нас двоих и бить башками одна об другую, пока не вытекут мозги. Наверняка подобного рода мысли появляются у атамана банды, которого выдали свои же люди, как только начинает делаться жарко.
31
Неожиданно сделавшийся святым (лат.)
32
В оригинале «mochery» (от слова «мохер»), пожилые женщины, активные слушательницы религиозного Радио «Мария», любящие поучать молодежь, обвиняя ее в бескультурье (слово «mochery» вошло в молодежный жаргон Польши) — Прим. перевод.