Страница 15 из 84
— Нет.
— Вы подождите до полудня, — внезапно сказал старый Джордж. — И вот тогда приплывет самый важный броненосец.
Я отставил свою рюмку.
— Подожду. Впрочем, а что мне еще делать?
Здесь ничего не изменилось. Сад был таким же великолепным, на открывшем дверь был точно такой, как и тогда, костюм, а белые скульптуры высились надо мной, как и в прошлый раз.
По лестнице я проскочил бочком. Нет, нервно подумал я, что-то нужно будет с этим сделать. Ладно, как только найду хоть немножко времени…
Абрахам Фаррел уже стоял в дверях и курил бронзового цвета сигарету. Как-то так уж сложилось, что мне следовало быть у него еще час назад.
— Вы знаете, стал оправдываться я, — дела не всегда идут так, как нам того хочется.
— Именно. Как раз это я и предполагал. Заходите, Босси.
Он пропустил меня вперед, а сам еще покрутился по веранде, причем делал это так долго, что я в конце совершенно разволновался, что пришлось булькнуть пару глоточков.
— Рекомендую поспешить, — крикнул я. — А не то я в любой момент упьюсь. Все нужное со мной.
— Можете воспользоваться моим баром, — рассмеялся он. — Зачем вообще носить с собой? — зашел Фаррел в комнату.
Какое-то время мы друг с другом играли в гляделки. Он тоже не мог скрыть того, что нервничает. В конце концов, он был у меня в руках, даже если хозяин и пытался повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Я уселся.
— Можете вздохнуть спокойно, мистер Фаррел. Я написал все, что надо.
Но как раз это его более всего и напугало. Затасканный портфель, который я нашел вчера на какой-то свалке, и те триста страниц текста, что лежали у него в средине.
— Мистер Босси, — начал он. — Я сам должен это прочитать. Вы же понимаете…
Только сейчас я заметил, что окна салона закрыты портьерами. Он запомнил мой страх, и на сей раз я уже не видел все эти белые скульптуры. Мне было приятно.
— Ясное дело. В конце концов, именно для того я и Написал продолжение «Подворотни 403» на бумаге. Это можно прочитать. Хотите автограф?
Он перешел через комнату и какое-то время крутился в том углу. Когда я вновь увидал его лицо, мне показалось, будто что-то не так. Жилы на его шее походили на резиновые шланги.
— Когда вы, наконец, поймете, что все это не шуточки, Босси? — прошипел он. — Мои деньги нельзя назвать особо странными. Как и все остальные, они любят менять хозяев. А в последнее время смотрибельность падает. Все идет хуже и хуже, люди уже не совсем понимают, что происходит в следующих сериях… Я знаю, что в этом виноват Слайпер. Но если даже он не справился, то что написали вы? И, черт подери, почему вы не разрешали нам проверять этого? Я столько раз посылал к вам Энди. Неужели следовало относиться к нему так?
Даю голову на отсечение, что это была самая длинная речь Фаррела за несколько лет.
— Энди меня раздражал. — Я поднялся и вручил Фаррелу портфель с рукописью. — Он, вроде бы, хотел по-хорошему, но вечно что-нибудь да ляпал. Мистер Фаррел, вы меня несколько недооцениваете. Мне и вправду не нужны советы ваших экспертов.
Я открыл его бар.
— Ну-ну…
— Что вам налить? Господи, я и понятия не имел, что на свете существует столько водяры. А вы ведь тоже всего не знаете. Вы же не дурак. И я дам вам совет.
Он прищурил глаза, а я видел, что ему надо какое-то время, чтобы это все переварить. Этот тип терпеть не мог советов.
— Слушаю.
Я кивнул с признательностью.
— Так вот, такой «Подворотни 403», какую вы знали, уже не будет. Спокойно, спокойно. — Я понимал, что он хочет вставить и свое слово, только не хотел, чтобы меня перебивали.
В тот день я чувствовал себя очень плохо. У меня болело совершенно все, а больше всего, наверное, голова, но это не от ветра. Просто, такой уж я был. Вся моя жизнь была болью, а сам я давным-давно уже перестал с ней бороться. Иногда я забывал о всем том, что Написал, забывал о мире, в котором жил, потому что время перестало быть для меня чем-то значащим, а было лишь скоплением мыльных пузырей, в которых проживали люди, и каждый такой пузырь кружился вокруг моей головы. Сам я в таком пузыре не был. Я сидел за своей машинкой и Писал. Я сам дул в эту трубочку и не мог сказать, какой из пузырей лопнет раньше, а какой позже. Я знал лишь одно — что в конце концов лопнут все.
— Слайпер заблудился, — тихо сказал я. — Мне не ясно, знал ли он, что все так и закончится, но, следует признать, он заметил самое главное.
— Не понял, — удивился Фаррел.
Да-да, подумал я, и мы умеем говорить. Вот только не всегда нам этого хочется.
— Он заметил, что сам уже не справится. И такой, собственно, была вся его жизнь.
Я повернулся и направился к двери.
— Прочтите то, что я принес. А потом поговорим.
— Мистер Босси! Гонорар…
— Сначала прочтите. Ваши деньги любят менять хозяев, но я перемен не люблю.
Уже с лестницы я крикнул ему:
— Статуи. Когда я приду к вам еще раз, их не должно быть в саду.
Но сегодня мне еще пришлось нагнуть голову и проскочить в тени каменных болванов.
Своей тени у меня не было.
В баре крутилось все больше и больше людей. Со многими мне удалось познакомиться, только вот не слишком хотелось с ними выпить. Вообще-то говоря, я уже был под хмельком, и когда глядел в окно, где начинал подыматься ветер, вдруг подумал, что следует сделать еще кое-что.
— Тебе еще налить? — спросил Кейси.
— Попозже. — Флаги на двух кораблях внезапно расправились, а я поднялся со своего табурета.
У меня уже не было много времени. Я быстро поднялся на второй этаж и нашел нужную дверь. Вошел без стука.
— Вы еще здесь, — с облегчением вздохнул я. — А мне уже казалось, что не…
— Это последний час, — спокойно сказал Слайпер.
Он сидел так же, как я его оставил — сгорбившись над пишущей машинкой, казалось, он ждет, когда его посетит новая идея, только я знал, что он ожидает совершенно другое.
— Я знаю, мистер Слайпер.
Он поглядел на меня и покачал головой.
— Поосторожней, Виталик. Ты топчешься по своему прошлому. По своей жизни.
Я осторожненько обошел кучи бумажных листков и подошел поближе.
— Вас Он тоже Написал. Тот же самый, что взялся и за нас.
— Да. С той лишь разницей, что за вас попросил я сам. Так же, как когда-то я смог проклясть тот свет — и поверь, я не щадил ничего из того, что Создал — так сейчас я понял, что Он один может это делать. Он велик во всем. Так что исправить ничего не удастся.
Он передвинул машинку, и тогда я заметил, что Слайпер не был никаким не богом, потому что в этом простом движении он заключил всю свою силу, все свое отчаяние и страх. Он хотел жить. Просто-напросто жить.
— И где же находится тот мир? — спросил я. — Ваш мир?
— Везде. Если Он его Напишет, то мир появится везде. Даже тут.
Но эта комната оставалась такой, как и в прошлый раз. Даже зеркало висело на том же месте. И Слайпер, и все его рукописи.
Это он будет последним, подумал я.
— Ты помнишь всех тех людей в тумане? — попытался он встать.
— Да.
— Вы должны были разделить их судьбу. Вы должны были остаться в пустоте, без крова и без жизни. Мне не удалось удержать ваши дни, так же, как не удалось это сделать тем, что Написали их. Тем, что выкаблучивались в Его мире.
Он пошатнулся, и я подал ему руку.
— Я не заслужил этого, Вит. Ведь вы страдаете из-за меня.
— Но ведь нам не было так уж плохо, мистер Слайпер. Я же помню.
Он вышел из-за стола. Мне было известно, что он ответит, но все-таки спросил:
— Кем вы были там?
— Писателем. Мне там не нравилось… Не все, что я там видел, было хорошо; войны, смерть, боль, болезни… Я не мог ему простить этого. В один прекрасный день я начал писать, и мне кажется, что в этом я был неплох. Люди любили меня читать.
Он постепенно добрался до портьер, не обращая внимания на валяющиеся листки.