Годы огневые

Строительство Куйбышевского гидроузла является только частью великого плана преобразования природы, сотворения нового мира на земле.

Ученые и изыскатели, определяя место будущей плотины, руководствовались требованиями сложнейшего научно–технического комплекса, в который входило все, за исключением, быть может, пожеланий о красоте пейзажа. Но такова, видно, сама душа советского строительного искусства, что оно всегда чудесно сопутствует красоте природы, бережно сохраняя ее или грандиозно воссоздавая заново.

Место, выбранное для будущей плотины, ошеломляюще красиво.

В этот предвечерний час отчетливо видны гряды Жигулевских гор, покрытые почти фаянсовой твердости скорлупой снега. Они возвышаются рядами округлых вершин, роняя гигантскую тень на белую равнину прижавшейся к их подножиям Волги. Стройные стволы сосен мерцают теплым оранжевым светом. Красное, как остывающий металл, солнце исполинским полудиском стоит на вершине Могутовой горы…

Мы смотрим на Волгу: словно бакинский пейзаж — целой чащей буровых вышек покрыта она. Волжское ложе, исследованное геологами, дало показания, что оно готово принять и выдержать на себе величайшее творение советской техники.

Непрерывным потоком самосвалы сбрасывают в широкие проруби тысячи тонн щебня. Каменная насыпь, поднявшись со дна, даст возможность намыть земляную перемычку, которая оградит ложе реки для рытья котлована. Намывку перемычки будут производить землесосы производительностью до тысячи кубометров грунта в один час.

Жигулевские горы — эти идеальные, с инженерной точки зрения, склады минеральных строительных материалов — совершают путешествие в стальных кузовах самосвалов на дно Волги.

Для того чтобы сберечь красоту их склонов, обращенных к Волге, площадки для каменных карьеров отведены на обратной стороне гор. Может быть, было и дешевле брать камень ближе к реке, но советские люди, ревностно борющиеся за экономию каждого государственного рубля, умеют становиться щедрыми во имя красоты, потому что прекрасное всегда сопутствует их замыслам, их творческому труду.

Я слышал, как подрывник, после того как в штольню было заложено 70 тонн аммонита, озабоченно спрашивал, указывая рукой на синеющие вдали чащи лесного заповедника:

— Перепугаются там небось лоси от грохота, еще убегут куда–нибудь? — И, застенчиво улыбнувшись, пояснил: — Вот выстроим город — какая радость будет школьникам такого красивого зверя в натуре наблюдать. Места тут необыкновенные!

Скоро здесь, возле карьеров, вырастет камнедробильный завод, который будет давать не меньше десяти тысяч кубометров щебня в сутки. Он удовлетворит не только потребность Куйбышевского строительства — в навигационный период завод сможет снабжать щебнем и строительство ВолгоградГЭС. Так части Жигулевских гор суждено перевоплотиться в новые твердыни, созданные волей и творчеством советского человека.

На правом берегу Волги началась выемка грунта под фундамент гидроэлектростанции. Здесь работают мощные электроэкскаваторы. Движения этих машин почти бесшумны: слышен только звон ломающихся глыб промерзшей каменно–твердой земли, блещущей в изломах ледяными кристаллами, словно куски гранита. Когда же ковш погружается в непромерзший грунт, слышно только одно податливое сопение почвы и под ногами ощущается ее колебание.

150 миллионов кубометров земли предстоит переместить строителям Куйбышевской ГЭС — в двадцать пять раз больше, чем при строительстве Днепровской станции.

И я вспоминал Днепрострой вот в такие же дни начала его созидания. Сколько людей тогда кишело на дне котлована с тачками, с лопатами в руках! И с каким восхищением я тогда глядел на экскаватор, наполняющий кузов полуторатонной машины несколькими взмахами ковша!

А здесь в котловане почти такое же безлюдье, как в цехе нового завода. Электроэкскаватор сразу подымает ввысь вагонетку грунта, и все–таки несколько взмахов сделает он прежде, чем наполнится доверху стальной кузов минского богатыря–тяжеловоза.

Я думаю: пройдет еще немного времени, и мы так же будем стоять на берегу другой нашей могучей реки, и будем вспоминать Куйбышевский гидрострой, и будем испытывать чувства, подобные тем, какие испытываем сейчас.

Строительство — это сражение, и как бы ни был тщательно, дальновидно и мудро разработан план его, какой бы могущественной техникой ни была вооружена армия строителей, — битва с природой требует от человека мужества и самоотверженности.

Буран, с огромной скоростью передвигавший по приволжским степям миллионы тонн снега, обрушился на строителей подъездного железнодорожного пути.

Мощный снегоочиститель не мог одолеть снежные громады. Иссякло топливо, не хватало уже продуктов питания. И все же куйбышевские колхозники и рабочие–путейцы не прекратили работы. На помощь им пришли летчики. Сбросили с самолета продукты и топливо. В своем рапорте начальнику гидроузла строители дороги с гордостью доложили, что, «несмотря на неблагоприятные условия погоды, механический путеукладчик, экскаваторы, большегрузные скреперы, бульдозеры, грейдеры и другие механизмы отечественного производства показали себя с самой отличной стороны».

О себе они ничего не сказали, справедливо считая, что стойкость и мужество — сами собой разумеющиеся качества советского человека.

У строителей Куйбышевского гидроузла есть уже своя история завершенных трудовых подвигов.

Коллектив инженерно–геологической экспедиции Гидропроекта должен был в кратчайший срок выполнить изыскания, определяющие выбор створа сооружений, их компановку и типы, исследовать устойчивость грунтов.

Страна вооружила геологов сложнейшей техникой. Сейсмическая, электрометрическая разведка позволяет им проникнуть в тайны земной коры, не вскрывая ее оболочки. Но самые точные данные добывают путем бурения почвы.

Плацдарм, где ляжет величайшее гидросооружение земного шара, должен быть исследован с абсолютной точностью. И вот, как только Волга встала, на еще зыбкий лед вышли геологоразведчики и с ледяной крыши начали вручную бурить ее ложе. По мере того как крепла ледяная кровля, сюда перевозили механические буровые установки. Много было машин, оборудования, но не хватало людей. К геологам пришла колхозная молодежь. Ребята не имели представления о буровом деле, но быстро овладели им, потому что это были грамотные люди, получившие в школе знания основ физики, химии.

Были дни, когда человеческий голос терялся в реве снежного урагана; буровые вышки, сотрясаясь, гудели, как струны, готовые лопнуть от напряжения. Тяжелую доску, сорванную с вышки, ветер уносил на сотни метров. Но бригады геологоразведчиков не только выдержали штурм непогоды. Они вдвое, втрое перевыполнили свои нормы.

Комсомолец Сергей Иванов, когда трактор не смог преодолеть снежные заносы, отправился пешком с кернами особо важных горизонтов грунта, закутав их в свой полушубок: если бы керны замерзли, нельзя было бы произвести полноценное исследование.

Это боевые будни строителей.

В отделе кадров строительства мы встретились с группой комсомольцев.

— Поймите, дорогие, нельзя так стихийно, — убеждал их сотрудник отдела, видно, переживший за сегодняшний день немало таких «вторжений», — нам нужны только квалифицированные товарищи. Это раньше, на Магнитострое каждая пара рабочих рук в дело шла. А у нас здесь машины, механизмы. Вы думаете, в строители так просто попасть? Учиться надо.

— А мы готовы учиться.

— Вот и выходит, вас сначала надо на курсы, в учебный комбинат посылать. Вы же слова сказать не даете — «работать, работать»… Я сам без спроса в Комсомольск уехал. Но ведь это когда было!

Выписав путевки в учебный комбинат, сотрудник вздохнул:

— Это еще ничего народ — дисциплинированный. Тут у меня одна девушка из Алма–Аты приехала. «Я, — говорит, — в первую пятилетку маленькой была, во время войны из–за молодости на фронт не взялп, а теперь вы мне отказываете? Где я жизненную закалку получу?» А специальность у нее — фармацевт.