Годы огневые

Кто же он, этот новый человек? Каков его внутренний мир, как изменился сегодня его духовный облик?

Я вспоминаю свою недавнюю поездку на Тульский машиностроительный завод. Небывалый индустриальный прогресс диктует совершенно новые условия работы. Вместе с ними меняются и производственные отношения между людьми, меняются сами люди. И на этом заводе, и на многих других я встречал рабочих со средним и даже высшим образованием. Сегодня это не диковинка. Сегодня диалектический процесс совершенствования производства — от уникальных мастеров–одиночек к заменяющим их уникальным техническим аппаратам — выдвинул на передний план новый тип рабочих.. Как правило, это люди творческие, постоянно ищущие скрытые резервы в работе. Но я увидел в их деятельности и нечто совершенно новое — их общение с инженерами, учеными, приезжающими на завод. Это было общение равных с равными. Это был духовный союз творческих людей. Союз разума и мастерства. Здесь каждый стремится помочь другим, делясь опытом с товарищем, нимало не заботясь о том, что, раскрывая свои производственные тайны, он, может, потеряет и лидерство лучшего станочника.

За этой особой формой коллегиальности в работе, свойственной сегодня нашим труженикам, стоят их совершенно новые моральные качества, новая этика отношений. Желание досконально изучить этого человека, героя будней и героя будущих книг, заставляет писателей все чаще отправляться на дальние стройки, вышагивать километры с геологическими партиями, вместе с нефтяниками переживать тот особый момент, когда бур идет на проектную глубину, вместе со сталеварами радоваться новой скоростной плавке — словом, жить буднями наших людей. И это драгоценный опыт, который невозможно подменить самым незаурядным писательским мастерством. А сколько подлинной остроты, драматизма, красоты в жизни сегодняшнего молодого рабочего, инженера, которые могут послужить сюжетной основой для книги писателя!

Если говорить об удачах писателей, создающих образы наших современников (а такие удачи, бесспорно, есть), то эти успехи во многом предопределены как раз доскональным знанием жизни своих героев. Мне думается также, что роль боевого разведчика нового должна сыграть наша очерковая литература, она будет первой свидетельствовать о свершениях и переменах.

Но это, как говорят математики, необходимое, но недостаточное условие решения задачи. Потому что задача сегодняшней прозы гораздо шире художественного пересказа реальных событий. Необходимо искать такие формы произведения, в которых идея характера социального героя раскрывалась бы в определенных исторических условиях. И когда мы говорим о том, что тот или иной образ по–настоящему современен, что герой выражает мысли человека своей эпохи, мы как раз и имеем в виду соответствие литературного персонажа и исторической обстановки, в которой он живет.

Необходимо увидеть за индивидуальностью и неповторимостью создаваемого образа и то общее, что свойственно людям сегодняшнего дня, вложить в своего героя мысли, волнующие многих. По этому трудному пути должна идти сегодняшняя литература, идти во всеоружии своего мастерства, ибо художественная несостоятельность, художественный примитивизм наносят ущерб даже прекрасной идее. Произведение, рожденное вне гармонии содержания и формы, не может служить делу духовного воспитания человека, не может правдиво рассказать о прекрасном горении души человека, о жажде быть лучше… А такие произведения еще встречаются в нашей литературе.

Об этом сказал Л. И. Брежнев: «Да будет позволено заметить здесь, что у нас все еще появляется немало произведений неглубоких по содержанию, невыразительных по форме. Иногда бывает даже, что произведение посвящено хорошей, актуальной теме, но создается впечатление, что художник подошел к своей задаче слишком легко, не вложил в свой труд всю силу своего таланта. Думается, что все мы имеем право ожидать от работников искусства большей требовательности к самим себе и к своим товарищам по профессии».

Тут вспоминается невольно крылатая фраза: Советская власть отняла у нас, писателей, одно право — право плохо писать. Я убежден, что литературные приемы и художественные средства выразительности безгранично разнообразны, так же как разнообразны черты человека и самой действительности. Воспитание коммунистической морали, коммунистической этики охватывает все сферы взаимоотношения человека с обществом, а метод социалистического реализма открывает широкий простор для ясного, художественно полного отражения нравственного мира советского человека.

И чем глубже наша литература будет вторгаться в сложную сферу нравственных проблем, тем острее будет вставать вопрос художественного мастерства. Новая пятилетка несет людям не только повышение материального благосостояния, но и повышение культурного уровня. Чем выше культура, тем выше взыскательность читателя. И нам надо помнить об этом.

На Западе говорят о «смерти романа» как жанра. Но советский роман, в котором полнокровно отражается вся наша жизнь, набирает силу. У всех на памяти крупные романы, трилогии, в которых раскрывается жизнь семьи, поколения. В них естественно прослеживается процесс обогащения поколений новыми чертами, прослеживается своеобразная духовная эстафета революционной пролетарской культуры, раскрывается энергия народа на разных этапах социалистического строительства.

Время быстротечно, перемены происходят на наших глазах, и художник должен шагать в ногу с временем и даже предугадывать его ход. Когда я писал роман «Заре навстречу», моей задачей было отразить значительность перемен, происходящих в сознании людей, ставших впервые на путь построения социализма. О приобщении к новому ТРУДУ на благо общества, труду для всех я рассказал в повестях «Степной поход» и «Мальчик с окраины». Через несколько лет ощущение коллективизма, чувство товарищества так сильно вошли в плоть и кровь каждого труженика, что удивительным казалось трудиться как–то иначе. Я видел наших рабочих в военную пору, когда пришлось им сменить спецовки на гимнастерки и бушлаты и с винтовками в руках защищать свою Советскую Родину, свое право на труд, свое право быть человеком. Жила в этих людях священная ненависть к врагу, высокое чувство патриотизма. Жила в них и рабочая гордость. И мне довелось видеть, как пронесли они, не запятнав, не позабыв, это чувство гордости своей профессией через всю войну. Достоинство рабочего человека помогало им, некадровым военным, совершать чудеса храбрости. Они оставались рабочими, когда, придя с войны, сняли потертые армейские шинели и встали к своим станкам. И не было для них минуты счастливее этой. Не хватало станков, но каждый работал за двоих. Была острая нужда в сырье, но токари и фрезеровщики боролись за экономию материалов с таким же упорством, с каким отражали они в окопах яростные атаки врага. А когда кончалась смена, высококвалифицированные мастера превращались в разнорабочих — каменщиков, плотников, — они шли отстраивать родной завод. Об этих людях с большой теплотой и сердечностью говорил на съезде Леонид Ильич Брежнев.

Теме двойного подвига героического рабочего класса — в годы войны и послевоенной разрухи, — теме, в которой раскрывается огромная духовная щедрость и сознательность наших людей, посвятил я свои повести «Особое подразделение» и «Петр Рябинкин».

И вновь теперь хочется повторить слова Л. И. Брежнева: «С продвижением нашего общества по пути коммунистического строительства возрастает роль литературы и искусства в формировании мировоззрения советского человека, его нравственных убеждений, духовной культуры. Естественно поэтому, что партия уделяла и уделяет большое внимание идейному содержанию нашей литературы и нашего искусства, той роли, которую они играют в обществе. В соответствии с ленинским принципом партийности мы видели свою задачу в том, чтобы направлять развитие всех видов художественного творчества на участие в великом общенародном деле коммунистического строительства».

Мы, писатели, должны еще раз внимательнейшим образом проверить готовность своего арсенала средств художественной выразительности для того, чтобы быть па высоте тех огромных творческих задач, которые поставила перед нами, работниками литературного фронта, наша партия.