Под парусами. Свободные

- Андрей Юрьевич, - журналистка повернулась к высокому жилистому спортсмену. – Поздравляю вас с предстоящим началом кругосветной парусной регаты.

- Благодарю, - мужчина добродушно кивнул. – Я сам рад, что наконец-то вместо инструктажей начнется нормальная работа.

- Говорят, кругосветка – мечта любого моряка. Вы шкипер команды, к тому же второй раз участвуете в такой гонке. Неужели, даже реализовавшись, мечта не отпускает вас?

- Мечта? - собеседник рассмеялся. - Второй раз это точно не мечта. С мечтами в кругосветке вообще довольно жестко. Жизнь в океане совсем не такая, какой может казаться. Это труд. Тяжелый. Иногда радостный, но чаще всего – каторжный.

- Поясните, пожалуйста.

- Конечно. Многие яхтсмены почти всю жизнь идут к кругосветке. Учатся, тренируются, прикладывают массу сил, чтобы попасть в команду. А потом… - губы мужчины растянулись в улыбку, больше похожую на оскал. – После прошлого финиша в Гетеборге один мой коллега сказал: “Я так об этом мечтал! А мечта оказалась похожа на кошмар!» На мой взгляд, очень точно.

- Но вы все же в команде?

- Да. Просто я больше не живу мечтами. Только своим делом. А оно стоит намного больше. Не фантазия или иллюзия, а образ жизни. Кругосветка отличается от других регат. Это вызов. Океану и себе. Возможность собственными глазами увидеть мир, познать его. Увидеть заново.

Журналистка согласно кивнула, словно каждый день боролась с девятым валом, а затем продолжила.

- Расскажите нам немного о жизни на яхте. В каких условиях вам предстоит провести больше года?

- В сказочных, - чуть ли не хором ответили шкипер и сидевший рядом с ним черноволосый мужчина.

- Я читала, что современные яхты оборудованы по последнему слову техники, - дамочка приняла ответ команды за чистую монету.

Шкипер с черноволосым переглянулись, и слово взял последний.

- Новее не бывает! – протянул он басовито. – Однообразная еда. Влажные салфетки вместо душа. Двухъярусные сетчатые койки, больше похожие на гамаки.

- Коек, - вмешался один из спортсменов, - кстати, тоже немного: шесть штук на всех одиннадцать членов экипажа.

Рука, державшая микрофон не дрогнула, но глаза женщины расширились.

- Спать предстоит по очереди, - черноволосый вздохнул. - Одни отдыхают, другие на вахте. Четыре часа сна – счастье. Когда нужно менять паруса или делать поворот – общий подъем. Так что весело, и никакой бессонницы.

Журналистка покачала головой и, пока разговор полностью не перешел в сферу бытовых проблем, вновь обратилась к шкиперу.

- Андрей Юрьевич, а как вы отнеслись к решению спонсоров о замене второго вахтенного капитана?

Оператор крупным планом показал Сафронова. Тот, уверенный в себе и спокойный, сидел по правую руку от шкипера и только что не зевал.

- Олег – первоклассный спортсмен, - ответил шкипер. – Получить в команду специалиста его уровня – большая удача для команды.

- Но ведь он не прошел полного подготовительного курса.

- Впереди у нас еще две недели тренировок. Хотя… - Андрей Юрьевич усмехнулся. – Сомневаюсь, что Олег узнает что-то новое для себя.

- А как вы сами думаете? - женщина обратилась к Сафронову. - Готовы к гонке?

- Полностью.

- До этого вы дважды отказывались от подобных предложений, - акула пера напирала. - Что изменилось?

- Я, - улыбаясь, ответил Олег.

- И все же?

- Это будет интересная регата. У нас отличная команда и новая лодка. Что еще нужно яхтсмену?

Он вновь ушел от ответа, и на этот раз у журналистки хватило ума оставить второго вахтенного капитана в покое.

Дальше Аля смотреть не могла. Витя и не думал попросить переключить канал. Хмурился, барабанил пальцами по мягкому подлокотнику, но продолжал слушать. А она не могла. Меньше дня прошло с тех пор, как стояла на мокрой палубе с Олегом и разговаривала о мечтах, правилах и кругосветной гонке.

Сейчас, в теплой машине Строганова, казалось, что это случилось в прошлой жизни. В жизни, в которой не было ни одной пустой минуты. Был Олег, была она... Они. Давно, но каждый миг беседы помнился, как будто кто-то снял все на видео и теперь прокручивал запись. Аля много бы отдала, чтобы запись вновь стала реальностью. Стоять рядом с любимым на ветру. Кутаться в полы его куртки и чувствовать, как от счастья замирает сердце.

***

День назад.

Частный яхт-клуб на окраине Санкт-Петербурга. Палуба яхты.

- Видишь эту яхту? - Олег указал вправо, на старый парусник. - Ей не нужно ни топливо, ни бригада техников, способных обслужить двигатель и сложное навигационное оборудование. Ей не нужна связь со спутниками или особый док. Ей вообще почти ничего не нужно. Ветер, звезды и вода - все. Развитие кораблестроения остановилось после того, как мы научились строить такие яхты. Она идеальна. Идеально и все, что с ней связано.

Олег усмехнулся и еще ближе прижал Сашу к себе. Никогда и ни с кем он не вел подобных бесед - моряки понимали без слов, а зеваки ничего кроме брызг и парусов не замечали.

- И ты считаешь, что жизнь на ней единственно правильная? – спросила Александра.

- Выбор есть всегда.

- Выбор?

- Кто-то строит карьеру. Крутится как белка в колесе, пытаясь найти собственный путь. Кто-то сдается, течет по течению. Подстраивается, изучает правила, надеется на законы, мораль, привычки... Черт! Таких, наверное, львиная доля. Винтики.

- А ты?

- Я тоже винтик, - Олег усмехнулся. - Только винтик не в человеческой схеме, а вот... - кивнул в сторону залива. - У стихии.

Словно подтверждая его слова, ветер качнул яхту. Александра вздрогнула и, чтобы не упасть, ухватилась за сильные мужские руки.

- Ох!

- Я держу тебя, родная. Все хорошо.

Сафронов устоял. Он словно и не ощущал качки. Холодный ветер, соленые брызги, скрип такелажа – все было для него привычно. Аля спиной ощущала, как ровно и спокойно дышит ее капитан. Грудь поднималась и опускалась. Щеку возле уха обдувало теплым дыханием, от чего сладкий озноб каждый раз волной спускался по телу.

- Не знаю, Олег... – она поежилась. - Умом я тебя понимаю, но... Стихия строже, беспощаднее.

- Да. Все так. У нее свои правила.

- Суровые.

- Простые. Научившись жить по ним, очень сложно... Возвращаться к обычным. К человеческим.

Аля обернулась.

- Тебе сложно?..

Ответа не было. Ее собеседник смотрел серьезно глаза в глаза и молчал.

- Но миллиарды как-то живут, - голос девушки дрогнул.

Подумав немного, Олег нежно поцеловал ее в лоб.

- В Индии есть один поселок. Он находится высоко в горах. Там почти каждый день идет дождь. Даже по питерским меркам это очень дождливо, - хмыкнул рассказчик. – И вот много поколений подряд в поселке живет одна необычная община. Отшельники. Они не принимают случайных гостей и ревностно охраняют свою территорию. Каждый день и ночь несколько постовых следят за тем, чтобы ни хищники, ни чужаки не приблизились к их поселку. Мужчины и женщины, худощавые, неотличимые один от другого. С блестящей, будто обмазанной маслом, желтой кожей и покорным, бесстрастным выражением лица. Они стоят под дождем без права покинуть свое место или хотя бы присесть. Стоят и смотрят. Вся их жизнь – такое стояние. А вокруг непролазные леса, густые кроны деревьев, заслоняющие людей от солнца и звезд.

Олег на минуту прервал рассказ. Втянул полной грудью холодный воздух и, пока Саша не замерзла, спрятал ее к себе под куртку.

- Неужели такая жизнь им нравится? – поглощенная историей Аля не сопротивлялась.

- Нравится ли?.. Моряк, который рассказал мне о поселке, говорил, что иногда самые молодые и неопытные уходят… В большой мир. Не всем нравится стоять под дождем.

- И у них получается начать все заново?

Олег вздохнул.

- Нет. Спустя какое-то время большая часть возвращается. Иногда приходят не одни, с чужаками. Те остаются, соглашаются с правилами. И стоят.

- Не понимаю.

- Совсем?