Сказочные ночи

— В следующий раз используй какой-нибудь тяжелый предмет.

От его слов ее охватил могильный холод. Джала прекрасно понимала, что однажды ей придется заплатить за все. Она чувствовала себя истощенной морально и физически. Ее поступок казался глупым ребячеством, а забота Мохаба только подливала масла в огонь. Джала знала, что он никогда не применит насилие по отношению к ней. Она ударила его лишь для того, чтобы спровоцировать. Пусть он сбросит маску и обнажит клыки так, как сделал это шесть лет назад.

Убрав пакет со льдом, Мохаб поднес ее руку к губам. Он не сводил с Джалы пристального взгляда, словно предлагал посмотреть ему в душу. Затем Мохаб принялся целовать ее руку, палец за пальцем. Ту самую руку, которая всего мгновение назад ударила его. Это было не похоже на того Мохаба, которого она знала. Смутившись, Джала попыталась высвободить кисть из сладкого плена.

Мохаб не противился. Он снова улыбнулся:

— Ты помогла мне. Теперь моя шея в полном порядке!

— Прекрасно. Тебе удалось опозорить меня перед родственницами…

Он поднял руку в протестующем жесте:

— Я не знал, что нас слышат.

— Ты всегда в курсе того, где и с кем я провожу время. Наверняка по всему дворцу расставлены скрытые камеры!

— Но я действительно ничего не знал.

— Даже если это и так, я дала понять, что не одна. Нужного эффекта ты добился. Всем очевидно, что в прошлом наши отношения зашли слишком далеко. В противном случае ты не посмел бы говорить со мной столь дерзко.

— Дерзко?

— Не одна пара ушей слышала, как я отвечала тебе. Ты успешно продемонстрировал всем, насколько я порочна, и стала такой не без твоего участия. Даже если бы я попыталась дать задний ход, то опозорила бы семью. А ты в любом случае выйдешь сухим из воды.

Мохаб кашлянул:

— Откуда ты это взяла? Если ты боишься, что жены твоих братьев что-то подозревают, я позабочусь о сохранении тайны. Я начал соблазнять тебя по телефону, потому что не догадывался, что нас слышат. Ты льстишь мне, если считаешь, что я в состоянии заниматься интригами, когда ты рядом. — Она попыталась уйти, но его руки обхватили ее. — Джала, я не спал всю ночь, изнывая от страсти. Вчера я отпустил тебя лишь для того, чтобы ты получила передышку. Но все мои благие намерения испарились, как только я оказался в спальне. Я был способен думать лишь об одном: как вернуть тебя. Никогда во мне не угаснет желание обладать тобой.

Она оттолкнула его.

— Мохаб, прошу, прекрати. Я уже согласилась участвовать в этом спектакле. Теперь у тебя нет надобности притворяться влюбленным.

Его руки опустились. Мохаб сокрушенно покачал головой:

— Значит, ни одно слово, сказанное мной вчера, ты так и не услышала…

Джала не знала, чему верить. Подавленный взгляд. Усталый вздох… Мохаб явно был расстроен. Его реакция на оплеуху была искренней. Если бы это была игра, он непременно разозлился бы. А он был готов принять от Джалы любое наказание, если это хоть немного смягчит ее.

Но, возможно, она видит то, что ей хочется видеть. А если нет?..

Неожиданно что-то зашевелилось на полу.

— Кошка! — восторженно воскликнула Джала.

Она не могла глаз отвести от восхитительного существа. Белоснежное животное довольно потягивалось. Затем кошка прошествовала по комнате.

— Чья она? — Джала вопросительно посмотрела на Мохаба. — Ты знал, что она здесь?

Ее глаза чуть не выскочили из орбит, когда она увидела, с какой нежностью Мохаб смотрит на животное. Так люди смотрят только на своих детей.

— Да. Это моя питомица.

Тем временем кошка приблизилась к Мохабу. Ее хвост подергивался, говоря на кошачьем языке о любви к хозяину. Приподнявшись на задних лапках, передними она оперлась о его ноги. Мохаб тотчас подхватил ее на руки и прижал к своей широкой груди, отчего его темная одежда покрылась белой шерстью. Кошка принялась громко мурлыкать, в то время как Мохаб почесывал ее за ушками и еле слышно ворковал:

— Кто это проснулся? Ты хорошо отдохнула?

Джала не могла поверить своим глазам. Мохаб — машина для убийств — нежничает с кошкой!

Не успела она прийти в себя, как увидела других представителей семейства кошачьих. У него не одна, а четыре кошки! Хотя, возможно, в доме Мохаба их даже больше, посапывающих в разных уголках. Теперь Джала была готова поверить во что угодно.

Одна из кошек — лоснящаяся миниатюрная копия черной пантеры — принялась наворачивать восьмерки вокруг ног хозяина. К ней присоединились еще две.

Мохаб подхватил их на руки и посмотрел на Джалу, как счастливый отец.

— Это моя гордость. Честно говоря, эти животные — моя семья.

Слово «семья» глубоко запало ей в душу.

Лишь раз он рассказал женщине историю своей жизни. Как и она, Мохаб рос сиротой. Родители его стали жертвами террористов.

— Ты берешь их с собой, когда путешествуешь? — Она слышала собственный голос словно издалека.

Мохаб наклонился и выпустил кошек на пол:

— Родители путешествуют со своими детьми, не так ли?

У нее перехватило дыхание оттого, с каким чувством он это произнес.

— Ты никогда не говорил, что любишь кошек.

Выпрямившись, он сделал несколько грациозных шагов ей навстречу, словно сам был голодным гепардом.

— Тогда у меня их не было. Я любил кошек, но при моем прежнем образе жизни было бы довольно трудно ухаживать за кем-то. Уйдя в отставку, я основал собственный бизнес и тогда же обзавелся своими красавицами. Я взял их еще котятами. Ты не любишь кошек?

При виде неподдельной тревоги в его глазах ее сердце учащенно забилось.

— Да я души в них не чаю! В детстве у меня было три кошки. В Штатах я не могла завести домашнее животное, поскольку у меня не было собственного дома. В отличие от тебя я не располагала частным самолетом, чтобы брать пушистиков с собой.

Его лицо вновь осветила улыбка.

— Давай-ка испытаем тебя. Мои кошки прекрасно разбираются в людях. Сейчас они проведут свое расследование, но трепещи — вердикт будет окончательным и обжалованию не подлежит.

Возможно, он шутил, но Джала нервничала. Она и сама не могла объяснить, почему для нее важно, чтобы питомицы Мохаба приняли ее. Раньше Джала делала все возможное, чтобы отпугнуть его, так отчего сейчас она хочет понравиться его «деткам»?

— Как ты определишь, что я им понравилась?

— А как кошки выказывают свое одобрение?

— У каждой особи это происходит по-разному.

— Именно. — Он ослепительно улыбнулся Джале, прошел к дивану и, сняв пиджак, уронил его на пол. На него тотчас же улеглась белая кошка. — Надо было переодеться во что-то светлое. К моим деловым костюмам подходит только Ригель.

Казалось, его плечи стали шире, когда Мохаб принялся неторопливо расстегивать рубашку. Джала замерла. Казалось, она слышала вздох сожаления, который издавал тончайший шелк, расставаясь с Мохабом. Она не забыла, каков он на ощупь… прикосновения своих рук к его коже…

Когда Мохаб снял рубашку, Джала решила, что он стал еще прекраснее. Его грудь стала шире, мышцы живота — более рельефными, каждый мускул излучал силу, каждая линия казалась выточенной из камня, доказывая решимость и упорство своего хозяина. Она ощутила покалывание во всем теле, вспоминая безумные ночи, что они проводили вместе. Лоно женщины обожгло жаром, который не покидал ее ни на минуту с тех самых пор, как она пересекла порог его комнаты.

Мохаб медленно опустился на кожаный диван. Он разгреб подушки и чуть расставил ноги — это было приглашение для кошек, которым они немедленно воспользовались. Запрыгнув, они прижались к нему мордочками или же устроились на спинке дивана, чтобы потереться о щеки Мохаба. Умиротворенный и довольный, он охотно позволял им ластиться к нему, однако его взгляд был по-прежнему прикован к Джале.

Смотреть на Мохаба, окруженного кошками, изливающими на него преданную любовь и нежность, было неописуемым удовольствием.

Неужели он хочет свести ее с ума?

Тем временем Мохаб поймал одну из кошек — шотландскую вислоухую — и поцеловал ее в голову: