Страница 11 из 33
Он подошел ко мне за четыре шага. Я пыталась оставаться неподвижной, насколько это было возможно, но не была уверена, что преуспеваю в этом.
Он наклонился ко мне, и его губы почти касались моей шеи. Дотронувшись до моего голого плеча пальцем, он сказал:
— Теперь ты дрожишь... Это потому, что я так сильно тебе не нравлюсь... или потому, что я произвожу такой эффект, когда нахожусь так близко? Если я поцелую тебя прямо сейчас, если прикоснусь к тебе... ты сможешь сказать "нет"? — прошептал он.
Я с трудом сглотнула.
— Где ты живешь, Майя?
— Это не твое дело, — прохрипела я.
Я видела, как его губы начали растягиваться в улыбке, но он не позволил ей стать полноценной. Он просто развернулся и пошел обратно к столу. Что только еще больше меня разозлило.
— Послушай, может, ты привык целовать всех людей вокруг только потому, что ты так захотел, но я не игрушка, и, конечно, мне не нравится, когда меня целует незнакомец, который на днях целовал другую девушку.
— Хмм... игрушка... Это так забавно звучит из твоих уст.
Я сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь обуздать нарастающий гнев.
— Могу поклясться, что ты поцеловала меня в ответ.
— Я не целовала тебя в ответ. Я пыталась оттолкнуть тебя.
Он снова поднял брови, передавая своим взглядом то, как сильно ему нравилось это препирание между нами. К сожалению, это было последнее на Земле, чем я хотела бы заниматься.
— О, прости, я подумал, что ты притягивала меня к себе, когда тянула вниз. Моя ошибка. Полагаю, ты не позволишь этому случиться снова?
— Конечно, этого не случится снова!
— Отлично. Теперь, когда мы, наконец, разобрались с этим, мне нужно работать, а ты скоро посинеешь от холода.
Я одарила его беглым взглядом, метая глазами кинжалы — или любой острый предмет, который я могла придумать, — в каждый сантиметр его тела, а затем снова посмотрела ему в глаза.
— Знаешь что, Александр... Первое, что я заметила в тебе, — это глаза. У тебя пленительные глаза, такие выразительные. Но то, как ты смотришь на людей, как ты смотришь на меня, заставляет ощущать холод внутри, будто я каким-то образом ниже тебя. И, судя по дорогим костюмам, что ты носишь, ты, должно быть, богат. Если эти женщины с тобой не из-за внешности, то, вероятно, из-за денег. Однако я не одна из таких женщин. Этот, — я указала рукой на его тело, — твой гонор не вызывает во мне страсти, поверь. Я ни за что не связалась бы с таким, как ты, даже если бы знала, что проведу остаток жизни в одиночестве.
Его глаза ничего не выражали, и он ни разу не отвел от меня взгляда... Решив, что мы разобрались и что он понял, что я имела в виду, говоря "никогда не прикасайся ко мне снова", я развернулась, чтобы уйти.
— Ты закончила? — спросил он гораздо более холодным тоном, чем секунду назад.
— Да.
— Ты задолжала мне поцелуй, и я взял его, потому что мне нужно было избавиться от Изабель. Ничего более.
Я повернулась к нему.
— Как могло такое произойти, что я задолжала тебе поцелуй? Я даже не знаю тебя.
Он выглядел скучающим, когда прислонился к своему столу, но взгляд его говорил совсем другое. Мне следовало бы ощутить вину за такое мнение о его личности, но он заслужил это. Я не была одной из его побед. С того дня, как я приехала сюда, я видела его с тремя разными женщинами, и у меня не было намерения стать лишь очередной засечкой на столбике его кровати.
— Джексон становился огромной занозой в твоей заднице, и то, что я прервал вас, спасло тебя от этой проблемы.
— Я справлялась с ним сама. Быть моим спасителем было не так уж и необходимо.
— Ты не знаешь его. Поверь, он бы не уступил.
— То есть позволить ему думать, будто я стала "твоей добычей", когда он так мило беседовал, стало тем, что изменило его мнение.
— Да.
Его односложный ответ не помог относиться к нему лучше. После всего сказанного, он все еще был задницей.
— Давай предположим, что ты прав.
— Я прав.
Я одарила его раздраженным взглядом и продолжила:
— Допустим, ты прав. Как же оказалось, что я задолжала поцелуй?
— Я помог тебе, а ты помогла мне с Изабель. Все, что мне было нужно от тебя, — это поцелуй, чтобы избавиться от нее. Не из-за чего заводиться.
— Может быть, для тебя это не так, — сказала я и повернулась, чтобы снова уйти. Он был прав, я сглупила, и было неприятно пытаться нормально с ним поговорить. Мне ничего из этого не было нужно.
Его удивительно мягкий голос тотчас же пригвоздил меня к месту во второй раз.
— Я не могу изменить то, что ты чувствуешь, когда я смотрю на тебя, но все, что я вижу, — это красивая женщина. Если я заставил тебя почувствовать себя неуютно из-за поцелуя, прости. Это не было моим намерением.
Я кивнула и открыла дверь, чтобы уйти в свой номер.
— Майя? — Я повернула ручку и, не оборачиваясь, замерла в ожидании. — Причина, по которой я сказал "не стоит благодарности" — это спасение от Джексона, а не из-за моего явно нежелательного поцелуя, как ты подумала.
Я уже сказала ему, что чувствовала по поводу спасения от его дружка, так что не ощущала потребности оставаться и снова говорить об этом. Не оглядываясь, я шагнула в свой номер и осторожно закрыла за собой дверь, удостоверившись, что заперла ее со своей стороны.
Через минуту я услышала, что он закрыл вторую дверь, соединяющую наши комнаты, а затем — дверной щелчок.
Прислонившись спиной к двери, я помассировала виски.
Когда адреналин от нашей жаркой дискуссии исчез, я чихнула. Сбросив полотенце, я направилась в ванную комнату, чтобы принять еще один обжигающий горячий душ. Все остальное время я пыталась стереть его образ с засученными рукавами и той уязвимостью в его глазах, когда я сказала ему, что никогда больше не позволю к себе прикоснуться.
Я знала, что это было большой ложью. Я просто не была уверена, знал ли и он об этом.
Дрожа под горячей водой, я пыталась решить, должна ли сменить номер еще раз или просто игнорировать тот факт, что нам придется спать в нескольких футах друг от друга в течение шести дней.
Немного за полночь я лежала в своей постели, пытаясь решить, следует ли мне поменять билеты на самолет и вернуться домой раньше или остаться в Нью-Йорке еще на несколько дней. Пока моя страсть к соседу за дверью не переросла на другой уровень.
Слышать, как его спутница — предполагаю, очередная блонди, если не Изабель, — стонет и выкрикивает его имя в течение двух часов, было более чем достаточно, чтобы довести меня до края и забыть всю мою боль. Я же в это время составляла план того, как убью его голыми руками, смотря в эти прекрасные голубые глаза в последний раз.
Глава 5
День пятый...
С тех пор как я приземлилась в Нью-Йорке, на улицах, несмотря на холодную погоду, всегда были оживленно, но сегодня... сегодня я не думала, что хоть один человек осмелится выйти. После быстрого падения температуры неожиданная метель накрыла уже заснеженные улицы, из-за чего я не смогла посетить кладбище, как планировала накануне.
Судя по количеству постояльцев, заполонивших холл, я бы сказала, что мы все застряли внутри отеля. К несчастью для меня, Александр тоже был одним из таких людей.
Я тайком наблюдала, как он общался с другими. Как легко двигалось его тело, как напрягались плечи, когда ему было неудобно, и как его глаза искали что-то или, может быть, кого-то, чтобы отвлечься, когда он завершал разговор. Все в нем интриговало мое предательское тело.
По мере того как день перетекал в вечер, я делала все возможное, чтобы не встретиться с ним лицом к лицу, и в какой-то степени, казалось, это сработало, так как я умудрилась потерять его из виду больше, чем на пару часов.
Я все еще смаковала горячий шоколад в кафе, примыкающем к лобби, когда пианист сел за черный, из эбенового дерева с красной отделкой, рояль Стэйнвэй[4]. Я знала все о подобном фортепиано, потому что мой отец знал о нем все. Такой красавец был в наших планах. Конечно, это был не тот самый инструмент, на котором он, бывало, играл, но он тоже знал о нем все. Черт, это было одной из причин, по которой он выбрал этот отель.
4
Стэйнвэй энд санс (англ. Steinway & Sons) — всемирно известная компания-производитель фортепиано. Основана в 1853 году.