Страница 15 из 20
– Уратмир, смотри, аж побелка отскакивает от твоих усилий. Нет, ну сейчас ты бы оторвал перекрытие и кусок стены, но тогда ты ещё не был «зрячим в мир», как сейчас. Победитель по жизни опростоволосился…
Только спустя несколько потных и энергозатратных минут, отринув грубую физическую силу, я опомнился и заглянул под шкаф. Запутанная история разрешилась…
– Ой, прости, парень! Я не знала, что он встроен в конструкцию строения… – смущённо, болея за тебя в бескомпромиссной зарубе с мебелью, произнесла Юля.
– У вас есть шуруповёрт и пассатижи? – слегка сбросив со своих плеч сумятицу мыслительных терзаний, сказал я.
Обнаружив, что зафиксированный шкаф не перемещался по обстоятельствам, напрямую не связанным с моей хилостью, то моему выдоху сопутствовало моральное облегчение. Я не обанкротился, мой баланс по-прежнему был где-то между разиней или растяпой.
– Уратмир, она лишила тебя свободы, но тебе это нравилось… Ты был готов на каторжный труд ради оборотов часовых стрелок с её присутствием.
– Да, – подтвердила Юлия.
Преднамеренно или нет, но я возюкался с этой мебелью по-взрослому долго. Но параллельная болтовня с дивной Юлей перебивала утомительные сложности. Диалог переплетался пониманием, вниманием и улыбками и это добавляло нам совместимости… В беседе отсутствовал фальшь. Она не была фиктивной как снаружи, так и внутри… Тогда выяснилось, что мы знали одних и тех же людей… Целых восемь лет мы жили с общими знакомыми и друзьями. Даже местоположение наших домов разнилось двумя кварталами. Но узнали друг друга из-за тумбочек и шкафа. Наконец, мебель эпохи Коминтерна поддалась. Пыльный и чумазый я, наконец, осилил переброску, а затем предложил «достоянию ЮНЕСКО» подвезти её домой. Вежливая и услужливая Юля не смогла отказать истерзанному парню.
Как такое могло случиться, что познакомились мы только сейчас? Где мы оба обитали эти режимные годы? Злоупотребляя предусмотрительностью, мы думали о будущей карьере и месте в жизни… Пропуская нас мимо умысла на счастье. Это почти так же, как Джек мог позволить пропустить мимо ушей, но не мог позволить не ответить в подбородок… Выяснилось, что даже наши «предки» были знакомы.
– Уратмир, ты домчал её домой столь активно, что казалось, ты ведёшь погоню за нарушителем. Хотя сам ездил без водительских. Ну, на усмотрение суда. Запах гари, стёртой резины об асфальт остановил вас возле её двора. Чудесная Юлия захватила тебя в заложники. Несколько дней спустя, беззаботные и счастливые, вы наслаждались обоюдным обществом. Чудная и притягательная, с лукавым блеском глубоких глаз девчушка проводила с тобой день за днём… Комфортность в её присутствии принуждала тебя открываться ей… Её эрудированность сглаживала любые неловкие моменты, попадавшиеся на совместном пути. Приличие и такт пахнувшего цветка подсказывали тебе о неземном происхождении этого стройного ангела. Всё между вами укладывалось в литературную аллегорию невероятной любви и счастья. Но ты был «тормозом». Заведомо, ты обитал в зоне своего комфорта, а столь волшебные встречи с ней не выходили за рамки приятельских. Уже зная друг друга, вы даже встретились на свадебном банкете общего знакомого ваших отцов. Ты обучил её пылать. А превосходная чудачка с сабельным взглядом дала тебе безмятежность. Ты не выказывал никаких сообщений или сигналов к переходу на новый уровень. Даже поцелуйчики приравнивались тобой к бандитизму.
Однажды мы прогуливались вокруг тихого прудика нашего зелёного и цветущего города. Медленно, насыщаясь общим великолепием картинного природно-антропогенного объекта. Два шикарных лебедя кружились в середине этого обводнённого места. Я приехал туда бегать, а она приехала ко мне. Я, и правда, был «краном!», как подмечал Дракон. Она была на высоких каблуках, в сногсшибательном облегающем чёрном платье. Тонкий аромат её парфюма дурманил запахом лилии. Волосы были объёмны и пышны, с мелированными в золотой цвет краями. Она миловала меня своей красотой. Её устойчивый образ будто что-то пытался мне сказать… Я же был одет в кроссовки, спортивные штаны, болоньевую куртку до колен, с капюшоном, с широким шарфом в виде маски на нос. Наверное, когда я увидел её, мне стало приятно, а когда она увидела меня, ей стало не по себе. Свежая и бодрая Юля тогда не подала ни малейшего капризного знака. Мы шли вокруг неописуемого озера, лежащего в лесопарковой зоне города.
– Юль, я навсегда запомню, как ты смущалась, говоря тост на свадебном празднике. Ты чуть не заплакала. Твои глаза намокли тогда, а в голосе чувствовалась дрожь, – я припомнил ей милейший момент, сразивший меня до глубины души, когда собранная умница так трогательно расчувствовалась, говоря приятные слова и пожелания.
– Уратмир, прекрати! Забудь это…
Она толкнула меня несколько раз в плечо. Но при этом красноречивая девушка так же скромно прятала глаза.
– Эй, не раскисай, бедняжка?! Мне очень понравился этот момент…
– Сам ты бедняжка, Уратмир…
Я уже неплохо понимал её мысли. Она не хотела проявлять слабость и быть обузой.
В эпизод снова вмешался Дракон со своей ремаркой:
– Уратмир, обворожительная, да просто обалденная девушка, ждущая взаимности, стерпевшая твой тренировочный наряд, получила в итоге твоё: «Ладно, Юль, нам пора прощаться. Я побежал!». Горжусь тобой!!! «Гуд!» – «”Гуд” – он сказал хорошо» – перевёл бы это слово Вованище…
– Храбрец! Ты на феназипаме был что ли… Вот, приоткрою занавес тайны, скажу тебе, что, как только ты отвернулся от неё и побежал, она в захлёб рыдала… Уратмир, ты неотёсанный болван и хулиган.
Я не знал об этом… Я не думал, что это так её ранило… Мне хотелось крикнуть этому полудурку в треньке: «Остановись! Оглянись!». Но мне отчётливо вспоминалось, что не я был донором нашего рухнувшего счастья.
– Да, Уратмир, конечно, не ты! – Дракон знал всё, о чём я думаю…
– Пойдём, посмотрим в этот день, расколовший твоё сердце на осколки. Побудем очевидцами деяния…
Наконец, я решился открыть свои созревшие чувства Юле. Искупавшись и вылив на себя поочерёдно все шампуни, дополнительно израсходовав на себя два куска душистого и ароматного мыла, я был готов. Надев рубашку, застегнув пуговицы, дополнив образ варёными серыми джинсами, я прыгнул на мотоцикл и отправился к школе Юли. Попутно заехав купить букет жёлтых тюльпанов. Запоминающийся момент жизни… Я хотел признаться! Высказаться! Позвать её за собой! Наконец, поцеловать…
Но, подъехав к школе с охапкой цветов, я сокрушился от прилетевшего зрелища….
– Уратмир! Вот! Вот! Даже став старше, ваши лица всё равно совпадают. Только лицо сейчас у тебя помоложе выглядит, от возраста, наверное, – Дракон подбивал дать ему в морду.
Юля, расплывшись в улыбке, шла под ручку с Баксом, к его мэрсу. Меня трясло так же, как раньше. Я был синим от того, что забыл дышать. Содрогаясь от боли, я выронил букет… Пальцы побелели и похолодели. Головой понимал, что нужно выдохнуть, но не мог…
– Уратмир, вот это драма! У вас фэйсы прям похожи… Ты до сих пор злишься?!
Тогда, в этот скорбный час, лето сменилось сковывающей стужей. Нервы натянулись как тетива лука. Весенняя Юля навсегда вбила в меня осиновый кол. Вот, о какой занозе трезвонил Дракон… Время ни хрена не лечит… Я фантазировал наш белый танец, несколько уютных вечеров, но теперь грёзы ссыпались в урну… Неверная – это прилагательное вперемешку с оскомой в белоснежных зубах остеклили мои глаза… Растоптанный номер первый! Растерзанный простейшей лирической ситуацией, безвольно остывая от ярости, я опустошённо всматривался в цирковую ситуацию.
Галантный и пушистый Бакс, кружась и бегло отбивая чечётку вокруг чудесной Юли, усадил её в свое натёртое до блеска авто. Она щенячьи обнимаясь, разместилась в красивом транспорте, в кавычках бастарда Вовы. Моя воспалившаяся фантазия рисовала другую трагическую содержательность этой пьесы… Бакс был похож на кощея, пленившего Василису Премудрую! Всё равно, было не легче, по-весеннему так противненько… Как-то даже наречий не хватало, оправдать или спросить себя: «Как меня занесло в эту трогательную мелодраму?». Первые минуты я, естественно, сгоряча или сдуру раскис, отринув любой энтузиазм. Техногенная трагедия неразделённой любви умышлено сформировала для меня пул вариативных словосочетаний происходящего: «Известны её секреты. Почему я не смог спросить её? Настежь дверь и плавно вон. Уходи к нему! Уходи! Пусто в сердце. Я сгораю в чертоге адских печей… Обман. Обман! Обратно, не видеть, не слышать, не знать её имя! Всё тело щиплет от её противной лжи. Настолько обожать время с ней! Я не понимал, что творится. В спину нож! Она обнимает не меня. Она превращалась в чужую. Как такое могло случиться? Зачем скрывать, улыбаясь скрывать. Не хочу признавать… Я не хуже его… Прощай навсегда…».